Гобустан (заповедник)

Гобустан (заповедник)Гобустан (заповедник)

</tt>

</tt> </tt>

</tt>

</tt>

</tt>

</td></tr>

Гобустан азерб. Qobustan
Вход в заповедник
40°07′30″ с. ш. 49°22′30″ в. д.40.12500° с. ш. 49.37500° в. д. / 40.12500; 49.37500
Страна	Азербайджан Азербайджан
Площадь	3096 га
Дата основания	1966
Управляющая организация	Гобустанский национальный исто­ри­ко-ху­дожественный заповедник
Гобустан
Объект всемирного наследия
Gobustan Rock Art Cultural Landscape (Культурный пейзаж наскальных рисунков Кобустана)
Ссылка	[whc.unesco.org/ru/list/1076 № 1076] в списке объектов всемирного наследия ([whc.unesco.org/en/list/1076 en])
Тип	Культурный
Критерии	iv
Регион	Европа и Северная Америка
Включение	2007  (31-я сессия)

Гобустан (азерб. Qobustan), или Гобустанский государственный исто­ри­ко-ху­дожественный заповедник (азерб. Qobustan dövlət tarixi-bədii qoruğu) — археологический заповедник в Азербайджане, к югу от Баку, на территории Карадагского и Апшеронского районов, представляющий собой равнину, расположенную между юго-восточным склоном Большого Кавказского хребта и Каспийским морем, и частью которой является культурный пейзаж наскальных рисунков, расположенный на территории 537 гектаров.

Памятники Гобустана делятся на две группы: 1) наскальные изображения и 2) древние стоянки и другие объекты. В горах Гобустана под названиями Беюкдаш, Кичикдаш, Джингирдаг, Шонгардаг и Шихгая сосредоточены свидетельства о жителях региона эпохи каменного века и последующих периодов — наскальные изображения, стоянка человека, надгробные памятники и др. Здесь находятся также остатки большого доисторического кромлеха, которые отчётливо прослеживаются. Рисунки были найдены на трёх участках скалистого плато, а обнаруженные здесь же некогда обитаемые пещеры, следы поселений и усыпальницы указывают на густую заселённость этой территории в период между верхним палеолитом и средневековьем.

В 2007 году культурный ландшафт наскальных рисунков Гобустана был включён в список памятников Мирового культурного наследия ЮНЕСКО.

Этимология

Название «Гобустан» означает «край оврагов» (от гобу — впадина, овраг, колодец, стан — край, земля, сторона).

История и исследования памятников

Алят

Гобустан

Сангачал

р. Пирсаат

р. Джейранкечмез

о. Глиняный

о. Булла

о. Дуванный

г. Кяниздаг

г. Джингирдаг

г. Турагай

г. Беюкдаш

г. Кичикдаш

г. Чанах-гыран

Язылы

Али-Гулы

Бейляр

Карта территории района наскальных изображений:
— Посёлок городского типа
— Кишлак
— Камни
— Музей заповедника

В I веке н.э. на территорию Гобустана прибывает XII легион римского императора Домициана, о чём свидетельствует наскальная надпись на латыни на горе Беюкдаш. В Чингирдаге имеется ещё одна наскальная надпись, относящаяся к XIV веку. Эта надпись на персидском языке гласит: «Имад Шаки пришел, помолился и ушел». Благодаря этой надписи учёные считают, что на данной территории в XIV веке было святилище.

Утверждается, что о гобустанских петроглифах русские учёные знали ещё в 40-х гг. XIX века. В архивах Петербургской Академии наук даже было 3-4 отчета по этой теме. Английскими инженерами-нефтяниками приглашались в эти места профессора из Оксфордского университета и их спутники. У входа в главную пещеру имеется русскоязычная надпись 1905 года, которая гласит, что в этих местах побывал некий Крузе.

Но первые археологические раскопки на территории заповедника начались в 30-х годах XX века. В 1939-1940 гг. азербайджанский археолог Исхак Джафарзаде обнаружил здесь около 3500 наскальных изображений, рисунков и знаков, а также рукотворных ям, отверстий в скалах и пр.

С 1965 года изучением памятников Гобустана занималась специальная научная экспедиция во главе с Дж.Рустамовым и Ф.Мурадовой. Экспедиция провела археологические исследования более 20 жилищ и убежищ, более 40 курганных захоронений, обнаружила и зарегистрировала до 300 новых наскальных изображений.

Постановлением Совета Министров Азербайджанской ССР №503 от 9 сентября 1966 года Гобустан был объявлен заповедником.

Известный норвежский исследователь и путешественник Тур Хейердал впервые посетил Гобустан в 1981 году и исследовал имеющиеся здесь петроглифы. В 1994 году он второй раз посетил Гобустан.

Включение в список Всемирного наследия

Учитывая значение заповедника для всего мира, правительство Азербайджана для включения его в список объектов Всемирного наследия в 2002 году предоставило необходимые документы ЮНЕСКО. С этой целью в 2006 году был подготовлен и предоставлен ЮНЕСКО план управления и работа по номинации Гобустана. В этот период при поддержке фонда Гейдара Алиева и по инициативе Мехрибан Алиевой в заповедник был приглашён главный директор ЮНЕСКО Коитиро Мацуура. Он был ознакомлен с памятниками Гобустана, а эксперты ЮНЕСКО и ИКОМОС поддержали план Министерства Культуры и Туризма Азербайджана и оценили заповедник.

В проходившей с 23 июня по 2 июля 2007 года в новозеландском городе Крайстчерч 31-й сессии комитета Всемирного наследия ЮНЕСКО культурный пейзаж наскальных рисунков Гобустана был включён в список объектов Всемирного наследия.

География

Территория заповедника в 3096 га представляет собой обширную низкогорную территорию между юго-восточными отрогами Большого Кавказа и Каспийским морем. Она пересечена оврагами и сухими долинами. С севера Гобустан ограничен южным продолжением Главного Кавказского хребта, на западе долиной реки Пирсаатчай, на юге горами Мишовдаг и Харами, а на востоке берегами Каспийского моря и Апшеронским полуостровом. Протяженность с севера на юг — 100 км, с запада на восток — до 80 км.

Здесь находятся крупнейшие на Кавказе грязевые вулканы. Основной рекой является Джейранкечмез. На горе Беюкдаш имеются также родники и колодцы, питаемые подземными водами известняковых отложений и атмосферными осадками. Климат в пределах заповедника сухой субтропический, с относительно мягкой зимой и жарким летом. Наблюдаются кратковременные весенние и осенние дожди, после которых оживляется растительный и животный мир.

Скалы Гобустана

Флора и фауна

Растительный мир Гобустана типичен для растительности пустынь и полупустынь. Она состоит из трав и кустарников, полыни и аналогичных многолетних растений. Среди кучи камней и скал встречается шиповник, карликовая вишня, жимолость, можжевельник, дикие груши, дикий рис, дикий гранат, виноград и некоторые другие виды деревьев и кустарников.

За последние десятки лет фауна Гобустана сильно обеднела. Естественными обитателями Гобустана теперь являются редко встречающиеся лисицы, шакалы, волки, зайцы и дикие кошки, горные куропатки, дикие голуби, жаворонки, наряду с многочисленными змеями и ящерицами.

Ящерица на скалах Гобустана	Знак в заповеднике, предостерегающий от змей

Наскальные рисунки

В Гобустане насчитывается около 6000 рисунков, которые создавались со времен мезолита и по средние века. Но периодом расцвета первобытного искусства Азербайджана считается эпоха бронзы (IV—II тысячелетия до н. э.), когда наиболее полное выражение получили многовековой жизненный опыт древних племён, их культово-религиозные и эстетические взгляды. Петроглифы выбиты и нацарапаны на скалах. Они были найдены на трёх участках скалистого плато. Их можно увидеть на территории нескольких соседствующих гор. Это гора Беюк-даш — Большой Камень и Кичик-даш — Маленькии Камень. Есть они и вокруг полукруглой, самой большой горы — Кянизадаг — грязевого вулкана.

Рисунки встречаются преимущественно в пещерах и на обломках скал. Утверждается, что рисунки раньше подкрашивались зубным порошком, чтобы было очевидней, но в настоящий момент это перестали делать. Среди рисунком можно встретить сцены охоты, ритуального танца, земледелия, изображены различные животные, лодки и разные символические знаки.

В период бронзы размеры наскальных рисунков Гобустана продолжали уменьшаться. Но в отдельных случаях всё ещё сохранялась прежняя реалистическая манера передачи фигур животных. Силуэтные рисунки людей в этот период начинали заменяться линейными.

Для Гобустана характерны как мужские, так и женские изображения. Мужчины на рисунках изображены в охотничьем обличии с луками и стрелами. Они высокого роста, со стройными телами, опоясанными ремнями, с развитой мускулатурой. Контуры мужских фигур, характерные для эпохи бронзы в Гобустане имеются на скале Беюкдаш и носят схематично линейный характер. Все мужские фигуры переданы в анфас в позе ритуального танца и в движении. Присутствует сцена схватки, где каждый из борющихся держит в одной руке оружие — палку или нож. Привлекает внимание групповой ритуально-обрядовый танец, очень напоминающий танец «яллы», с участием группы лиц, стоящих в два ряда. Эти сцены, высеченные на Беюкдаше, датируются III—II тысячелетиями до н. э.

Женщины на камнях изображены и как матроны, оплоты матриархата — плотные, толстые женщины, считающимися символами плодородия, и как женщины-воины. Так, в пещере «Семи красавиц» можно увидеть изображения женщин с тонкой талией, крепкими ногами и луками за спиной.

На наскальных изображениях Гобустана можно наблюдать рисунки животных, обитавших здесь в период последних 25 тысяч лет — джейранов, диких коз, оленей, диких свиней, лошадей, львов и т. д. На скалах также встречаются изображения птиц, рыб, змей, ящериц и различных насекомых. Изображены как дикие так и одомашненные животные. Некоторые рисунки, например, свидетельствуют и о прирученных собаках, чьи кости также обнаружены археологами у каменных становищ. Есть, например, сцена охоты, в котором доисторический пёс преследует кабана.

Обилие изображений эпохи бронзы в Гобустане показывает, что в период складывания скотоводческо-земледельческого хозяйства этот регион сохранял своё значение и с точки зрения охоты. Охота занимала всё ещё значительное место в хозяйстве оседлого населения Гобустана. Люди были как пешими, так и конными охотниками, они были вооружены луками и стрелами, копьями, трезубцами, арканами. Все это нашло отражение в наскальных рисунках.

На скалах Язылытепе и Беюкдаш высечены сцены конной охоты на антилоп, оленей, коз. Эти рисунки относятся к рубежу III—II тысячелетий до н. э. и началу II тысячелетия до н. э. Средствами охоты были трезубцы, копья, арканы и другое оружие. Сцены конной и пешей охоты, фигуры пронзенных копьем животных, изображенные во множестве на скалах Гобустана, позволяют предположить, что первобытные охотники совершали в пещерах магические ритуалы — танцы и заклинания. Считается, что они верили, что заколдованное таким образом животное само позволит убить себя.

Среди гобустанских наскальных изображений Язылытепе и Беюкдаше ясно видны выточенные контуры оленей, которые датируются рубежом III—II тысячелетий до н. э. В изобразительном искусстве Гобустана эпохи бронзы наиболее распространены рисунки безоаровых козлов, которых изображали как отдельно, так и парно и группами, в различных позах, стоящими или бегущими. Таких рисунков, датируемых рубежом III—II тысячелетий до н. э обнаружено на Язылытепе и Беюкдаше множество.

На нижней террасе горы Беюкдаш встречаются рисунки лодок различных типов — плоскодонных, глубокодонных, с неводом, а также тростниковых лодок (пироги) с солнцем в носовой части. Существует также мнение, что «солнечная лодка» предназначеня для переноса душ умерших в иной мир. В лодках схематично изображены люди, большинство их с луками, перекинутыми наискосок через плечо.

Известный норвежский исследователь и путешественник Тур Хейердал обратил на рисунки лодок в Гобустане особое внимание. По его словам, гобустанские лодки с выгнутым дном, вероятно, камышовые, не имеют аналогов в мире. Тур Хейердал на основе сопоставления норвежских петроглифов с гобустанскими сделал вывод, что они выведены «одной рукой, но в разное время». В результате своих исследований Тур Хейердал пришёл к выводу, что предки скандинавов происходят из территории Азербайджана. Но эта теория была встречена с сомнениями.

Утверждается, что в эпоху бронзы среди племён, населявших территорию Азербайджана был широко распространен культ солнца, что отражено и в петроглифах Гобустана. Солярные знаки здесь выгравированы в виде круга с лучами или перекрестием. С солярной мифологией связывают и датируемые II тысячелетием до н. э. рисунки лодок с сияющим солнечным диском на носу.

Римская надпись

На территории заповедника у подножья горы Беюк-даш есть каменная плита с латинской надписью, относящейся к I веку н. э., между 84 и 96 годами, оставленный римским легионом императора Домициана с прозвищем «Фульмината» (молниеносный), который зафиксировал пребывание XII Молниеносного легиона в I веке нашей эры. Так, В 75 году Домициан послал легион на помощь союзным царствам Иберии и Албании на Кавказ. Таким образом, легион считается самым далеко зашедшим на восток от Рима легионом. Запись о присутствии легиона была найдена в 30-х годах XX века.

Надпись на каменной плите гласит:

Imp Domitiano Caesare avg Germanic L Julius Maximus> Leg XII Ful.

В переводе на русский язык она означает: «Время императора Домициана Цезаря Августа Германского, Луций Юлий Максим, Центурион XII Легиона Молниеносного». Считается, что в гобустанской надписи, упоминается отряд XII легиона, который был истреблён местными жителями Апшерона.

О пребывании римских войск на Апшероне в I веке, возможно, говорит название селения Рамана. Дислокация римских войск в Гобустане указывает на наличие вблизи крупного населенного пункта или города, которым мог быть в это время Баку и куда, вероятно, направлялись римские войска.

Гавалдаш

Гавалдаш (от тюркских слов — «гавал» и «даш» — камень) — это оригинальный камень-бубен, представляющий собой установленную плашмя огромную плиту. Из неё постукиванием можно извлечь ритмически чёткие мотивы. Звук гавалдаша схож со звонким звуком гавала. В Гобустане имеются 2 гавалдаша: у северного подножья горы Чингирдаг и на горе Беюкдаш. Считается, что гавалдаш известен людям начиная с верхнего палеолита, и что гавалдашами пользовались охотники и скотоводы, жившие на этой территории.

Гавалдаш состоит из ракушечного известняка и представляет собой плоский кусок известняка. Он опирается на скалу только в двух местах и стоит словно на воздушной подушке. Гавалдаш издаёт различные звуки в разных местах в зависимости от плотности раковин в составе известняка. Причиной этого различия звуков является пустота и пористость раковин. Древние люди искали камни, которые издают громкий звук, постукивая по ним маленьким камнем, и получали самые различные звуки. Гавалдаш озвучивается путём постукивания по нему маленькими камнями. В результате извлекаются звуки разных тональностей и резонансов.

Существует мнение, что стражи племён во время нападений диких зверей или в других опасных ситуациях пользовались этим инструментом. Также считается, что так древние люди впервые и узнали о гавалдаше и стали пользоваться им. В пользу этой версии говорит и то, что гавалдаш находится вдали от жилья, и его звук разносится на 2-3 километра. Считается, что этими звуками сопровождались ритуальные пляски и обряды. Также считается, что гавалдаш служил неким символом единства, поскольку древние люди проводили возле него религиозные и праздничные обряды, устраивали собрания.

Тюрьма

На территории государственного Гобустанского заповедника расположена Гобустанская закрытая тюрьма для особо опасных преступников. По требованию ЮНЕСКО, настаивавшей на выводе тюрьмы из заповедной зоны, было принято решение о её переводе в поселок Умбаки.

Галерея

• Petroglyphs in Gobustan 08.jpg
• Rock art in Gobustan.jpg
• Qobustan 033.jpg
• Qobustan 109.jpg
• Aserbaidschan 1987 023.jpg
• Aserbaidschan 1987 024.jpg
• Gobustan Azerbaijan 01.jpg
• Petroglyphs in Gobustan 02.jpg
• Petroglyphs in Gobustan 05.jpg
• Petroglyphs in Gobustan 06.jpg
• Petroglyphs in Gobustan 09.jpg
• Gobustan State Reserve 05.png
• З1.jpg
• GoGu.jpg
• Gobustan State Historical-Artistic Reserve, the Azerbaijan.jpg
• Gobustan State Historical-Artistic Reserve.jpg
• Gobustan State Historical-Artistic Reserve, the Azerbaijan Republic.jpg

Ссылки

• [whc.unesco.org/en/list/1076 Gobustan Rock Art Cultural Landscape]
• [mct.gov.az/?/az/news/view/131 Qobustan dövlət tarixi-bədii qoruğu Dünya Mədəni İrs Siyahısına daxil edilib]  (азерб.)
• [www.youtube.com/watch?v=MHCZj9SR7tE Qobustan petroglyphs]
• [www.travelthruhistory.com/html/historic66.html Museum under open sky]

Литература

• Джафарзаде И. М. Наскальные изображения Гобустана, Труды Института истории АН Аз. ССР. Баку, 1958
• Джафарзаде И. М. Наскальные изображения Гобустана. Сб. «Археологические исследования в Азербайджане».

Баку, 1965

• Мурадова Ф. М. Гобустан в эпоху бронзы (на азерб. языке). Баку, 1979
• Алиев В. Г. Культура эпохи средней бронзы Азербайджана. Баку, Элм, 1991
• Рустамов Дж. Н., Мурадова Ф. М. Петроглифы Гобустана (на азерб. языке). Баку, 2003

Отрывок, характеризующий Гобустан (заповедник)

– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.


Уже смерклось, когда князь Андрей и Пьер подъехали к главному подъезду лысогорского дома. В то время как они подъезжали, князь Андрей с улыбкой обратил внимание Пьера на суматоху, происшедшую у заднего крыльца. Согнутая старушка с котомкой на спине, и невысокий мужчина в черном одеянии и с длинными волосами, увидав въезжавшую коляску, бросились бежать назад в ворота. Две женщины выбежали за ними, и все четверо, оглядываясь на коляску, испуганно вбежали на заднее крыльцо.
– Это Машины божьи люди, – сказал князь Андрей. – Они приняли нас за отца. А это единственно, в чем она не повинуется ему: он велит гонять этих странников, а она принимает их.
– Да что такое божьи люди? – спросил Пьер.
Князь Андрей не успел отвечать ему. Слуги вышли навстречу, и он расспрашивал о том, где был старый князь и скоро ли ждут его.
Старый князь был еще в городе, и его ждали каждую минуту.
Князь Андрей провел Пьера на свою половину, всегда в полной исправности ожидавшую его в доме его отца, и сам пошел в детскую.
– Пойдем к сестре, – сказал князь Андрей, возвратившись к Пьеру; – я еще не видал ее, она теперь прячется и сидит с своими божьими людьми. Поделом ей, она сконфузится, а ты увидишь божьих людей. C'est curieux, ma parole. [Это любопытно, честное слово.]
– Qu'est ce que c'est que [Что такое] божьи люди? – спросил Пьер
– А вот увидишь.
Княжна Марья действительно сконфузилась и покраснела пятнами, когда вошли к ней. В ее уютной комнате с лампадами перед киотами, на диване, за самоваром сидел рядом с ней молодой мальчик с длинным носом и длинными волосами, и в монашеской рясе.
На кресле, подле, сидела сморщенная, худая старушка с кротким выражением детского лица.
– Andre, pourquoi ne pas m'avoir prevenu? [Андрей, почему не предупредили меня?] – сказала она с кротким упреком, становясь перед своими странниками, как наседка перед цыплятами.
– Charmee de vous voir. Je suis tres contente de vous voir, [Очень рада вас видеть. Я так довольна, что вижу вас,] – сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь дружба его с Андреем, его несчастие с женой, а главное, его доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими ». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
– А, и Иванушка тут, – сказал князь Андрей, указывая улыбкой на молодого странника.
– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c'est une femme, [Знай, что это женщина,] – сказал Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
– Vraiment? [Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.
– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей видно хотелось рассказать то, что она видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.