Государственная уставная грамота Российской империи

Государственная уставная грамота Российской империи (фр. Charte constitutionnelle de l'Empire de Russie) — проект конституции Российской империи, разработанный по заданию императора Александра I под общим руководством Н. Н. Новосильцева к 1820 году.

По окончании наполеоновских войн в Россию стали возвращаться из Европы офицеры и ополченцы, насмотревшиеся там на более свободные порядки. На контрасте архаичность абсолютной монархии особенно бросалась в глаза. В надежде на изменения они стали формировать тайные общества. Император видел, что прогрессивная часть дворянства ждёт от него возобновления прерванной конституционной реформы. Ответом на эти чаяния призван был стать проект Новосильцева, ранее участвовавшего в разработке хартии Царства Польского.

«Уставная грамота» предусматривала создание двухпалатного парламента — Государственного сейма, состоящего из Сената и Посольской избы, — и двухпалатных представительных органов (сеймов) в наместничествах (группах губерний), разделение властей: Верховный государственный суд выделялся из Сената, становившегося верхней палатой законодательного Государственного сейма, а исполнительная власть оставалась в руках монарха.

Разработчики грамоты впервые в истории России предполагали закрепить ряд прав человека и провозгласить свободу печати: «никто не мог быть арестован без предъявления обвинения; никто не мог быть наказан иначе, как по суду».

Французский оригинал текста грамоты был написан юристом П.И.Пешар-Дешаном. Князь Петр Андреевич Вяземский осуществил перевод грамоты на русский язык, редактировал текст и осуществлял его общую доработку. «Уставной грамоте» было суждено стать последним реформаторским проектом александровского царствования. Проект конституции, отвергнутый императором, был опубликован повстанцами во время польского восстания 1830 года.

Литература

• Вернадский Г. В. Государственная уставная грамота Российской империи 1820. Историко-юридический очерк. Прага, 1925.
• Чернов К. С. Государственная Уставная Грамота Российской Империи: к вопросу о российском конституционализме. Диссертация ([www.lib.ua-ru.net/diss/cont/275058.html Введение]; [www.hist.msu.ru/Science/Disser/Chernov.pdf автореферат])
• Усягин А. В. [www.terrus.ru/mono/r3/3.3.1.shtml 3.3.1. Государственные и общественные проекты ] // Усягин А. В., Шишков М. К. Территориальное управление в России: теория, история, современность, проблемы и перспективы
• Кодан С. В. Последний аккорд конституционных намерений Александра I. Проект Государственной уставной грамоты Российской империи 1820 г. в контексте конституционного развития России // ФЭМИС. Ежегодник истории права и правоведения. — М.: МГИУ, 2006, Вып. 6. — С. 159—185
• Кодан С. В. Государственная уставная грамота Российской империи 1820 года — первый проект российской конституции // Гражданское общество и правовое государство как факторы модернизации российской правовой системы: Материалы международной научно-практической конференции. Санкт-Петербург, 11-12 декабря 2009 г. В 2 ч.. — С.-Пб.: Астерион, 2009, Ч. I. — С. 290—294

Ссылки

• [www.megabook.ru/Article.asp?AID=626100 Статья о ГУГ в БЭКМ]
• [pstu.ru/files/file/Kafedra_GUiI/metod2.doc Выдержки из ГУГ]

Отрывок, характеризующий Государственная уставная грамота Российской империи

– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.