Гостинский, Вячеслав Вячеславович
Поделись знанием:
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
| Вячеслав Гостинский | |
 | |
| Имя при рождении: |
Вячеслав Вячеславович Гостинский |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
31 октября 1991 (69 лет) |
| Гражданство: |
СССР |
| Профессия: |
актёр |
| Карьера: |
1938-1989 |
Вячеслав Вячеславович Гостинский (26 марта 1922, Киев — 31 октября 1991) — советский актёр. Заслуженный артист Кабардино-Балкарской АССР (1983)
Биография
Родился 26 марта 1922 года в городе Киеве в семье служащего.
В 1934 году Гостинские переехали в Москву. В 1938 году началась трудовая деятельность Вячеслава, вызванная необходимостью содержать больную мать и сестру.
В этом же году Гостинский дебютировал в кино, снявшись в приключенческом фильме Владимира Вайнштока «Юность командиров».
С 1938 по 1941 год работал актёром на киностудии «Союздетфильм», театре имени Ермоловой, театре музыкальной комедии КФ АССР.
Во время Великой Отечественной войны выезжал на фронт с фронтовым театром и ансамблем.
Одновременно в 1941—1943 годы учился на актёрском факультете училища имени Глазунова, а в 1943—1944 — на актерском факультете театрального училища имени Щукина.
По окончании войны работал в театре миниатюр, активно выступал на эстраде. В 1960 году был зачислен в штат киностудии имени Горького.
Актёр много снимался, в основном, в ролях интеллигентов и иностранцев.
Скончался 31 октября 1991 года. Похоронен на Пятницком кладбище.
Фильмография
- 1939 — Юность командиров — Виктор
- 1941 — Мы ждём вас с победой — доброволец
- 1944 — Поединок — скрипач фронтовой бригады
- 1945 — Иван Грозный — посол Сигизмунда
- 1945 — Это было в Донбассе — анархист Сосновский
- 1950 — Прощай, Америка! — Дарлингтон
- 1953 — Адмирал Ушаков — Ланской
- 1954 — Чемпион мира — журналист
- 1955 — За витриной универмага — спекулянт
- 1956 — Дело № 306 — связной «Пирамидон»
- 1956 — Урок истории — Шарфюрер
- 1956 — Человек родился — желчный гражданин
- 1958 — Хождение по мукам (фильм «Восемнадцатый год») — адъютант Сорокина
- 1959 — Заре навстречу — начальник контрразведки
- 1959 — Золотой эшелон — эпизод
- 1960 — Ровесник века — инженер
- 1961 — Две жизни — адъютант царя
- 1961 — Зелёный патруль — Степан Ломакин
- 1961 — Суд сумасшедших — Боб
- 1963 — Королевство кривых зеркал — маркиз Лимон
- 1963 — Русский лес — Вуль
- 1964 — Зелёный огонёк — неудачник-влюблённый
- 1964 — Лёгкая жизнь — администратор
- 1964 — Люди остаются людьми (ТВ) — комендант лагеря
- 1965 — Гиперболоид инженера Гарина — капитан «Золотого острова»
- 1965 — Год как жизнь — посланник
- 1965 — Как вас теперь называть? — доктор Фогельзанг
- 1965 — Спящий лев — инкассатор
- 1966 — Бывает и так — художник
- 1966 — Душечка — ветеринар
- 1967 — Весна на Одере — Фогеляйн
- 1967 — Один шанс из тысячи — Фриш
- 1968 — Мужской разговор — предприимчивый жилец
- 1968 — "Щит и меч — комендант детского лагеря
- 1970 — Интеграл — пассажир
- 1970 — Красная площадь — Гауптман
- 1970 — Посланники вечности — биллиардист
- 1970 — Семья Коцюбинских — начальник жандармерии Черниговской губернии
- 1971 — Дерзость — эпизод
- 1971 — Джентльмены удачи — благообразный зритель
- 1971 — Ехали в трамвае Ильф и Петров (ТВ) — шпрехшталмейстер
- 1972 — Бой после победы — Малинберг
- 1972 — Вид на жительство — начальник разведки
- 1972 — Первый экзамен — роль
- 1972 — Пятьдесят на пятьдесят — Френсис
- 1973 — Дмитрий Кантемир — Шафиров
- 1973 — Последний подвиг Камо — Григорий
- 1973 — Сибирский дед — Яковлев
- 1973 — Человек в штатском — Шульц
- 1973 — Эта веселая планета (ТВ) — директор
- 1974 — Ищу мою судьбу — философ
- 1974 — Опасно для жизни — архитектор
- 1974 — Скворец и Лира — врач
- 1975 — Волны Чёрного моря — папаша капризной девочки
- 1976 — Дума о Ковпаке. Карпаты… Карпаты… — Вехтер
- 1976 — Огненное детство — капитан
- 1976 — По волчьему следу — эпизод
- 1976 — Фаворит (ТВ) — врач
- 1977 — Право на любовь — Рябовский, белогвардейский капитан
- 1978 — Баллада о дереве и розе — заместитель директора
- 1978 — Безбилетная пассажирка — пассажир с билетом
- 1978 — Лекарство против страха — бандит
- 1978 — По улицам комод водили — советчик
- 1978 — Право первой подписи — торгпред
- 1978 — Приехали на конкурс повара (ТВ) — организатор конкурса
- 1979 — Выгодный контракт (ТВ) — Рубини
- 1980 — Если бы я был начальником — Потрашков
- 1980 — Звездный инспектор — адвокат
- 1980 — История одного подзатыльника (ТВ) — диктор
- 1981 — Похищение века — эпизод
- 1981 — Такая поздняя, такая тёплая осень — эпизод
- 1981 — Танкодром — Владислав Андреевич Верховский, преподаватель
- 1982 — Бой на перекрёстке (ТВ) — Григорьев, контрреволюционер
- 1982 — Инспектор Лосев (ТВ) — Бубенцов
- 1982 — Путешествие будет приятным — посетитель концерта
- 1983 — Нежный возраст — официант
- 1984 — Ещё люблю, ещё надеюсь — покупатель книг с рулеткой
- 1984 — Побег (короткометражный)
- 1985 — Мы обвиняем — Ричард Томас, корреспондент «Нью-Йорк Таймс»
- 1985 — Опасно для жизни! — архитектор
- 1986 — Гран-Па (ТВ) — Пшебульский, заядлый театрал
- 1986 — Дорогой Эдисон! (ТВ) — член комиссии
- 1986 — Певучая Россия (ТВ) — Александр Абрамович, хозяин музыкального магазина
- 1986 — Хорошо сидим! — главврач Олег Николаевич
- 1987 — Поражение (ТВ) — Лагунов академик
- 1988 — Бич Божий — встречающий Валерия Петровича
- 1989 — Бейбарс — император Византии Палеолог
Напишите отзыв о статье "Гостинский, Вячеслав Вячеславович"
Ссылки
- [a-tremasov.ru/gostinskij-vyacheslav-vyacheslavovich ГОСТИНСКИЙ Вячеслав Вячеславович]
- [archive.is/20130407011937/moscow-tombs.narod.ru/1991/gostinsky_vv.htm могила]
- [ruskino.ru/art/1511/sov Вячеслав Гостинский]
Отрывок, характеризующий Гостинский, Вячеслав Вячеславович
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
