Государственный институт искусствознания
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 10 февраля 2013 года. |
Госуда́рственный институ́т искусствозна́ния (ГИИ) — российский научно-исследовательский институт, занимающийся изучением отечественного и зарубежного искусства.
Институт является подведомственным научно-исследовательским учреждением Министерства культуры РФ.
Адрес (местонахождение) Государственного института искусствознания: 125000, Москва, Козицкий переулок, дом 5.
Содержание
Названия
Был основан в 1944 году как Институт истории искусства и охраны памятников архитектуры при Отделении истории и философии АН СССР[1]. До 1961 года официально именовался Институтом истории искусств АН СССР, затем перешёл в ведение Министерства культуры СССР с сохранением научно-методического руководства Академии наук. В связи с расширением функций Институт был переименован во Всесоюзный научно-исследовательский институт искусствознания (ВНИИИ) постановлением Коллегии Министерства от 12 июля 1976 года № 49 и приказом министра П. Н. Демичева от 8 февраля 1977 года № 83[2].
В 1992—1994 годах — Российский институт искусствознания (РИИ); переименован приказом министра культуры РФ Е. Ю. Сидорова от 12 февраля 1992 года № 2[2]. С 1995 года — Государственный институт искусствознания (с 1996 года — при Министерстве культуры РФ).
Руководители
- акад. И. Э. Грабарь (1944—1960)
- д.иск. Б. М. Ярустовский (1960—1961, и. о.)
- член-корр. АН СССР В. С. Кружков (1961—1973)
- д. фил. н. Ю. Я. Барабаш (1973—1975)
- д. иск. М. П. Котовская (1976—1993)
- д. иск. А. И. Комеч (1994—2006)
- д. иск. Д. В. Трубочкин (2007—2013)
- д. иск. Н. В. Сиповская (с 2013)
Научная деятельность
Институт искусствознания реализует фундаментальные проекты по истории отечественного и зарубежного искусства.
С 2000 года в ГИИ издаётся «История русского искусства» в 22 томах. На 2013 год изданы только 1 и 14 тома.
На базе Института работает Научный совет по искусствоведению РАН.
При ГИИ действуют четыре диссертационных совета[3].
Издательская деятельность
 |
Проверить информацию. Необходимо проверить точность фактов и достоверность сведений, изложенных в этой статье.
На странице обсуждения должны быть пояснения. |
Государственный институт искусствознания выпускает в свет около 40 книг в год: монографии, коллективные труды, публикации документов по истории искусства, материалы конференций и др.
Институт издаёт четыре рецензируемых научных журнала по искусствоведению и культурологии, из них 2 печатных — «Искусствознание» и «Вопросы театра» и 2 электронных — «Искусство музыки: теория и история»[4] и «Художественная культура»[5].
Проблемы
В последние годы у Государственного института искусствознания появились серьёзные организационные проблемы. ГИИ, наряду с некоторыми другими российскими научно-исследовательскими институтами в сфере культуры, оказался на грани расформирования и закрытия[6][7].
См. также
Напишите отзыв о статье "Государственный институт искусствознания"
Примечания
- ↑ [unicat.nlb.by/opac/pls/dict.prn_ref?tu=r&tq=v0&name_view=va_all&a001=BY-NLB-ar2284600&strq=l_siz=20 Справка] на сайте Национальной библиотеки Беларуси
- ↑ 1 2 [docs.pravo.ru/document/view/5020389 Устав ГИИ]
- ↑ [sias.ru/aspirant/667.html Аспирантура]
- ↑ [sias.ru/magazine2/ Выпуски журнала «Искусство музыки: теория и история»]
- ↑ [sias.ru/magazine/ Выпуски журнала «Художественная культура»]
- ↑ [aif.ru/culture/article/58027 Институт искусствознания отстаивает у Минкульта право на жизнь]
- ↑ [www.taday.ru/text/1950341.html Защищая последние рубежи. О визите министра культуры Мединского в Государственный институт искусствознания]
Ссылки
- [sias.ru/institute/ Официальный сайт Государственного института искусствознания]
Отрывок, характеризующий Государственный институт искусствознания
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
