Государственный астрономический институт имени П. К. Штернберга

Государственный астрономический институт им. П. К. Штернберга (ГАИШ)
Государственный астрономический институт им. П. К. Штернберга
Основан	1931
Директор	Черепащук, Анатолий Михайлович
Расположение	Россия Россия, Москва
Юридический адрес	Университетский проспект, 13
Сайт	[sai.msu.ru/ .ru]

К:Научные институты, основанные в 1931 году

Государственный астрономический институт им. П. К. Штернберга (ГАИШ) (быв. Астрономическая обсерватория Московского Университета) — научно-исследовательское учреждение МГУ. Совместно с астрономическим отделением физического факультета МГУ институт ведет учебную работу по подготовке специалистов-астрономов широкого профиля.

История

ГАИШ был создан в 1931 г. на базе Астрономической обсерватории Московского университета, основанной в 1831 г. выдающимся русским ученым-просветителем, ректором университета, академиком Д. М. Перевощиковым. За долгую историю существования обсерватории и института их сотрудниками были выполнены работы, позволившие заложить в астрономии основы новых научных направлений и завоевавшие широкую известность, как в России, так и за рубежом. В XIX — начале XX вв. лицо Астрономической обсерватории определяли такие ученые, как академики Д. М. Перевощиков, А. Н. Савич, Ф. А. Бредихин, А. А. Белопольский, члены-корреспонденты М. Ф. Хандриков, В. К. Цераский, С. К. Костинский, Г. А. Тихов, С. Н. Блажко, профессора П. К. Штернберг, С. А. Казаков, И. А. Казанский, И. Ф. Полак и другие. Деятельность этих ученых и воспитанных ими исследователей позволила превратить Москву в один из ведущих мировых центров развития астрономии. В последующие десятилетия научные традиции обсерватории продолжила большая группа ученых, воспитанников ГАИШ, среди которых можно назвать авторов фундаментальных открытий, лауреатов высших правительственных и научных премий и наград, академиков и членов-корреспондентов АН СССР, АПН СССР и РАН, членов академий союзных республик, заслуженных деятелей науки, почетных профессоров, директоров основных обсерваторий страны и руководителей научных школ.

Современное состояние

В настоящее время ГАИШ является крупнейшим центром астрономических исследований и подготовки научных кадров в России. Из более чем двухсот научных сотрудников института 39 человек имеют ученую степень доктора наук, 130 — кандидата наук, 15 докторов наук имеют звание профессора, один — академика РАН. Научные исследования, ведущиеся сотрудниками института, охватывают почти все направления современной астрономии и гравиметрии: небесную механику, космологию, радиоастрономию, физику Солнца, исследования Луны и планет Солнечной системы, физику звезд и межзвездной среды, изучение Галактики, внегалактическую астрономию, релятивистскую астрофизику, гравитационно-волновую астрономию, изучение параметров вращения и глобального строения Земли, координатно-временное обеспечение страны и многое другое. При этом сформировавшиеся в ГАИШ научные школы по физике тесных двойных и кратных систем и по исследованию строения, кинематики и динамики нашей Галактики и галактик Местной группы получили государственную поддержку в числе ведущих научных школ Российской Федерации. Сотрудники ГАИШ активно участвуют в международных научно-исследовательских программах. Большой объём работ связан с космическими экспериментами. В последние годы в ГАИШ разрабатываются новые космические проекты — «Лира», «Фомальгаут», институт активно участвует в международном астрофизическом космическом эксперименте «Интеграл» и в подготовке запуска университетского искусственного спутника Земли «МГУ — 250». Институт участвовал в создании и поддерживает сайт Астронет.

Подразделения ГАИШ МГУ

Отделы:

• Астрометрии и службы времени
• Внегалактической астрономии
• Гравитационных измерений
• Звездной астрофизики
• Изучения Галактики и переменных звезд
• Исследований Луны и планет
• Небесной механики
• Радиоастрономии
• Релятивистской астрофизики
• Физики Солнца
• Физики эмиссионных звезд и галактик

Лаборатории:

• Астрономических вычислений
• Гравиметрии
• Космического мониторинга
• Космических проектов
• Краснопресненская лаборатория
• Лазерных интерферометрических измерений
• Новых фотометрических методов
• РАТАН-600
• Сектор истории университетской обсерватории и ГАИШ

Директора

• 1931—1936 — Канчеев, Анатолий Александрович — первый директор ГАИШа на территории Краснопресненской обсерватории
• 1936—1939 — Фесенков, Василий Григорьевич
• 1939—1943 — Моисеев, Николай Дмитриевич
• 1943—1952 — Орлов, Сергей Владимирович
• 1952—1956 — Кукаркин, Борис Васильевич — последний директор ГАИШ на территории Краснопресненской обсерватории
• 1956—1977 — Мартынов, Дмитрий Яковлевич — первый директор ГАИШ на территории Ленинских гор
• 1977—1986 — Аксёнов, Евгений Петрович
• с 1986 года — Черепащук, Анатолий Михайлович

Основные инструменты

Воробьёвы горы:

• АВР-3 — 5-дюймовый визуальный рефрактор (D=125 мм, F=1900 мм; северная башня)
• АВР-1 — 8-дюймовый визуальный рефрактор (D= 200 мм, F=3000 мм; в северо-восточной башне, 1955 г.)
• АЗТ-6 — менисковая фотокамера Максутова (D=250/300 мм, F=952 мм; в юго-западной башне) (мениск диаметром 250 мм, зеркало диаметром 300 мм)
• АЗТ-7 — менисковый кассегрен (D=200 мм, F=4200 мм или 900 (?))
• АФР-1 — широкоугольный астрометрический астрограф (D=230 мм, F=2300 мм) (разработан проф. Е. Я. Бугославской)
• АТБ-1 — Вертикальный солнечный телескоп (в южной башне расположен целостат; зеркала целостата = 440 мм, объектив D=300 мм, F=14820 мм или зеркала системы Кассегрен D=300 мм, F=19050мм) + спектрограф (~1958 г.)
• АПМ-2 зенит-телескоп (D=180 мм, F=2360мм) (1957 г.)
• АПМ-3 — фотографическая зенитная труба (ФЗТ) (D=250 мм, F=4000 мм) (1959 г.)
• АСП-10 — спектрогелиоскоп-спектрогелиограф — горизонтальный солнечный телескоп (целостат D=225 мм, объектив D=140 мм, F=5350 мм) + спектрогелиоскоп
• ДФС-2 — спектрограф
• Цейсс-300 — визуальный рефрактор (D=300 мм, F=4500 мм, 1970 г.)
• АЗТ-2 — параболический рефлектор (D=700 мм, F=3110 мм) + спектрографы: АСП-5 и АСП-6 и АСП-8
• АПМ-10 — пассажный инструмент (D=100 мм, F = 1000 мм) (2 шт.)
• АПМ-4 — меридианный круг с фотографической регистрацией (создан под руководством В. В. Подобеда, А. П. Гуляева) (D=180 мм, F=2500 мм)

Красная Пресня:

• 15-дюймовый двойной астрограф (Фотографический объектив: D=381 мм, F=6400 мм; Визуальный объектив: D=381 мм, F=6600 мм)

Кучинская обсерватория — после 1960-х годов наблюдают в основном Солнце

• 40-см астрограф (1946 г.) (перевезен в 1958 году в Крымскую Лабораторию ГАИШ)
• горизонтальный солнечный телескоп (1946 г.)

Наблюдательные базы:

• Крымская лаборатория ГАИШ (Южная станция ГАИШ, с 1958 г.):

• 125-см рефлектор ЗТЭ (Кассегрен) (1961 год, сконструированный по техническому заданию, разработанному в Энгельгардтовской обсерватории; ЛОМО)
• ЗТЛ-180 (1958 г.)
• Светосильный Цейсс-400 (F = 1600 мм), астрограф, из Кучино (1958 г.) (Широкоугольный 40-см астрограф Цейсса)
• 50-см менисковый телескоп АЗТ-5 из Москвы (1958 г.)
• 48-см зеркальный телескоп АЗТ-14 (1965 г.)
• Цейсс-600 (1969 г.)

• Баксанская станция

• Кавказская горная обсерватория ГАИШ МГУ
• МАСТЕР [one-fact.ru/archive-1-space-fact/rossijskie-teleskopy-roboty-oxotyatsya-na-samye-moshhnye-vzryvy-vo-vselennoj.html] (Мобильная Астрономическая Система ТЕлескопов Роботов):

Бывшие базы:

• Тяньшанская высокогорная станция (Большое Алма-Атинское озеро, с 1957 г.; после 1994 г. национализирована Казахстаном):

• небулярный спектрограф Н. Н. Парийского (для изучения противосияния)
• горизонтальный солнечный телескоп со спектрографом ДФС-3 и инфракрасным спектрометром ИКС-6 и бесщелевой рефлектор-спектрограф АСИ-5.
• АЗТ-14 (D=48 см, рефлектор, 1966—1970 гг.)
• рефрактор-куде фирмы «Оптон» (ФРГ) с На-фильтром (1966—1970 гг.)

• Майданакская лаборатория (в начале 1990-х национализирована Узбекистаном)

Ссылки

• [sai.msu.ru/ Государственный астрономический институт им. П. К. Штернберга]
• [www.astronet.ru/db/msg/1214207 ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК (подробное описание всех инструментов)]
• [nature.web.ru/db/msg.html?mid=1168206&uri=index.html 150 лет ГАИШа]
• [heritage.sai.msu.ru/history/sai_history/sai2005.html История ГАИШа с отличными иллюстрациями]

См. также

• Краснопресненская обсерватория МГУ
• Астрономия в России
• Список астрономических инструментов

Отрывок, характеризующий Государственный астрономический институт имени П. К. Штернберга

– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.


После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.