Господа офицеры (телесериал)
Поделись знанием:
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
| Господа офицеры | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| В ролях |
Олег Штефанко |
| Страна | |
| Количество серий |
8 |
| Производство | |
| Продюсер | |
| Режиссёр | |
| Сценарист | |
| Хронометраж |
0:45 |
| Трансляция | |
| Телеканал |
НТВ 2004, 2006 |
| На экранах | |
«Господа офицеры» — российско-казахский многосерийный фильм 2004 года.
Содержание
Сюжет
Их было трое друзей «не разлей вода» — Федотов, Асланбеков и Хоменко. Они вместе воевали в Афганистане, но после вывода войск оттуда судьба развела каждого по своей дороге. Федотову выпал спецназ, война в Чечне, случайное убийство мальчишки и пятнадцать лет тюрьмы, Асланбекову — должность начальника колонии для бывших военнослужащих (на самом деле подобной колонии в России не существовало), Хоменко — повышение по службе, генеральские погоны и должность в генеральном штабе. Но злодейка судьба свела друзей ещё раз — за неосторожное убийство мальчишки в Чечне Федотов попал в колонию к Асланбекову, а после того, как Асланбеков устроил Федотову и ещё нескольким заключенным свидание с родственниками вне закона, Хоменко после сигнала «кума» (заместителя начальника по режиму подполковника Юрченкова) едет в колонию с проверкой. И даже в таких условиях необходимо сохранить боевую дружбу и не потерять самое главное — офицерскую честь.
В ролях
- Олег Штефанко — Сергей Александрович Федотов, бывший полковник Спецназа ГРУ, осуждённый
- Бахтияр Кожа — Нурали Керимович Асланбеков, полковник, начальник колонии для бывших военнослужащих, «хозяин»
- Игорь Ливанов — Андрей Хоменко, генерал-майор, проверяющий из генерального штаба
- Ирина Розанова — Галина, врач, жена Асланбекова
- Михаил Елисеев — заместитель начальника колонии по режиму, «кум», подполковник Юрченков
- Константин Воробьёв — майор Шмаров, тюремный опер
- Владимир Артёмов — Николай Петров, бывший прапорщик, взявший вину брата на себя, осуждённый
- Александр Саюталин — Григорий Богорад, бывший капитан-сапёр, осуждённый
- Игорь Романов — Редькин, осуждённый
- Кирилл Ульянов — Галицкий, бывший майор медицинской службы, осуждённый
- Артём Алексеев — бывший лейтенант Грознов, осуждённый
- Николай Реутов — «Курень», бригадир отряда, осуждённый
- Алексей Полуян — «Жало», осуждённый (озвучил Евгений Ганелин)
- Алексей Утеганов — «Хыча», осуждённый
- Александр Удалов — «Крест», осуждённый
- Валерий Филонов — «Ленивый», беглый зэк
- Олег Чернов — «Козырь», беглый зэк
- Егор Томошевский — «Гиббон», беглый зэк
- Геннадий Косарев — «Жмых», беглый зэк
- Глеб Темнов — «Меченый», беглый зэк (озвучил Артур Ваха)
- Денис Константинов — сержант Ивочкин, военнослужащий ВВ
- Владимир Баранов — Михаил Ильич, лесник
- Владимир Севостьянихин — Матвей Саяпин
- Юлия Рудина — Полина, жена Хоменко
- Аркадий Коваль — Половцев, осуждённый
Съёмочная группа
- Режиссёр: Андрей Кравчук
- Сценарист: Игорь Агеев
- Оператор: Григорий Панов
- Композитор: Константин Шумайлов
- Художник: Сергей Ракутов
- Продюсеры: Сергей Каратаев, Сергей Клещенков, Виктор Умнов
Факты
- Телевизионная премьера сериала состоялась 17 мая 2004 года на канале НТВ. Затем сериал неоднократно транслировался не только на НТВ, но и на других каналах.
- По мотивам сериала был написан одноимённый роман, его автором стал известный писатель, лауреат премии «Национальный бестселлер» Илья Бояшов. Новеллизация вышла в 2007 году.
- В титрах упоминается, что «события, описанные в фильме, никогда не происходили в реальности».
- Колонии для бывших военнослужащих никогда не существовало в России, несмотря на то, что беглые зэки из обычной колонии называют её «зелёной», по аналогии с «красной» зоной — спецколонией для бывших правоохранительных органов. Тем более, управление колонией не могло осуществляться Министерством обороны, так как всеми ИТУ управляет ФСИН.
- Биография Сергея Федотова в начале фильма напоминает биографию полковника Буданова, не зря майор Шмаров говорит подполковнику Юрченкову, что этапом к ним доставили «телезвезду». Аналогию с Будановым вызывает тот факт, что судебный процесс над Будановым был подробно освещен в СМИ.
- Код региона «42» на автомобилях в фильме свидетельствует о том, что колония дислоцируется в Кемеровской области. На самом деле большая часть натурных съёмок проходила в Ленинградской области и в Казахстане.
- В саундтрек вошли песни группы ДДТ «Дым» и «Война бывает разная», а Константин Шумайлов, участник этой группы, написал оригинальную музыку к сериалу.
- У сериала есть две совершенно разные заставки начальных титров. В версии телеканала НТВ звучала песня «Дым» группы ДДТ, в версии Первого канала — оригинальная музыка. Вторая заставка была значительно короче, в ней был совершенно иной набор кадров.
- Эпизоды последствий смерча не относятся к одному какому-либо стихийному бедствую, имевшему место на территории России. Это документальные кадры самых разных катастроф и стихийных бедствий, предоставленные департаментом информационного вещания Первого канала, телекомпанией НТВ и телеканалом КТК (Казахстан).
- Сюжет сериала отдалённо напоминает американский фильм «Последний замок», вышедший в 2001 году.
См. также
Напишите отзыв о статье "Господа офицеры (телесериал)"
Ссылки
- [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=12473 «Господа офицеры»] на сайте «Энциклопедия отечественного кино»
Отрывок, характеризующий Господа офицеры (телесериал)
Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
