Государственный музей А. С. Пушкина

Государственный музей Александра Сергеевича Пушкина.
Дата основания	1957
Местонахождение	119034, Москва, ул. Пречистенка, 12/2
Директор	Евгений Анатольевич Богатырёв
Сайт	[www.pushkinmuseum.ru/ Официальный сайт]

К:Музеи, основанные в 1957 году

Госуда́рственный музе́й А. С. Пушкина — литературный музей, посвящённый жизни и творчеству Александра Сергеевича Пушкина; крупный многофункциональный музейно-культурный центр для научной, экспозиционно-выставочной, концертной, педагогической и реставрационно-хранительской работы. Открыт в 1961 году. Расположен в центре Москвы по адресу ул. Пречистенка, д. 12/корпус 2 в дворянской усадьбе Хрущёвых-Селезневых первой трети XIX века.

Помимо головного музея, ГМП включает ещё пять филиалов: Мемориальную квартиру А. С. Пушкина на Арбате, Мемориальную квартиру А. Белого на Арбате, Музей И. С. Тургенева на Остоженке, Дом-музей В. Л. Пушкина на Старой Басманной и Выставочные залы в Денежном переулке.

История музея

Музей Пушкина возник первоначально в составе Государственного Литературного музея. 5 октября 1957 года вышло постановление «О создании в Москве музея, посвящённого жизни и творчеству Пушкина». Спустя 3 года он получил самостоятельность и открыл свою первую экспозицию 6 июня 1961 года. Основным источником комплектования музейных фондов ГМП с первых дней возникновения музея (и по сей день) являлось дарение. В состав музейной коллекции за короткий срок вошли дары, связанные с именем Пушкина и ставшие сегодня национальными пушкинскими реликвиями: книги, рукописи, гравюры, фарфор, мебель и т. д. Основателем и первым директором музея стал Александр Зиновьевич Крейн (1920—2000).

В 1970 — 1980-х годах главным направлением деятельности музея являлась музеефикация пушкинских мест. В 1972 году Мосгорисполком вынес решение о создании в доме на Арбате, 53 мемориального музея А. С. Пушкина. Здесь в январе 1831 года Пушкин снял и обустроил второй этаж специально, чтобы поселиться в нём после свадьбы с Натальей Гончаровой. 18 февраля 1986 года в 155-ю годовщину венчания А. С. Пушкина и Н. Н. Гончаровой была открыта «Квартира А. С. Пушкина на Арбате» (на правах отдела ГМП). В это же время в ГМП открываются выставочные залы в доме 55 на Арбате (угол Денежного переулка).

В 1987 году Государственному музею А. С. Пушкина для создания мемориального музея Андрея Белого правительством Москвы была передана квартира в доме на углу Арбата и Денежного переулка, где родился и вырос поэт. 23 августа 1990 года после завершения капитального ремонта и реставрационных работ, научное заседание Государственного музея А. С. Пушкина приняло постановление о подготовке долговременной выставки к 110-летию со дня рождения Андрея Белого. Тогда же началась работа над подготовкой постоянной экспозиции. Её открытие состоялось 30 августа 2000 года.

Особую роль в истории музея сыграли подготовка и проведение 200-летнего юбилея со дня рождения А. С. Пушкина. К этому времени все более остро осознавалась необходимость капитального ремонта основных зданий усадьбы на Пречистенке, реставрации музейных коллекций. Инициатива ГМП получила действенную поддержку правительства Москвы. В августе 1995 года мэр Москвы Ю. М. Лужков посетил музей, который к тому времени был закрыт из-за серьезных аварий и полной изношенности инженерных коммуникаций. Он принял решение о капитальной реконструкции зданий и строительстве нового фондохранилища.

Авторский коллектив архитекторов создал проект реконструкции и реставрации усадьбы, и в 1996 году «Моспромстрой» начал грандиозные реставрационные и строительные работы. За короткий период были капитально отреставрированы главный деревянный дом усадьбы и служебный флигель XVIII века, заменены все инженерно-технические коммуникации, построена подземная часть музея, где расположилась рекреационная зона для посетителей. Усадебный двор получил остекленное перекрытие, объединившее в единое целое отдельные строения усадьбы. 1 декабря 1997 года, в торжественный день открытия первой очереди музея помимо экспозиций для посетителей открылись выставочные, концертный и конференц-залы, библиотека и читальный зал, детские игровые комнаты. Среди отреставрированных усадебных построек были и белокаменные палаты XVII века, выходящие на Чертольский переулок, и садовый павильон.

В результате в обновленном музее была проведена огромная работа. Создана система новых постоянных экспозиций: «Пушкин и его эпоха» (парадная анфилада главного усадебного дома), интерпретирующая биографию и творческий путь поэта в контексте культуры, литературы, истории, искусства пушкинской эпохи; «История усадьбы Хрущевых-Селезневых. История ГМП» (цокольный этаж); экспозиция детских игровых комнат «Сказки Пушкина» (флигель в усадебном дворе), рассчитанных на работу с детьми. Художественное решение новых постоянных экспозиций на Пречистенке и Арбате принадлежало авторскому коллективу во главе с художником Евгением Абрамовичем Розенблюмом. Торжественное открытие после реставрации «Мемориальной квартиры А. С. Пушкина на Арбате» с постоянной экспозицией, рассказывающей о жизни Пушкина в Москве, состоялось 18 февраля 1999 года.

В ходе подготовки к юбилею А. С. Пушкина к 1999 году была реализована грандиозная программа реставрации музейных коллекций. Были отреставрированы, а по существу введены в культурный оборот многочисленные предметы живописи, графики, бронзы, фарфора, экспонируемые ныне на постоянных экспозициях, выставках.

8 октября 2009 года в особняке на Остоженке, 37/7, переданном ГМП в апреле 2007 года по постановлению Правительства Москвы, открылся ещё один филиал ГМП — Музей И. С. Тургенева.

По постановлению Правительства Москвы от 28 июля 1998 Государственному музею А. С. Пушкина поручено создание на правах филиала «Дома Василия Львовича Пушкина» на Старой Басманной улице (дом 36) в целях «сохранения уникального памятника истории и культуры». Филиал был открыт 6 июня 2013 года.

В московском музее поэта хранятся материалы, связанные с жизнью и творчеством, с историей литературы и пушкиноведения: многочисленные портреты, пейзажи, виды городов, историческая и книжная иллюстрация, театральная пушкиниана, материалы декоративно-прикладного искусства, книги, рукописи, кино-, аудио- и фотодокументы.

Усадьба Хрущёвых-Селезнёвых

Государственный музей А. С. Пушкина расположен в типичной для пушкинского времени дворянской усадьбе Хрущёвых на углу улицы Пречистенки и Хрущёвского переулка. Главный дом был построен через несколько лет после московского пожара 1812 года, предположительно по проекту А. Г. Григорьева.

Семья Хрущевых жила открытым домом, и московское дворянство часто ездило к ним на балы, званые вечера и обеды. Документально подтвержденными сведениями о том, что Пушкин, часто бывавший в этой части Москвы, посещал и этот дом, музей не располагает. Однако, учитывая обширные связи Хрущевых, а также зная, что многие гости дома были из близкого или родственного окружения Пушкина, можно предполагать, что поэт тоже бывал здесь.

После 1917 года в усадьбе размещались различные учреждения, работа которых была связана с сохранением культурных ценностей. В течение семи лет (1924—1931) здесь находился Музей игрушки. В апреле 1940 года здание было передано Литературному музею для создания в нём постоянной экспозиции, посвящённой Владимиру Маяковскому. Намеченная дата открытия экспозиции совпала с началом Великой Отечественной войны, и проект не был реализован.

В первые послевоенные годы особняк принадлежал Министерству иностранных дел, а потом его вновь возвратили Литературному музею. В августе 1949 года здесь открылась юбилейная выставка «А. С. Пушкин. 150 лет со дня рождения», а 5 октября 1957 года был подписан правительственный указ о создании в Москве музея А.С Пушкина и о передаче музею памятника архитектуры на Кропоткинской, 12/2 (ныне — ул. Пречистенка). В связи с этим были проведены обследование и реставрация особняка.

Постоянная экспозиция

«Пушкин и его эпоха»

Постоянная экспозиция «Пушкин и его эпоха», разместившаяся в 15-ти залах главного дома усадьбы Хрущёвых-Селезнёвых, была открыта в 1997 году, к 850-летию Москвы и в канун 200-летнего юбилея Пушкина. Построенная по биографическому принципу, она рассказывает о трудах и днях поэта, о его современниках и героях его произведений, о культуре и быте пушкинского времени. На экспозиции представлено около 4 000 портретов, книг, рукописей, предметов декоративно-прикладного искусства. Многие из них принадлежали некогда людям из пушкинского окружения.

Коллекции музея, благодаря дарам, приобретениям у коллекционеров и на международных аукционах, постоянно пополняются.

• Зал № 1. Пролог.

Зал посвящён XVIII столетию, в конце которого родился Пушкин. Здесь представлены гравюры русских и европейских мастеров XVIII века, посвящённые важным историческим событиям; портреты русских царей, государственных деятелей, полководцев, поэтов, мыслителей того времени. В витринах экспонируются прижизненные издания представителей литературы XVIII века: М. В. Ломоносова, Д. И. Фонвизина, А. П. Сумарокова, Г. Р. Державина, Н. М. Карамзина.

• Зал № 2. Эпоха Пушкина.

Зал посвящён важнейшим историческим и культурным событиям «пушкинской эпохи» (первая треть XIX века). В зале экспонируются материалы, характеризующие общественно-политическую и литературную атмосферу начала XIX века: реликвии Отечественной войны 1821 года, документы, повествующие о судьбах декабристов, экземпляры книг с автографами современников Пушкина, документальная хроника пушкинской эпохи. В этом зале, как и в некоторых других, можно услышать музыку этого времени. В центре зала (как центральная фигура эпохи) — скульптурное изображение А. С. Пушкина работы А. И. Теребенева. Также портрет поэта, литографированный Г. Гиппиусом, экспонируется среди портретов его современников. В витрине под этим портретом — подлинный автограф Пушкина, один из самых ценных экспонатов музея.

• Зал № 3, 4, 5. Детство. Москва.

Экспозиция зала рассказывает о детстве Пушкина, прошедшем в Москве. Здесь выставлены виды Москвы конца XVIII — начала XIX века, портреты родителей поэта, друзей и знакомых его семьи, элементы обихода, книги начала XIX века, мебель, предметы декоративно-прикладного искусства, дающие возможность представить обстановку московского дома Пушкиных.

• Зал № 6. Прихожая особняка Хрущёвых-Селезнёвых под дубовой лестницей, ведущая в анфиладу парадных залов.

• Зал № 7. Бальный зал.

Этот зал открывает круговую анфиладу парадных покоев особняка. Экспозиция рассказывает о пребывании Пушкина в Царскосельском Лицее(1811—1817), о его жизни в Санкт-Петербурге (1817—1820), о Южной (1820—1824) и Михайловской (1824—1826) ссылках.

• Зал № 8. Большая гостиная. «Евгений Онегин».

Центральный зал особняка — большая гостиная — посвящён роману в стихах «Евгений Онегин», над которым А. С. Пушкин работал с 1823 по 1831 год. Здесь собраны соотносимые с романом реалии пушкинской эпохи. Посредством предметов быта, портретов, книг, видов Петербурга, Москвы, русской провинции экспозиция зала отражает историю создания романа и восприятие его современниками Пушкина.

• Зал № 9. Возвращение в Москву. Годы странствий (1826-1831).

Тема зала «Возвращение Пушкина в Москву. Годы странствий: 1826—1831». Здесь отражены обширный круг общения поэта в Москве и Петербурге, поездки в Тверской край, путешествие в Арзрум, трехмесячное пребывание в Болдине в 1830 году, женитьба Пушкина, замужество его сестры Ольги Сергеевны (1828), возвращение в Царское село летом 1831 года.

• Зал № 10. Боскетная. «Пиковая дама».

В зале размещена экспозиция, посвящённая повести «Пиковая дама», написанной А. С. Пушкиным в 1833 году в Болдине. Концептуально зал поделен на две части: мир старой графини, олицетворяющей родовитую русскую аристократию времен Екатерины II противопоставлен миру Германа, образу нового героя, выдвинутого буржуазной действительностью.

• Зал № 11. «Медный всадник».

Экспозиция этого зала отражает две основные темы «Медного всадника»: тему Петербурга и тему Петра I. Здесь речь идет также о сложной издательской судьбе поэмы.

• Зал № 12, 13. Путешествие по пугачевским местам.

Зал посвящён путешествию Пушкина В 1833 году по местам одного из самых мощных народных выступлений XVIII столетия под предводительством казака Емельяна Пугачева. Поэт посетил Заволжье, Казань, Оренбург, Симбирск. Эти места и бытовые зарисовки народной жизни, изображены на гравюрах XVIII века, представлены в работах современных Пушкину художников. В экспозиции особо выделены гравированные портреты Е. И. Пугачева конца XVIII — начала XIX века.

• Зал № 14. «Капитанская дочка».

Зал продолжает тему крестьянского мятежа 1773—1775 годов, только теперь уже посредством повести А. С. Пушкина «Капитанская дочка» (1834—1836). Композиция предметов в зале представляет мир героев Пушкина — простых людей, оказавшихся в водовороте бурных событий пугачевской войны.

• Зал № 15. Последние годы (1831—1837).

Парадный зал, замыкающий анфиладу комнат особняка, посвящён последнему периоду жизни и творчества А. С. Пушкина (1834-1837). Здесь представлены портреты петербургского окружения поэта, его личные вещи, книги, документы и письма последних дней жизни, автографы стихотворений последних лет, посмертный портрет и посмертная маска А. С. Пушкина.

• Аванзал.

Завершает экспозицию аванзал. Здесь, как символ вечной памяти бесконечного гения поэта, стоят напольные часы XIX века и модель памятника А. С. Пушкину работы А. М. Опекушина.

«Сказки Пушкина»

Экспозиция размещена на первом этаже усадьбы Хрущёвых-Селезнёвых и занимает две комнаты. Первая из них — «музейная». Здесь предметы крестьянского быта, старинные лубки, иллюстрации к пушкинским сказкам В. М. Конашевича, В. М. Милашевского, Т. А. Мавриной. Вторая комната — «чудный» остров Буян, игровое пространство для детей с современной интерактивной экспозицией, открывающей мир пушкинских сказочных героев.

Филиалы

• Мемориальная квартира Пушкина на Арбате
• Мемориальная квартира Андрея Белого
• Дом-музей В. Л. Пушкина на Старой Басманной
• Музей И. С. Тургенева на Остоженке

Отрывок, характеризующий Государственный музей А. С. Пушкина

Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.


Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти не верны.
Тарутинское сражение, очевидно, не достигло той цели, которую имел в виду Толь: по порядку ввести по диспозиции в дело войска, и той, которую мог иметь граф Орлов; взять в плен Мюрата, или цели истребления мгновенно всего корпуса, которую могли иметь Бенигсен и другие лица, или цели офицера, желавшего попасть в дело и отличиться, или казака, который хотел приобрести больше добычи, чем он приобрел, и т. д. Но, если целью было то, что действительно совершилось, и то, что для всех русских людей тогда было общим желанием (изгнание французов из России и истребление их армии), то будет совершенно ясно, что Тарутинское сражение, именно вследствие его несообразностей, было то самое, что было нужно в тот период кампании. Трудно и невозможно придумать какой нибудь исход этого сражения, более целесообразный, чем тот, который оно имело. При самом малом напряжении, при величайшей путанице и при самой ничтожной потере были приобретены самые большие результаты во всю кампанию, был сделан переход от отступления к наступлению, была обличена слабость французов и был дан тот толчок, которого только и ожидало наполеоновское войско для начатия бегства.