Нижний Новгород-Московский

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Горький-Московский»)
Перейти к: навигация, поиск
Координаты: 56°19′19″ с. ш. 43°56′45″ в. д. / 56.32194° с. ш. 43.94583° в. д. / 56.32194; 43.94583 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=56.32194&mlon=43.94583&zoom=16 (O)] (Я)
Станция Нижний Новгород-Московский
Арзамасское направление
Заволжское направление
Кировское направление
Московское направление
Горьковская железная дорога
Железнодорожный вокзал и управление метрополитена
Регион ж. д.:

Горьковский

Дата открытия:

1862 год[1]

Прежние названия:

Горький-Московский

Тип:

пассажирско-грузовая[2]

Количество платформ:

6

Количество путей:

13

Тип платформ:

1 боковая, 5 островные

Форма платформ:

прямая

Электрифицирована:

1957 год
Горький-Пасс. — Заволжье[3]

Ток:

переменный, ~25кВ[3]

Выход к:

Площадь Революции, Московское шоссе, Автостанция «Канавинская», ул. Гордеевская.

Расположение:

Нижний Новгород Нижний Новгород

Пересадка на станции:

Московская

Пересадка на:

А 3, 4, 7, 9, 17, 19, 22, 26, 38, 43, 45, 48, 57, 61, 66, 69, 80, 90, 95
Тб 10, 15, 25
Тм 1, 3, 6, 7, 27, 417;

Расстояние до Москвы:

442 км 

Тарифная зона:

0

Код станции:

260200[2]

Код в «Экспресс-3»:

2060001[4]

Станция Нижний Новгород-Московский на Викискладе</td></tr>

</table>

Нижний Новгород-Московский (в 1962—2010 и 1938—1951 — Горький-Московский, в 1951—1962 — Горький-Пассажирский-Московский, в 1933—1938 — Горький, в 1911—1933 — Нижний Новгород, в 1862—1911 — Нижний[5]) — крупная железнодорожная станция в городе Нижний Новгород, расположенная на 442 км главного хода Горьковской железной дороги. По объёму выполняемой работы отнесена к 1-му классу, по характеру выполняемой работы является грузовой. Открыта в 1862 году[6].

Расположена в городе Нижний Новгород на территории Канавинского района. Крупнейший транспортный узел Нижнего Новгорода и Нижегородской области.





Предприятия железнодорожного узла

На станции расположены предприятия:

  • Московский вокзал;
  • Ремонтное локомотивное депо Дирекции по ремонту тягового подвижного состава ТЧР-3;
  • Вагонное депо Нижний Новгород Дирекции по эксплуатации и ремонту путевых машин ВЧД-14;
  • дистанция пути;
  • Восстановительный поезд № 4021 ВП-4021 Дирекции аварийно-восстановительных средств;
  • Пожарный поезд;

Парки путей

  • Парк А — приёмо-отправочный четных и нечетных поездов, 6 путей.
  • Парк Б — приёмо-отправочный нечетных поездов, 6 путей.
  • Парк В — приёмо-отправочный четных и нечетных поездов, 6 путей.
  • Парк Г — горочный, 5 путей.
  • Парк Д — сортировочно-отправочный, 12 путей.
  • Парк Р — ранжирный, 4 пути.
  • Парк Т — транзитный местный, 3 пути.


Техническая оснащенность

Техническая оснащённость станции включает в себя путевое развитие, устройства СЦБ и контактной сети, сооружения и устройства локомотивного и вагонного хозяйства, автоматическую систему управления станций, маневровые средства. На станции расположены: вычислительный центр АСУ ГС, 3 поста МРЦ, тяговая подстанция ЭЧ-12 ЭЧЭ-7 29 000 кВ·А, район контактной сети ЭЧ-12 ЭЧК-7, район электроснабжения ЭЧ-12 ЭЧС-4, локомотивное депо ТЧР-3 и вагонное депо ВЧД-14.

Пассажирские устройства

К пассажирским устройствам станции относятся шесть пассажирских платформ, пять из которых — платформы железнодорожного вокзала островного типа. Вокзал состоит из двух зданий. Островной вокзал — пригородный, береговой — дальнего следования. Островная и береговая части вокзала соединённы между собой двумя тоннелями.

Работа станции

Основное содержание работы станции Нижний Новгород-Московский заключается в безопасном пропуске пассажирских и грузовых поездов всех категорий. Важной составляющей работы станции является осуществление грузовой работы. На станции Нижний Новгород-Московский выполняются: технические операции (прием, отправление, обгон, скрещение и пропуск поездов всех категорий; маневровая работа, сортировочная работа, формирование и расформирование поездов, выявление неисправностей вагонов, смена локомотивов, экипировка вагонов), грузовые операции (сортировка, погрузка, выгрузка, подготовка вагонов), коммерческие операции (прием грузов к перевозке, взвешивание, хранение, выдача и переадресовка грузов, хранение пассажирского багажа, оформление перевозочных документов, осмотр составов поездов и средств путевого хозяйства, пломбирование вагонов)

Дальнее сообщение

По состоянию на 2016 год вокзал отправляет и принимает следующие пассажирские поезда:

Круглогодичное обращение поездов

Сезонное обращение поездов

Напишите отзыв о статье "Нижний Новгород-Московский"

Примечания

  1. Архангельский А.С., Архангельский В.А. Железнодорожные станции СССР: Справочник. — М.: Транспорт, 1981. — Т. 1. — С. 120. — 368 с.
  2. 1 2 [cargo.rzd.ru/cargostation/public/cargo?STRUCTURE_ID=5101&layer_id=4829&refererLayerId=4821&id=5452 Справочник станций РЖД]
  3. 1 2 [parovoz.com/history/electrification/1956-58.php История электрификации железных дорог СССР]. [archive.is/mNDJ Архивировано из первоисточника 18 июля 2012].
  4. [osm.sbin.ru/esr/express:2060001 Единая сетевая разметка]
  5. Архангельский А.С., Архангельский В.А. Железнодорожные станции СССР: Справочник. — М.: Транспорт, 1981. — Т. 2. — С. 259. — 358 с.
  6. Архангельский А.С., Архангельский В.А. Железнодорожные станции СССР: Справочник. — М.: Транспорт, 1981. — Т. 1. — С. 120. — 368 с.

Ссылки

  • [rasp.yandex.ru/station/9612089?type=train Расписание поездов дальнего следования] на Яндекс. Расписания
  • [rasp.yandex.ru/station/9612089?direction=all&type=suburban Расписание пригородных поездов] на Яндекс. Расписания
Остановочные пункты железной дороги
Предыдущая остановка:
435 км
Горьковская железная дорога
Следующая остановка:
Толоконцево

Отрывок, характеризующий Нижний Новгород-Московский

Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.
– Это еще что? Что вы наделали, я вас спрашиваю, – сказала она строго.
– Я? что я? – сказал Пьер.
– Вот храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что это за дуэль? Что вы хотели этим доказать! Что? Я вас спрашиваю. – Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но не мог ответить.
– Коли вы не отвечаете, то я вам скажу… – продолжала Элен. – Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали… – Элен засмеялась, – что Долохов мой любовник, – сказала она по французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово «любовник», как и всякое другое слово, – и вы поверили! Но что же вы этим доказали? Что вы доказали этой дуэлью! То, что вы дурак, que vous etes un sot, [что вы дурак,] так это все знали! К чему это поведет? К тому, чтобы я сделалась посмешищем всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы без основания ревнуете, – Элен всё более и более возвышала голос и одушевлялась, – который лучше вас во всех отношениях…
– Гм… гм… – мычал Пьер, морщась, не глядя на нее и не шевелясь ни одним членом.
– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.