Государственный биологический музей имени К. А. Тимирязева

Государственный биологический музей им. К. А. Тимирязева
Вид на парадные ворота музея с Малой Грузинской улицы
Дата основания	7 мая 1922
Основатель	Завадовский Б. М.
Местонахождение	123242, г. Москва, ул. Малая Грузинская, 15
Посетителей в год	более 130000
Директор	заслуженный работник культуры РФ Чусова Елена Александровна
Сайт	[www.gbmt.ru/ Официальный сайт музея]

К:Музеи, основанные в 1922 году

Госуда́рственный Биологи́ческий музе́й и́мени К. А. Тимиря́зева в Москве — естественнонаучный музей, основанный в 1922 году. С 1934 года музей расположен в стенах памятника архитектуры федерального значения — комплексе зданий бывшего Музея русских древностей Петра Ивановича Щукина, построенных в новорусском стиле в 1892—1915 гг. во владении Щукина по адресу Малая Грузинская улица, дом 15, стр. 1, 2, 3, 7.

История создания

Работа по созданию биологического музея началась осенью 1920 года, когда Завадовский Б. М. был приглашён на должность профессора, заведующего кафедрой биологии Коммунистического университета имени Я. М. Свердлова. Завадовский был крупным специалистом в области физиологии и эндокринологии, учился у основателя российской школы молекулярной биологии и генетики Н. К. Кольцова, а также выдающегося физиолога И. П. Павлова. Исследовательская работа в его жизни тесно переплеталась с популяризацией науки. Им было написано более 30 научно-популярных книг и брошюр, таких как: «Невидимые друзья земледельца», «Как мы питаемся. Научные основы питания», «Проблема старости и омоложения в свете учения о внутренней секреции», «Происхождение домашних животных». Самым большим подспорьем в деле популяризации научных знаний стала организация Биологического музея.

Основой послужили «Музей живой природы» доцента А. Л. Бродского, коллекция анатомических и зоологических препаратов. Весной 1921 г. под музей было выделено два зала в университетском здании на Миусской площади. Официальное открытие состоялось на торжественном собрании студентов и преподавателей 7 мая 1922 года. Тогда же он получил имя Климента Аркадьевича Тимирязева, которого Б. М. Завадовский считал одним из своих учителей по университету Шанявского.

Музей, по мнению Завадовского, не мог оставаться пассивным в ожидании своего посетителя, но должен был уметь сам войти в гущу масс, стать органической частью самой структуры города. Выполнение этой задачи Б. М. Завадовский видел в непосредственном продолжении музейной экспозиции на окружающие зелёные насаждения площади и улицы своего города.

Проект Б. М. Завадовского «Выход музея на улицу»

На несколько лет, пока музей находился в стенах Свердловского университета, сквер Миусской площади стал частью экспозиции музея, был превращён в живой постоянный уголок.

В отчёте музея за 1928—1929 уч. год читаем:

В этом же году Музею удалось осуществить ту идею, которая в течение нескольких лет лежала под спудом: идея частичного вынесения музея на улицу. Сквер, находящийся на Миусской площади, этой весной стал обрабатываться по плану, разработанному музеем.

Были организованы зеленые насаждения, демонстрирующие модели и правила организации семипольных и восьмипольных севооборотов, высевали культуры наиболее ценных технических лекарственных и медоносных трав, организовали мичуринский уголок, демонстрировали методику искусственного опыления и прививок у растений.

Несколько лет сквер Миусской площади являлся образцово-показательной базой для совместной работы Биологического музея и педагогов окружающих школ со школьниками-юннатами по организации проблемно-тематических насаждений. Завадовский считал, что подобные уголки природы следует устраивать в рабочих районах, используя зелёные площади скверов и парков, и надеялся, что Миусский сквер станет примером для организации биологических уголков и в Москве, и в других городах, и даже в республиках Союза.

Переезд музея в усадьбу Щукина на Малой Грузинской улице

В конце 1934 г., по ходатайству А. М. Горького, музей получил в распоряжение комплекс зданий на Малой Грузинской улице, дом № 15.

Эти здания в псевдорусском стиле были построены для размещения большой частной коллекции известного московского собирателя и коллекционера Петра Ивановича Щукина.

Пётр Иванович Щукин (1853—1912) — один из четырёх братьев-коллекционеров Щукиных — десятилетиями собирал древнерусские памятники, исследовал влияние восточных культур на русскую культуру. В 1891 году Щукин приобрёл участок площадью около 1 гектара по Малой Грузинской улице и пригласил архитектора Б. В. Фрейденберга для проектирования музейных зданий. Щукин и Фрейденберг изучали образцы русской провинциальной «краснокирпичной» архитектуры в Ярославле и других городах Севера.

В 1893, за 16 месяцев, было завершено первое по очереди здание — в глубине участка, тёмно-красного кирпича, под высокими щипцовыми крышами. В 1896 году коллекция открылась публике; вскоре здание оказалось мало для растущей коллекции. Позднее Щукин нанял Адольфа Эрихсона и В. Н. Башкирова, которые в 1896—1898 годах построили второй, больший по площади корпус, выходящий на красную линию улицы. Оба корпуса были соединены подземной галереей. По проекту Эрихсона в те же годы была построена ограда с парадным входом. В 1905 году архитектор Ф. Н. Кольбе выстроил на том же участке одноэтажный корпус музейного склада в традиционном стиле московских палат XVII века. В 1905 Щукин передал коллекцию, землю и здания со всей обстановкой Историческому музею. Он оставался хранителем коллекции, приобретал новые экспонаты, оплачивал все расходы по содержанию музея и лично проводил экскурсии до своей смерти в 1912 году. После этого музей на Малой Грузинской был закрыт, а в 1917 щукинскую коллекцию вывезли в Исторический музей. C 1918 года в зданиях размещался Музей старой Москвы. С 1934 года в здании располагается Биологический музей имени К. А. Тимирязева. Позже, вдоль «нового» корпуса была выстроена отдельно стоящая оранжерея. Архитектурному комплексу с 1995 г. официально присвоен статус памятника градостроительства и архитектуры федерального значения.

• Biological Museus named after Timiryazev.jpg

  Усадьба Щукина - будущее здание музея, 1898

• ShukinPI.jpg

  Щукин П.И.

• Moscow, Timiryazev Museum 03.jpg

  Старый корпус, вид с юга

• Zavadovski47-big.gif

  Завадовский Б.М. - основатель музея

• Fragment of the wall of old state biological museum named after timiryazev.jpg

  Единорог на клейме здания Старого музея

• Ornamental fragment of old state biological museum named after timiryazev.jpg

  Изразцы на фасаде здания Старого музея

• Garden in Timiryazev Museum.jpg

  Сад в Биологическом музее

В связи с переездами музея на новое место, а затем и т. н. реконструкцией Москвы, работа на Миусской площади была прервана. Эту работу перебросили в другие уголки Москвы, развернули в Центральном парке культуры и отдыха имени Горького.

В парке начиналось всё с небольших по масштабу физиологических демонстраций. Посетители парка получили возможность видеть в ходу замечательные опыты с изолированными органами: сердцем и ухом кролика, фистульных собак, оперированных по методам академика И. П. Павлова, опыты по эндокринологии, микроскопические демонстрации и т. д. Эти опыты вызвали большой интерес и живой отклик у посетителей.

В 1939 г. открылся филиал выставки в Сокольническом парке культуры и отдыха, в 1940 г. небольшой павильон, посвящённый вопросам эволюции, был открыт в Краснопресненском парке. К этой работе привлекались и другие организации: Антропологический музей, Планетарий.

На выставках в основном было 3 отдела:

1. «Эволюция живых организмов». Экспозиция в форме стендов раскрывала темы изменчивости, естественного и искусственного отбора, нецелесообразности в природе, доказательств эволюции, происхождения человека. Имелся стенд: «Живая природа в руках человека».
2. «К. А. Тимирязев — великий русский учёный, революционер». Климент Аркадьевич был представлен с разных сторон: как дарвинист, как физиолог растений, как учёный и общественный деятель.
3. «Основные законы работы тела человека и животных». Эту тему раскрывали следующие стенды: «Учение о железах внутренней секреции», «Современная наука о жизни и смерти», «Нервная система», «И. П. Павлов и пищеварение», «Витамины».

Работа в парковых павильонах проходила, как правило, с мая по сентябрь, в остальное время, особенно зимой, активно работали выставки-передвижки в рабочих клубах, на предприятиях Москвы и области. Передвижные выставки организовывались по общим проблемам биологии, по сельскохозяйственной тематике. Так, в мае 1939 г. музей организовал выставку по основам эволюционного учения в фойе театра «Наука и Знание» на Арбате.

Основная экспозиция

Существовавшие в России в начале XX века немногочисленные государственные музеи ставили перед собой строго научные цели, и лишь на втором плане у них стояла задача просвещения публики. При создании Биологического музея Завадовским были сформулированы основные принципы, благодаря которым он коренным образом отличался от всех существовавших в то время музеев:

Б.М. Завадовский «Руководящие идеи, основные задачи и принципы организации Биологического музея»:

1. Это комплексный музей с широким тематическим охватом, позволяющий получить наиболее полное и целостное представление о биологии как науке о жизни во всех её проявлениях.

2. Это не «вещевой» музей, а мировоззренческий. Его главной задачей является не просто собирательство отдельных вещевых ценностей — природных, художественных и исторических памятников, а раскрытие с их помощью важнейших обобщающих идей в биологии.

3. Это музей-лекторий с высокими требованиями к научному уровню проводимых экскурсий и лекций. Необходимым условием успешного восприятия является максимальная наглядность.

4. Это «живой» музей, экспозиция которого направлена не на показ систематики и морфологи, а на изучение жизнедеятельности организмов, поэтому широкое применение находит демонстрация живых объектов.

5. Это музей-лаборатория, где сотрудники проводят экспериментальные исследования, а посетители принимают участие в опытах и, тем самым, получают необходимые практические навыки.

— 1927

Благодаря этим принципам новый музей быстро приобрёл популярность.

Одним из первых в музее был организован экологический отдел. В нём был установлены витрины с живыми растениями и вольеры с животными, аквариумы с обитателями пресных водоемов, один из первых в Москве морской аквариум с актиниями, вольер с летягами, привезёнными сотрудниками из экспедиции с Дальнего Востока и т. п.

Одновременно был создан эволюционный отдел, где центральным экспонатом было построенное на основе последних научных данных и постоянно обновляемое общее эволюционное древо развития растительного и животного мира.

Следом были организованы отдел физиологии человека и животных с лабораторией, где демонстрировались подопытные животные (в том числе фистульные собаки, прооперированные по методике И. П. Павлова).

Были созданы также экспозиции по генетике (одна из первых в России, построенная в 1925 году), по селекции в животноводстве и растениеводстве, по происхождению и эволюции человека, происхождению жизни.

Посетивший музей в 1938 году Н. И. Вавилов в книге отзывов написал:

Биологический музей имени К. А. Тимирязева несомненно является очень крупным шагом для овладения массами биологии. Некоторые разделы его в особенности физиология животных и растений, исключительно хороши и интересны.

— 1938

Музей сегодня

С годами музей развивался и сейчас в залах музея на площади 900 м² размещена обширная экспозиция, самая крупная в России: «Биосфера и человек», «Мир животных», «Мир растений», «Физиология и анатомия животных», «Физиология растений», «Эволюционная теория», «Эволюция жизни на Земле», «Происхождение и эволюция человека», «Генетика». Проводятся экскурсии и практические занятия с микроскопами для школьников и студентов по более чем 60 темам. Предметы фондов, сотрудников, идеи и программы Биологического музея можно встретить на Фестивале науки МГУ имени М. В. Ломоносова, «Детской площадке» Московского международного открытого книжного фестиваля, фестивалях и субботниках журнала «Seasons», фестивале малых детских издательств «Книжный фонарь».

В 1997 году была создана «Комната открытий» — первая в России интерактивная экспозиция по биологии. Здесь посетители всех возрастов могут потрогать и взять в руки различные предметы, попробовать на вкус экзотические фрукты, определить по запаху пряности, измерить свой рост и вес, рассмотреть под микроскопом мелкие природные объекты и под руководством научного сотрудника выполнить специально разработанные задания.

Весной 2000 г. получила новое художественное оформление экспозиция «Подводный мир в волшебных шарах», демонстрирующая уникальную технологию, которая позволяет полностью сохранить прижизненную окраску морских и пресноводных организмов — рыб и беспозвоночных животных.

Полностью была перестроена и заново оборудована оранжерея, что позволяет теперь круглый год использовать живую экспозицию с экзотическими растениями для демонстрации посетителям и проведения ботанических экскурсий.

В 2008 году Биологический музей инициировал и с этого времени организует межмузейный проект «Семейное путешествие». На прилегающих к зданиям участках с 2013 года создается открытая ландшафтная экспозиция с небольшим водоёмом, альпийскими горками, дендрарием, где также предполагается проведение экскурсий.

В течение года по выходным и в каникулы на территории музея проводятся интерактивные занятия, игры-квесты на биологическую тематику, такие как: «Семейный лабиринт», «День воды», «День птиц», «Ночь в музее».

Музей сотрудничает со многими научными, творческими и общественными организациями, принимает участие в федеральных биологических и экологических программах.

Популярность музея

По оценке портала «Отдыхаем с детьми» в 20-ке наиболее популярных и активных музеев Москвы для родителей с детьми Биологический музей имени К. А. Тимирязева занимает 2-е место (на 1-м месте находится Государственный Дарвиновский музей).

Сотрудники музея несколько раз были удостоены призов на конкурсе «Лучший музейный работник-экскурсовод города Москвы».

Крупные выставочные проекты музея

Биологическая игра-квест «Семейный лабиринт» (работает с 1993 года).

Экспозиция «Подводный мир в волшебных шарах» (работает с 2000 года).

Интерактивная выставка «Смотри в оба!» (работает с 2008 года).

Межмузейный проект «Семейное путешествие» (работает с 2008 года).

Интерактивная лаборатория «Прозрачная наука» (работает с февраля 2013 года).

Интерактивная выставка «Остров открытий» (работает с января 2014 года).

Клубы и кружки при музее

В настоящее время при музее существует несколько клубов: «Цветоводы Москвы», «Биофитум» (разведение комнатных растений), «Центральное общество любителей геснериевых», «Московский клуб любителей кактусов», «Вторая жизнь цветов» (клуб любителей аранжировки сухих растений), «Московское общество любителей орхидей».

Более 10 лет при музее работает палеонтологический кружок, в котором одновременно занимаются ребята разного возраста (с 5 по 11 класс). Программа рассчитана на два года, в течение которых ребята знакомятся с базовыми основами теории эволюции, палеонтологии, геодезии и других геологических дисциплин, изучают особенности палеоэкологии и палеофаунистики Подмосковья и некоторых других регионов России, обучаются умению вести полевой дневник, писать научные заметки и рефераты, получают практические навыки проведения полевых исследований.

Помимо теоретических занятий члены палеонтологического кружка регулярно совершают однодневные выезды в Подмосковье на геологические разрезы, где можно воочию увидеть и собрать разнообразную ископаемую фауну. В летние каникулы юные палеонтологи отправляются в более дальние экспедиции для знакомства с ископаемыми других регионов России.

См. также

• Музеи Москвы

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Государственный биологический музей имени К. А. Тимирязева
• [www.gbmt.ru/ Официальный сайт музея] (рус.). Проверено 27 июля 2010. [www.webcitation.org/65fUK0QhO Архивировано из первоисточника 23 февраля 2012].
• [www.apeskov.ru/tour/biologymuseum/tour.html Виртуальная экскурсия по музею] (рус.). [www.webcitation.org/67lfbEXqt Архивировано из первоисточника 19 мая 2012].
• [www.osd.ru/objinf.asp?ob=234 Биологический музей детям]

Источники

• Москва начала века / авт.-сост. О. Н. Оробей, под ред. О. И. Лобова. — М.: O-Мастеръ, 2001. — С. 199. — 701 с. — (Строители России, ХХ век). — ISBN 5-9207-0001-7.
• Нащокина М. B. Архитекторы московского модерна. Творческие портреты. — Издание 3-е. — М.: Жираф, 2005. — 535 с. — 2 500 экз. — ISBN 5-89832-043-1.
• Завадовский Б. М. Руководящие идеи, основные задачи и принципы организации Биологического музея // Основные задачи и принципы организации Биологического музея им. К. А. Тимирязева. Опыт организации биологических музеев и уголков живой природы / Под ред. Б. М. Завадовского. — М., 1927. С. 13-42.
• Касаткин М. В. Борис Михайлович Завадовский — основатель и первый директор Биологического музея имени К. А. Тимирязева // Сборник научных трудов Государственного биологического музея им. К. А. Тимирязева / Под ред. Е. А. Чусовой. М., 2005. С. 8-27.

Касаткин М. В. Страницы истории.— М., 2006. С. 3-8.

Отрывок, характеризующий Государственный биологический музей имени К. А. Тимирязева

– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.