Стяг (знамя)

Стяг — воинское знамя в Древней Руси в виде шеста с укреплённым на нём пучком конских волос, клином яркой ткани, фигуркой животного или другим предметом, хорошо видным издалека, что в летописях называлось чёлкой становой.

История русских стягов

Позднее на стягах начали крепить большие куски тканей яркого цвета в форме клина. На верхний конец стяга устанавливали металлический острожок. На ткани нашивалось изображение Животворящего Креста, под острожок подвязывалась чёлка, окрашенная яркой краской.

Концы стягов, кроме клиновидной формы, могли иметь два или три хвоста, которые назывались косицы, откосы, клинцы или яловцы.

Во время походов стяг снимали с древка и перевозили в обозе вместе с оружием и доспехами. Княжеская дружина охраняла стяг. Стяги надевались на древко только перед сражением. В древности стяг мог быть громадного размера и его установка требовала значительного времени. В летописях иногда встречается выражение «не поставиши стяга», что могло означать «внезапная атака противника», «быть застигнутым врасплох». Выражение «поставить стяг» означало объявить войну.

Во время битвы стяг, как правило, устанавливали в центре войска, на возвышенности. Падение стяга вызывало замешательство в войске, поэтому на охрану стяга устанавливались особые воины — стяговники. Враг, напротив, бросал на стяг основные свои силы. Под стягами происходили самые жаркие схватки. Летописи при описании битвы, следят за стягом: косицы стяга «простираются яко облацы» означало успешный ход битвы; поражение описывалось как «стяг подсекоша».

После появления войск, состоявших из полков нескольких удельных княжеств, размеры стягов уменьшились. Охранять стяги вместо дружинников начали дворяне. Под стягами проводились церковные службы, принималась присяга, заключались договоры.

В конце XIV века на русских стягах начали изображать лик Спасителя. Стяги с изображением Спасителя начали называть знамением. В XVI веке слова знамение и стяг встречаются одинаково часто. В конце XVI века слово стяг встречается всё реже, а в начале XVII века выходит из употребления.

В XVI веке на стягах кроме изображения Спасителя также вышивалось изображение Богородицы и Георгия Победоносца. На белом стяге Великого князя Василия Ивановича был изображён Иисус Навин, останавливающий солнце.

В царствование Ивана Васильевича в каждом полку было большое Царское знамя, в каждой сотне было своё знамя — клиновидное, одного вида с полковым знаменем, но меньшего размера из-за чего они назывались меньшими знамёнами. На знамёнах вышивали золотом, серебром и шелком, писали яркими красками иконным письмом.

Сведений о знамёнах во время царствования Фёдора Ивановича почти не сохранилось.

В войске Бориса Фёдоровича использовались огромные знамёна древнего типа. Они были такими большими, что их не мог удержать один человек. На службу к знамени назначалось два или три человека. Знамёна освещались патриархом по чину освящения Святых икон.

При Михаиле Фёдоровиче появились первые отступления от древних образцов. На ротных знамёнах иноземных полков появляются изображения орла, грифа, льва, змеи, химеры, а также надписи и девизы на латыни. Полковые знамёна — с царским двуглавым орлом в знак того, что полк служит русскому государю. В 1614 году Войску Донскому было пожертвовано знамя с двуглавым орлом.

Во второе десятилетие правления Алексея Михайловича знамёна с «житейским письмом» (то есть не со святыми ликами) появляются всё чаще. Но такие знамёна выдаются на время — основные знамёна остаются «христианскими знамениями». На ротных знамёнах изображается крест, на полковых — Спаситель, Богородица или лики угодников. Ветхие знамёна поступают в Оружейную палату, где изготовляется новое знамя. Знамя делается по образцу старого, но со временем всё чаще встречается «житейское письмо» и латинские надписи.

В 1700 году Пётр I утвердил образец войскового знамени. К 1704 году знамён старого образца не осталось.

Великих Государей большие полковые знамёна

Полковые (Царские) знамёна XVII века делались большого размера. Знамя состояло из прямоугольной середины и клиновидного откоса. Откос изготовлялся в форме прямоугольного треугольника. Короткой стороной он крепился к прямоугольнику, длинная сторона треугольника (тетива) обращалась вниз. Знамя изготавливалось из шелка, по краям обшивалось каймой или бахромой.

В прямоугольной части писали образ Спасителя, Богородицы или лики Святых угодников. На треугольных откосах писали Архангелов, ангелов, кресты и звёзды. На каймах писали тропари, кондаки и другие молитвословия.

На некоторых знамёнах царствования Михаила Фёдоровича писали титул царя и год, месяц и день изготовления знамени. Длина знамени была от 3 до 8 аршин, ширина от 1½ до 3 аршин.

Древки из липового дерева. Древки круглые, обклеены холстом. Холст расписан разными красками и позолочён. Навершие древка в виде шарообразного яблока. К боковой кайме знамени пришивались красные суконные мешочки. Мешочки прибивались к древку гвоздями. На вершине древка устанавливали крест надзнаменный. На нижнем конце древка размещались подтоки (втоки) с тканевыми помочами, серебряными пряжками, запряжниками.

Чехлы тафтяные или из других тканей. Чехлы назывались чемоданцами, чушками, сорочками и нагалищами.

6 июля 1701 года фельдмаршалу боярину Борису Петровичу Шереметеву, который командовал большим полком, было вручено полковое знамя. Это было последнее использование Царского знамени старого образца.

Государев полк

Во время военных походов царь выбирал около тысячи человек для особого Государева полка. Полк во время похода находился при царе и охранял знамёна. Полком руководили два Воеводы у Государева знамени. Начальниками над сотнями полка были Головы у Государева знамени. По возвращении из похода государевы знамёна вносили в царский дворец («на верх»). Знамёна хранились в Золотой или Столовой палате дворца. Полковые знамёна воеводы сдавали в Оружейную палату.

Воеводские знамёна

Воеводские знамёна выдавались воеводам, отправлявшимся в города, остроги, в военные походы, в посольские съезды на переговоры и на переговоры для обмена пленных. Эти знамёна назывались малыми полковыми или воеводскими.

Они имели длину от 2 1\2 аршин до 3 аршин и в ширину от 2 до 2 1\2 аршин. Ткань шёлковая, кайма другого цвета. В середине писали красками или вышивали лики Спасителя и Богородицы, Архангелов, ангелов и угодников. На кайме писали тропари и кондаки, иногда титул государев. Изображения могли быть разными на разных сторонах знамени.

Впоследствии воеводам выдавались полковые или сотенные знамёна, а воеводские знамена не выдавались.

Воеводские знамёна выдавались при назначении на службу, или присылались на место службы. Знамёна выдавались по прямому указу царя.

Сотенные знамёна

Сотенные знамёна — третий разряд полковых знамён в русской армии XVII века. Армия состояла из двух частей: регулярной и временной. Временные войска делились на сотни. Соответственно сотенные знамёна делились на два вида: Сотенные знамёна Государева полка (регулярные части) и просто Сотенные знамёна (временные войска).

Сотенные знамёна изготовлялись из камки или тафты.

Сотенные знамёна Государева полка в первые годы царствования Михаила Фёдоровича изготовлялись из шёлка или хлопчато-бумажных тканей. Со временем установился стандарт на размеры сотенных знамён: ширина 2 аршин, длина 2 аршина и 4 вершка, кайма 3 или 4 вершка.

Сотенные знамёна полков бояр и воевод изготовлялись разных размеров. Кресты, звёзды, косицы и т. д. назывались признаками. Знамёна всегда опушалось каймой. Чехлы суконные и холстинные.

С 1637 года сотенные знамёна становятся стандартными. Со временем прекращается использование хлопчато-бумажных тканей.

После отмены сотен войска были разделены на роты. Ротные знамёна возили хорунжие.

Стрелецкие знамёна

В первые годы царствования Михаила Фёдоровича стрелецким приказам выдавали знамёна двух типов: сотенные знамёна и знамёна голов.

Стрелецкие знамёна изготавливались в форме прямоугольника длиной от 3 до 4 аршин и шириной от 2 до 3 аршин. В середине полотнища вшивался крест, разбивавший поле знамени на 4 равные части. В левой верхней четверти вшивался 8-ми конечный крест. В остальных четвертях вшивались признаки — то есть звёзды, кружки, косицы и т. д.

Средняя часть знамени могла изготавливаться из равносторонних четырёхугольников разного цвета. Такое знамя называлось шахматным. Иногда знамя сшивалось из треугольников разных цветов — такое знамя называлось клинчатым. Стрелецкие знамёна всегда опушались каймой.

Знамёна голов шили из шёлковых тканей, признаки на них писали золотом и серебром. Сотенные знамёна шили из киндяка, миткаля, холста, кумача, в редких случаях из тафты и других шёлковых тканей.

В царствование Алексея Михайловича использование шёлковых тканей становится более частым. В это же время появляются знамёна пятисотенные. Пятисотенные знамёна выдаются полуголовам и изготавливаются из шёлка. Знамёна голов увеличиваются в размерах — иногда до 8 аршин в длину и 6 в ширину. С 1669 года на знамёнах голов появляются священные изображения. Знамёна сотенные московских приказов изготовлялись по образцу: в середине крест, деливший знамя на 4 равные части, в левой верхней четверти размещался 8-ми конечный крест на подножии, вокруг него звёзды, число которых соответствовало номеру сотни.

После отмены сотен и введения стрелецких полков изменили своё название и знамёна. Знамёна голов стали называться полковничьими, знамёна пятисотенные — полуполковничьи, сотенные знамёна — братские. Знамёна изготавливались из камки. Всё чаще появляются священные изображения, писанные золотом и серебром.

Древки знамён крашенные, мешочки для крепления знамени к древку — из красной ткани. Навершья железные, втоки железные и медные.

В начале XVIII века стрелецкие знамёна остаются старого образца. На братских знамёнах появляются священные изображения, на знамёнах городовых стрельцов появляются гербы городов, в которых размещались полки.

Знамёна полков иноземного строя

Каждая рота имела своё знамя. Первые знамёна изготовлялись из шёлковых тканей. Размеры и вид знамени определял ротмистр по своему желанию.

Олеарий описывает встречу Турского посланника в Москве. У встречавших посланника войск было шесть знамён. Одно из белого атласа, в лавровом венке написан двуглавый орёл под тремя коронами с надписью Virtute Supero. Три знамени голубых с белым: на одном изображён гриф, на другом улитка, на третьем рука с мечом. Одно знамя из красной камки, на нём написана голова Януса. Одно красное знамя без изображений.

Изготовление знамён

Знамёна полковые, воеводские и сотенные изготавливались в казне, а остальные — в войсках.

Знамёна изготавливались (строились) перед боевыми действиями, когда уже был известен состав войск, или в запас, для будущих походов. Знамёна строились в мастерских Оружейного приказа, под ведением Боярина и оружничего. Иногда знамёна кроили в казённом дворе, а для окончательной отделки передавались Оружейному приказу.

Знамёна строили по именному указу царя, который передавался боярину и оружейничему (иногда воеводе для которого строилось знамя).

Сшитые знамёна растягивали на рамах под присмотром иконописцев. Рамы размещали в иконной палате, свободных мастерских оружейной палаты. Из-за недостатка помещений знамёна иногда расписывали в старом Государевом дворе, в пустых хоромах Никиты Ивановича Романова, известен даже случай, когда мастер расписывал знамя у себя дома.

Расписывали знамёна жалованные и кормовые иконописцы, живописцы и их ученики Оружейного приказа. Надписи и слова наносили знаменщики и словописцы. Красочные тёрщики растирали краски. Золочение деталей производили в серебряной палате. Паникадильных дел мастера изготавливали медные кресты, гротики (навершия), подтоки. Железный знаменный прибор делали кузнецы, ствольного и замочного дела мастера, сабельные придельщики. Плотники и станочники Оружейного приказа делали древки, травщики и иконописцы расписывали древки, резчики вырезали яблоки. Чехлы присылали из казённого двора, иногда их делали портные и шатёрники Оружейного приказа.

Готовые знамёна осматривал царь. Некоторые знамёна переделывались.

Знамёна сотенные стрелецкие и ротные полков Иноземного порядка изготавливали в соответствующих приказах. Также в Оружейном приказе строились пушкарские знамёна, значки и прапоры Государевы и сотенных голов Государева полка.

См. также

• Флаг вооружённых сил
• Прапор
• Знамя
• Флаг
• Штандарт

Литература

• Бобров А. Г. [feb-web.ru/feb/slovenc/es/es5/es5-0771.htm Стяг] // Энциклопедия «Слова о полку Игореве», 1995.
• [ostrog.ucoz.ru/publikacii_2/4_57.htm Русские старинные знамёна.//Древности русского государства. Дополнения к III отделению. Сост. Лукиан Яковлев. Москва. Синодальная типография 1865.]
• Историческое описание одежды и вооружения российских войск.//Библиотека для чтения. Том 62. А. Ф. Смирдин. 1844. стр. 20-23 (раздел Критика).
• [www.glossary.ru/cgi-bin/gl_find.cgi?ph=%F1%F2%FF%E3&action.x=0&action.y=0#4300532 Стяг] // Глоссарий.ру
• [interpretive.ru/dictionary/409/word/%D1%D2%DF%C3 Стяг] // Краткий исторический словарь вооружений, 1996.
• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc3p/283582 Стяг] // Большой энциклопедический словарь, 2000.
• [www.trud.ru/article/16-11-2000/15177_stjagi_xorugvi_znamena.html Стяги, хоругви, знамена…] // Труд, № 214, 16.11.2000.

Ссылки

• [www.iverblag.ru/?p=1659 Возвращение священного Знамени стрелецкого полка]

Отрывок, характеризующий Стяг (знамя)

В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.


На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.