Государственный Российский центр атомного судостроения

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Государственный Российский центр атомного судостроения
Год основания

1992

Расположение

Россия Россия Северодвинск

Ключевые фигуры

Давид Гусейнович Пашаев (Президент), Фёдор Николаевич Шушарин (Вице-президент)

Координаты: 64°35′ с. ш. 39°49′ в. д. / 64.58° с. ш. 39.82° в. д. / 64.58; 39.82 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=64.58&mlon=39.82&zoom=14 (O)] (Я)К:Предприятия, основанные в 1992 году

Государственный Российский центр атомного судостроения (ГРЦАС) — объединение оборонных машиностроительных предприятий Северодвинска. Был создан в 1992 году.

В 1993 году директор Севмашпредприятия Давид Гусейнович Пашаев был назначен президентом ГРЦАС. Вице президентом ГРЦАС в 1994 году был утвержден главный инженер Севмашпредприятия Федор Николаевич Шушарин.

В состав центра вошли:

Государственный российский центр атомного судостроения, как хозяйствующий или юридический субъект, так и не состоялся. Хозяйственная и управленческая деятельность ГРЦАС применительно к каждому из его участников осуществлялась непосредственно руководителями предприятий-участников в рамках их уставных полномочий.

Как единое объединение ГРЦАС выступал лишь в политической жизни, иллюстрируя собой скорее единство характерных для 90-х годов XX века проблем оборонных предприятий, чем реальное единство экономических задач и целей своих участников.

Ввиду своего неопределенного статуса ГРЦАС не смог обеспечить интеграцию судостроительных предприятий Северодвинска, выходящую за рамки уже сложившихся исторически кооперационных связей между ними.

С учреждением в 2007 г. ОАО «Объединенная судостроительная корпорация» и интеграцией оборонных предприятий Северодвинска в ОАО «Северный центр судостроения и судоремонта» иные формы их объединения утратили смысл.

Напишите отзыв о статье "Государственный Российский центр атомного судостроения"



Ссылки

Отрывок, характеризующий Государственный Российский центр атомного судостроения


После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.