Господи! Помоги мне выжить среди этой смертной любви
Поделись знанием:
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
| |
| Д. В. Врубель | |
| Господи! Помоги мне выжить среди этой смертной любви. 1990 | |
| Mein Gott, hilf mir, diese tödliche Liebe zu überleben | |
| East Side Gallery, Берлин | |
«Го́споди! Помоги́ мне вы́жить среди́ э́той сме́ртной любви́» (нем. Mein Gott, hilf mir, diese tödliche Liebe zu überleben), также называемое «Братский поцелуй»[1] — граффити Дмитрия Врубеля в East Side Gallery, изображающее поцелуй генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева и руководителя ГДР Эриха Хонеккера. Одно из самых известных граффити мира[2].
Уничтожение граффити
В 2009 году граффити, размещённое на фрагменте Берлинской стены, было стёрто[2] в рамках реставрации, проводившейся к 20-й годовщине сноса Берлинской стены[3]. Автор граффити Врубель согласился отреставрировать его[4].
См. также
Напишите отзыв о статье "Господи! Помоги мне выжить среди этой смертной любви"
Примечания
- ↑ Major, Patrick. [books.google.ru/books?id=YJj3ylisBFEC Behind the Berlin Wall: East Germany and the frontiers of power]. — Oxford University Press, 2009. — P. 276. — 321 p. — ISBN 978-0-19-924328-0.
- ↑ 1 2 Дашян М. С. [books.google.ru/books?id=gBKjCfu93zwC Авторское право: абсурд и гениальность]. — М.: Волтерс-Клувер, 2011. — С. 414—415. — 632 с. — ISBN 978-5-466-00531-8.
- ↑ [www.echo.msk.ru/news/582148-echo.html С Берлинской стены стёрли самое знаменитое граффити под названием «Господи, помоги мне выжить среди этой смертной любви!»]. Эхо Москвы (30.03.2009). Проверено 7 мая 2011. [www.webcitation.org/69XmsVzLR Архивировано из первоисточника 30 июля 2012].
- ↑ [www.rian.ru/culture/20090617/174673864.html Врубель начал реставрировать «Поцелуй Брежнева и Хонеккера» в Берлине]. РИА Новости (17.06.2009). Проверено 7 мая 2011. [www.webcitation.org/69Xn11rvS Архивировано из первоисточника 30 июля 2012].
Координаты: 52°30′28″ с. ш. 13°26′06″ в. д. / 52.5078778° с. ш. 13.4351639° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.5078778&mlon=13.4351639&zoom=14 (O)] (Я)
Отрывок, характеризующий Господи! Помоги мне выжить среди этой смертной любви
– Не нужно ли чего?– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
