Горшков, Георгий Георгиевич

Георгий Георгиевич Горшков
Дата рождения	11 августа 1881(1881-08-11)
Место рождения	Уральская область (Российская империя)
Дата смерти	23 августа 1919(1919-08-23) (38 лет)
Место смерти	Москва, РСФСР
Принадлежность	Российская империя Российская империя, Уральское казачье войско
Род войск	Императорский военно-воздушный флот
Годы службы	1900—1918
Звание	полковник
Командовал	командир бомбардировщика-биплана «Илья Муромец-Киевский», командир 10-го авиационного дивизиона, командир эскадры бомбардировщиков «Илья Муромец» (после февраля 1917 г.)
Сражения/войны	Русско-японская война, Первая мировая война, Гражданская война в России
Награды и премии

Георгий Георгиевич Горшков (11 августа 1881 — 23 августа 1919) — лётчик и воздухоплаватель, первый летчик-бомбардировщик мира, один из первых военных летчиков, подготовленных в России.

Биография

Родился в 11 августа 1881 году в семье уральского казачьего офицера — есаула Георгия Игнатьевича Горшкова.

Окончил Оренбургский Неплюевский кадетский корпус, по окончании которого поступил в Николаевское инженерное училище, по окончании которого в 1904 году в чине подпоручика, получил назначение в 8-й сапёрный батальон.

Участие в русско-японской войне

Уже шла русско-японская война, и Г. Г. Горшков перевёлся в июне 1904 года в 21-й сапёрный батальон, в котором с января 1905 года назначен заведующим обучением в унтер-офицерском классе.

С 17 ноября 1905 по 20 июня 1906 года Горшков находился в командировке в г. Киеве, где занимался подготовкой и обучением сапёрному делу армейских новобранцев.

Служба между войнами

6 октября 1906 года был произведён в чин поручика. Находился на должности заведующего обучением во 2-м отделении саперного класса батальонной школы. С августа по ноябрь 1907 года был прикомандирован к 14-му саперному батальону, затем с 23 ноября 1907 года обучался в Офицерском классе Учебного воздухоплавательного парка. С 29 сентября 1908 года прикомандирован к постоянному составу Учебного воздухоплавательного парка, а с 24 октября 1908 года включён в состав Брест-Литовского крепостного воздухоплавательного отделения. С 23 апреля 1910 года — заведующий Гатчинский аэродромом. С сентября 1910 года — в постоянном составе Офицерской воздухоплавательной школы, в октябре 1910 года произведён в чин штабс-капитана, летом 1911 года обучался полётам на летательных аппаратах «Blériot» во Франции.

. В июне 1912 года, штабс-капитан Г. Г. Горшков принимает участие в испытаниях российского ранцевого парашюта РК-1 (русский, Котельникова, модель первая), конструкции Г. Е. Котельникова.

С ноября 1912 года назначен помощником начальника Авиационного отдела Офицерской воздухоплавательной школы, в этой должности находился до начала Первой мировой войны.

31 августа 1913 года Г. Г. Горшкову было присвоено звание «Военный лётчик».

Участие в Первой мировой войне

1 сентября 1914 года произведён в чин капитана.

В I мировую войну был командиром легендарного корабля «Илья Муромец», совершил 40 боевых вылетов.

Октябрьской революции он не принял. Когда Восточный фронт Первой мировой войны окончательно развалился, полковник Горшков волей судьбы оказался одним из руководителей петлюровской Украинской народной республики (УНР), а затем гетманской Украины.

Но и в годы Гражданской войны он не забывал о своей давно данной присяге на верность Богу, царю и Отечеству. Горшков активно способствовал тайной переправе различного авиационного имущества в белую Добровольческую армию генерала А. И. Деникина, вербовке в неё людей.

В 1919 году гетманский авианачальник бежал с Украины, с целью добраться до мест пребывания частей Деникинской армии. Однако он был арестован Одесской ВЧК и расстрелян в Москве 23 августа 1919 года.

Награды

• Орден Святого Станислава 3 степени с мечами и бантом (1905)
• Темно-бронзовая медаль на Георгиевской и Александровской ленте в память русско-японской войны 1904—1905 годов (1906)
• Орден Святой Анны 3 степени (1909)
• Орден Святого Станислава 2 степени (1910)
• Орден Святой Анны 2 степени (1914)
• Орден Святого Владимира 4 степени с мечами и бантом(1915)
• Георгиевское оружие (1915)
• Мечи к Ордену Святой Анны 2 степени (1915)

Два Высочайших благоволения Императора «за отлично-усердную службу и труды, понесенные во время военных действий» (1916)

Ссылки

• Кутищев В. В. [gorynych.gixx.ru/g1-06.htm Братья Горшковы]. // «ГОРЫНЫЧЪ». Краеведческий сборник.
• [gorynych.gixx.ru/Gorynych/G3/g3-08.htm Справка о реабилитации Горшкова Георгия Георгиевича]. // «ГОРЫНЫЧЪ». Краеведческий сборник.
• Финне К. Н. [militera.lib.ru/h/finne_kn2/index.html Воздушные богатыри И. И. Сикорского]
• [www.regiment.ru/bio/G/86.htm# Горшков Георгий Георгиевич]. // Сайт РЕГИМЕНТЪ.ру
• [www.gorshkov.org.ua Горшков Г. Г.]

Отрывок, характеризующий Горшков, Георгий Георгиевич

– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».