Государственная граница Польской республики

Государственная граница Польской республики польск. Granica państwowa Rzeczypospolitej Polskiej
Речь Посполитая	Польша
Время существования	VIII век — 1795 год 1918 год — 1939 год с 1944 года
Установление современного прохождения	1945 год (с коррекциями)
Протяжённость	3511 км.

Государственная граница Польской республики — по площади своей поверхности (312 679 км²) Польша занимает 9 место среди 43 государств европейского континента. Граничит с 7 странами: Германией на западе, Словакией и Чехией на юге, Россией на севере, Литвой, Белоруссией и Украиной на востоке. На севере государственная граница проходит вдоль побережья Балтийского моря. Суммарно границы Польши составляют 3511 км.

Длина польских границ

• Суммарно — 3511 км
• с Чехией — 796 км
• со Словакией — 541 км
• с Украиной — 535 км
• с Германией — 467 км
• с Белоруссией — 418 км
• с Россией — 210 км
• с Литвой — 104 км
• морская — 440 км (это суммарная длина участков разграничивающих акватории территориального моря с Германией и Россией, а также линии, каждый пункт которых удалён на расстояние 12 морских миль от побережья, а в Гданьском заливе — от линии отделяющей территориальное море. Длина береговой линии составляет 770 км).

PS. Протяженность границы на картинке справа не отражают реальное положение, правильнее опираться на текстовые данные в данном разделе.

Современная граница

Граница Польши отделяет территорию польского государства от других государств и от моря. Разграничению также подлежит воздушное пространство и вода. С целью охраны государственной границы проложена линия пограничной полосы (15 метров) и определён приграничный сектор (15 км), а также создана вооружённая, обмундированная организация — Пограничная стража Польской Республики.

По физико-географическим характеристикам граница на значительной части своей протяжённости проходит по горам — 34,5 %, речные участки границы составляют 27 % её длины, морские — 14,7 %, а остальные — 23,8 %.

Современная польская граница была установлена в 1945 году на конференциях в Потсдаме и Ялте. О прохождении послевоенных границ решение принимали руководители трёх государств-победителей: Соединённых Штатов Америки, Союза Советских Социалистических Республик и Великобритании. Были установлены восточная граница на Буге, западная на Одре и Нысе, северная вдоль побережья Балтики и южная вдоль горных хребтов Судетов и Карпат. После второй мировой войны соседями Польши стали: Союз Советских Социалистических Республик, Чехословакия и с 1949 года Германская Демократическая Республика. После объединения Германии в 1990 году, распада СССР в 1991 году и раздела Чехословакии в 1993 году, Польша граничит с 7 странами. Польская исключительная экономическая зона на море составляет 33 307 км². Совместно с морскими внутренними водами (2005 км²) и территориальным морем (8682 km²) занимает площадь 43 994 км². В своей экономической зоне Польша имеет право проведения исследований и изысканий, эксплуатации натуральных богатств — вылов рыбы и добыча минеральных ресурсов, а также имеет право строительства и заселения искусственных островов или других конструкций и морских сооружений.

Территориальное развитие

Современные границы Польши по своим очертаниям достаточно близки к границам Пястовской Польши. После объединения около 990 года государство Пястов не имело в своих границах Пруссии. Слабой было также объединение с Померанией, которая старалась удержать свою независимость. В X—XII веках внутри границ Польши находилась территория размером около 250 000 км², со столицей в Гнезно, а с 1040 года — в Кракове. Во времена феодальной раздробленности в 1138—1320 годах, Польша утратила часть территории. В 1181 году, за границами страны осталась Западная Померания. Бранденбург занял Любушскую землю (1249—1252) и великопольско-померанское пограничье. В 1308—1309 годах Гданьское Поморье подчинил себе Тевтонский орден. В 1320 году Владислав I Локетек объединил Польшу, кроме Силезии и Мазовии. Границы сильно сдвинулись на восток во времена Казимира Великого, который в 1340—1366 годах присоединил Галицко-Волынское княжество, подчинил лично себе Червонную Русь и западное Подолье. В 1370 году территория страны вместе с вассалами составила 240 000 км². В 1466 году присоединено Гданьское Поморье, Хелминская земля и Вармия, или так называемая Королевская Пруссия, а также Мазовия. Тогда установились существовавшие до разделов Польши в 1772—1795 годах линии западных границ. В 1462—1529 годах произошла полная инкорпорация Мазовии. В 1569 году к Польше также присоединены Подляшье, Волынь, Подолье и Киевщина. В том-же году в люблинском сеймике заключена полная уния с Великим княжеством Литовским, создана Республика Обоих Народов. В 1582 году территория Польши составляла 815 000 км², земель называвшихся Короной со столицей в Варшаве. После воен с Россией с 1609 года значительно увеличилась территория Республики, в том числе в 1619 году присоединены смоленская, черниговская и северская земли. Польша в этот момент занимала максимальную в своей истории площадь — 990 000 км² в 1634 году. В 1667 году были потеряны смоленская, черниговская и северская земли, а также Заднепровье с Киевом. В 1672—1699 годах дошло до временной потери Подолья. В 1699 году площадь территории составляла 733 000 км² и не изменялась до I раздела в 1772 году.

В 1918 году страна обрела независимость, но до конца декабря в её состав входили только земли бывшего Царства Польского и часть земель австрийских польских владений со Львовом; границы Второй Республики ещё не были установлены ни юридически, ни фактически. Окончательные очертания своих границ II Республика обрела в 1922 году в результате плебисцитов, силезских восстаний, великопольского восстания, воен с Украиной и Советской Россией, а также присоединения к Польше Виленщины; в 1923 году Советом Послов была установлена восточная граница Польши. Территория Польши после 1923 года доходила на востоке до Двины, Случа и Збруча. Вне границ остались Гданьск, в качестве Вольного города Данцига, Вармия, окрестности Эльблонга и Мальборка. В 1938 году Польша аннексировала Заольше, а также часть Спиша и Оравы.

См. также: Польско-советская граница, Польско-румынская граница, Польско-венгерская граница, Польско-латвийская граница, Польско-чехословацкая граница и Польско-данцигская граница

После Второй мировой войны и подписания соглашений в Ялте и Потсдаме, западные граница были перенесены на Одру и Нысу. На севере граница прошла по балтийскому побережью. Восстановлена довоенная граница на юге, за исключением Заольша, вернувшегося в состав Чехословакии. На востоке граница была установлена по Бугу (с коррекцией в 1951 году).

Прохождение границ

С Германией граница идёт через остров Узедом, Щецинскую лагуну, Нововарпеньское озеро, в направлении юго-восточном на запад от Щецина и Грыфино, через долину Одры и по Одре до Нысы, а затем Нысей до окрестностей Циттау.

С Чехией граница начинается неподалёку от Циттау, идёт на юг от Богатыни и Завидува, через Йизерские горы, долину Йизеры, Шклярский перевал, хребтом Крконоше, Любавский перевал, Столовые горы, обходит Кудова-Здруй, проходит между Быстрицкими и Орлицкими горами, вдоль долины Орлице, Менджилеским перевалом, массивом Снежника, Золотыми горами, поблизости от Злоты-Сток, через Глухолазы, на юг до Прудника, по долине Опавы, пересекает долину Одры, идёт вдоль долины Олше, через Цешин, хребтом горных массивов Чантории и Стожка в Силезских Бескидах, далее по долине Олше до точки пересечения границ Чехии, Польши и Словакии в Явожинке.

Граница со Словакией начинается от деревни Явожинка и идёт через Звардоньский перевал, Вельку Рачу, Вельку Рыцеживу, перевал Глинки, Пильско, перевал Глинне, Бабью Гору, Хыжне, пересекает долину Оравы, главный хребет Татр, идёт долиной Бьялки вдоль долины Дунайца, через Пенины, долиной Попрада, через Мушину, Тилицким, Дукельским и Лупковским перевалами, до скалы Кременец, над Ужокским перевалом.

Граница с Украиной идёт от Ужоцкого перевала, вдоль долины Сана, на восток от Лютовиск, Устшик-Дольных, пересекает долину реки Стрвяж, Пшемышльские ворота, проходит в северо-восточном направлении и в окрестностях Крылува достигает реки Западный Буг, а затем вдоль Буга продолжается до Собибура.

Граница с Белоруссией тянется от Собибура вдоль Буга и затем на северо-восток, пересекая Беловежскую пущу, долину Нарева, идёт вдоль долины Свислочи, пересекает долину Чёрной Ганьчи и заканчивается севернее этой реки.

Граница с Литвой идёт на север от Чёрной Ганьчи, проходит восточнее посёлка Сейны, на северо-восток от Сувалок до окрестностей Вижайн.

С Россией граница идёт от окрестностей Вижайн, через Роминтенскую пущу, по прямой линии севернее населённых пунктов Голдап, Венгожево, Бартошице, Бранево, пересекает Вислинский залив и заканчивается на Вислинской косе в районе населённого пункта Нова Карчма.

Морская граница протянулась вдоль побережья Балтийского моря.

См. также

• Линия Керзона

Отрывок, характеризующий Государственная граница Польской республики

Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.