Горшков, Егор Гаврилович
Егор Гаврилович Горшков | ||||
Дата рождения | ||||
---|---|---|---|---|
Место рождения | ||||
Дата смерти | ||||
Место смерти |
около д. Паленки Белёвского района Тульской области | |||
Принадлежность | ||||
Род войск | ||||
Годы службы | ||||
Звание | ||||
Часть | ||||
Сражения/войны | ||||
Награды и премии |
|
Егор Гаврилович Горшков (1916—1942) — советский танкист, старший лейтенант Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник советско-финской и Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1940).
Биография
Егор Горшков родился в 1916 году в деревне Слепушкино (ныне — Наро-Фоминский район Московской области) в семье крестьянина. Получил неполное среднее образование, работал в машинно-тракторной станции. В 1937 году Горшков был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. Участвовал в советско-финской войне, в звании младшего комвзвода был механиком-водителем танка танковой роты 27-го стрелкового полка 7-й стрелковой дивизии 7-й армии Северо-Западного фронта[1].
23 февраля 1940 года, когда в ходе атаки соседний танк был подбит, Горшков прикрыл его от вражеского огня, вышел из танка и лично исправил повреждения. Во время штурма города Выборга (ныне — Ленинградская область) Горшков помог экипажу танка командира взвода покинуть загоревшуюся боевую машину и перейти в укрытие[1].
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 марта 1940 года за «образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с финской белогвардейщиной и проявленные при этом отвагу и геройство» младший комвзвод Егор Горшков был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 484[1].
В 1941 году Горшков окончил Орловское танковое училище. Участвовал в Великой Отечественной войне, командовал танковым взводом[2], в составе 10-й армии участвовал в битве под Москвой. Старший лейтенант[2] Егор Горшков отличился при освобождении города Белёва Тульской области, первым ворвавшись в город на своём танке[3].
С 5 по 12 июля 1942 года силами 61-й и 16-й армий левого крыла Западного фронта была предпринята наступательная операция для содействия войскам Брянского фронта, где противник прорвал оборону советских войск и успешно развивал наступление на Воронеж. Из-за сопротивления и ответных действий противника советские войска, понеся большие потери, остались практически на исходных позициях. Оставшаяся под контролем советских войск небольшая деревня Паленка (Белёвского района Тульской области) несколько раз переходил из рук в руки.
5 июля 1942 года в боях за деревню Паленка отличился командир взвода танков КВ-1 1-го танкового батальона 68-й танковой бригады (61-я армия Западного фронта) старший лейтенант Егор Горшков. В составе своего экипажа он уничтожил одну противотанковую батарею, три блиндажа, один дзот, три пулемётных гнезда, один миномёт и до 20-ти солдат противника. Дважды его танк загорался от снарядов противника, однако экипажу удавалось погасить огонь и остаться в бою. После очередного возгорания экипажу пришлось покинуть танк и пробиваться к своим. При отходе Егор Горшков был ранен и умер на следующий день при эвакуации в госпиталь[2]. Похоронен в Белёве[1] в братской могиле на центральной площади Октября[4].
Награды и звания
- Герой Советского Союза (21 марта 1940)[5].
- Орден Отечественной войны I степени (22 января 1943, посмертно)[2].
- Медали[1].
Семья
Отец — Гаврил Петрович Горшков[6].
Напишите отзыв о статье "Горшков, Егор Гаврилович"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=5607 Горшков, Егор Гаврилович]. Сайт «Герои Страны».
- ↑ 1 2 3 4 [www.podvignaroda.ru/?n=11799639 Наградной лист] в электронном банке документов «Подвиг Народа» (архивные материалы ЦАМО, ф. 33, оп. 682525, д. 121, л. 118)
- ↑ [portal.mognb.ru/data/narofom.htm Горшков Егор Гаврилович / Наро-Фоминский район]. Московская областная государственная научная библиотека им. Н.К.Крупской. Проверено 16 декабря 2012. [www.webcitation.org/6Dm5fvyC6 Архивировано из первоисточника 19 января 2013].
- ↑ [obd-memorial.ru/html/info.htm?id=261539887 Информация из списков захоронения] в электронном банке документов ОБД «Мемориал»
- ↑ [www.podvignaroda.ru/?n=150007859 Наградной лист] в электронном банке документов «Подвиг Народа» (архивные материалы ЦАМО, ф. 33, оп. 793756, д. 11, л. 96)
- ↑ [obd-memorial.ru/html/info.htm?id=50854685 Информация] в электронном банке документов ОБД «Мемориал» (архивные материалы ЦАМО, ф. 58, оп. 818883, д. 390)
Литература
- Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
- Бессмертен подвиг их высокий. — Тула: Приокское кн. изд., 1983.
- Сивцов А. И. Из орлиного племени / А. И. Сивцов // Знамя Ильича, Наро-Фоминск.- 1982.- 9 мая.
- Бурыкин В. М. Быль и легенды земли верейской / В. М. Бурыкин, Ю. А. Лискин, Н. Н. Сметнев.- М.: Буквица, 1997.- С. 147.
Ссылки
- Валерий Ипатов. [cgnf.ru/art_open.php?id=2230 Из прошлого деревни Слепушкино]. Центр города, № 37 (304) (9.09.2011). Проверено 16 декабря 2012. [www.webcitation.org/6Dm5h3xvB Архивировано из первоисточника 19 января 2013].
Отрывок, характеризующий Горшков, Егор Гаврилович
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
- Родившиеся в 1916 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Наро-Фоминском районе
- Умершие 6 июля
- Умершие в 1942 году
- Умершие в Белёвском районе
- Герои Советского Союза
- Кавалеры ордена Ленина
- Кавалеры ордена Отечественной войны I степени
- Участники советско-финской войны (1939—1940)
- Танкисты Великой Отечественной войны
- Танкисты СССР
- Умершие от ран
- Похороненные в Тульской области