Господин Гексоген

Господин Гексоген

«Господин Гексоген» — роман российского писателя Александра Проханова, опубликованный в 2002 году в издательстве «Ad Marginem». Премия «Национальный бестселлер». В романе события российской истории 1999 года (в частности, серия взрывов жилых домов) представляются как результат заговора власти. Главный герой романа, бывший генерал КГБ Белосельцев приглашается сослуживцами к участию в операции, цель которой — приход к власти Избранника.

Роман стал лауреатом премии «Национальный бестселлер» 2002 года. В финальном голосовании «Господин Гексоген» получил два голоса членов жюри премии (Владимир Бондаренко и Михаил Трофименков), как и произведение Ирины Денежкиной «Song for lovers» (Ирина Хакамада и Сергей Шнуров). В соответствии с регламентом решение принял почётный председатель жюри Владимир Коган, присудивший победу Проханову. Денежную премию писатель передал в пользу Эдуарда Лимонова, объяснив это тем, что «он писатель и сидит на цепи, как сидели Эзра Паунд, Осип Мандельштам, Николай Гумилев. Когда художник сидит на цепи, другой художник не может относиться к этому равнодушно».

Сам писатель заявил, что он пытался исследовать «мифы, укрепившиеся в сознании общества». Негативно оценили роман деятель партии СПС Борис Немцов и депутат Госдумы Александр Невзоров. Как сказал Немцов, «это вообще не литература, не искусство, а какие-то безумные измышления», отметив, что, по его мнению, «многие сцены и описания узнаваемых людей не просто неприличны, а безнравственны». В свою очередь, глава КПРФ Геннадий Зюганов заявил, что книги Проханова «раскрывают суть трагедии, случившейся со страной. В романе „Господин Гексоген“ этот драматический перелом передан наиболее убедительно и ярко. Любой серьёзный человек, который размышляет о судьбе страны, должен прочитать книгу». В интервью сайту «[www.agentura.ru/ Агентура]» Проханов сказал, что, с одной стороны, считает утверждения о «заговоре спецслужб» в России фантазией, но с другой стороны, ряд определённых событий политической жизни могли быть выстроены могущественной организацией.

В интервью газете «Завтра» директор издательства «Ad Marginem» Александр Иванов отметил, что роман ему понравился: «…это литература с невероятным ощущением истории. История наваливается. Я читал и почему-то вспомнил фотографию 1947 года, где изображен мой молодой дед с бабкой в Гаграх. Я вообще это фото забыл, мне его показывали в 5 лет. Проханов с легкостью выдвигает забытый советский массив истории». Иванов прокомментировал реакцию некоторых литературных критиков: «я понял, что происходит с либеральной критикой в отношении Проханова: истерика». Редактор издательства Михаил Котомин также положительно оценил произведение: «Проханов сделал нам несколько щедрых подарков. Вернул историю, её ощущение, подарил 70 лет, усиленно вытеснявшихся в последние годы. Подарил чувство масштаба… Время работы с текстом Проханова вернуло мне веру в большую литературу. „Господин Гексоген“ — огромный сюжетный роман».

Отзывы критики

Лев Данилкин в своей рецензии отмечал: «Через совписовскую и одновременно галлюцинаторную прозу Проханова неистовствует репрессированное политически, но притаившееся в языке, архитектуре, музыке имперское „советское“: Красная площадь, тело Ленина, сталинские проспекты и высотки, песни Пахмутовой и возможность ловить бабочек на берегах Рио-Коко. Проханов — единственный сохранившийся у империи ретранслятор, способный текстуально передать эту мощь».

Лев Пирогов назвал роман «восхитительным текстом», отметив политическую актуальность произведения. Иван Куликов в НГ-Ex libris характеризует роман как «наимахровейший киберпанк 500-процентной пробы»: «Ландшафт Проханова — не ностальгический (совимперский), а футуристический. Те, кто полагал, что прохановская идеальная Аркадия — это бесконечная галерея иконных окладов, захватанных кумачовых лозунгов и полуистлевших ценников из захудалого сельпо, прочитав „Господина Гексогена“, будут потрясены его мощнейшим техногенным пафосом» . Член жюри премии «Национальный бестселлер» Михаил Трофименков оценил роман как «яркое событие, такая бешеная и безумная книга».

С. Чупринин в журнале «Знамя» с сожалением писал, что роман не стал «грозным обвинительным актом, адресуемым ФСБ, властям, всему путинскому режиму». Напротив, по мнению автора, гипотеза о причастности спецслужб к взрывам жилых домов была дискредитирована и обезврежена, что расценивалось им как «исключительная по своим интенциям победа нынешней власти».

Статью крайне негативного содержания опубликовала «Российская газета», назвав Проханова антисемитом и «одиозным публицистом». При этом автор статьи осуждающе отметил сближение писателя с Борисом Березовским.

По мнению Захара Прилепина, «Господин Гексоген» в 2001 году «взломал» литературную ситуацию: «Тогда литература находилась во власти либеральной общественности, которая не пускала на книжные полки „негодяев“ вроде меня. Благодаря Проханову получили путевку в литературу не только я, но и Михаил Елизаров, Сергей Шаргунов и другие писатели со взглядами левого толка.» .

Ссылки

• [www.geksogen.ru/ Официальный сайт (рецензии, интервью)] (недоступная ссылка — история, копия)
• [anthropology.rinet.ru/drupal/node.php?id=56 Обсуждение книги в секторе «Аналитической антропологии» Института философии РАН 13 июня 2002 года]
• Иванов А. [www.zavtra.ru/cgi/veil/data/zavtra/03/476/62.html Вопрос как ответ] // Завтра, № 1 (476), 30 декабря 2002

Отрывок, характеризующий Господин Гексоген

– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.