Государственный музей природы Узбекистана

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Государственный музей Природы Узбекистана
Дата основания 12 июля 1876 года
Местонахождение 700031, Узбекистан, Ташкент, Алмазарский район, ул. А.Ниязов, 1
К:Музеи, основанные в 1876 году

Государственный музей Природы Узбекистана находится в Ташкенте.

Музей находится в ведении Министерства по делам культуры и спорта Республики Узбекистан.

Музей имеет четыре 4 отдела: Геолого-географический отдел; Отдел флоры и фауны; Научно-просветительский отдел и Фондовый отдел. Всего в фондах музея насчитывается 400 тысяч единиц хранения, из которых 300 тысяч составляют насекомые, 11 тысяч - гербарные листы, также в фондах музея представлены зоологические и геологические материалы.



История музея

Музей Природы является старейшим музеем Средней Азии и Ташкента. Он был создан в 1876 году по инициативе русских учёных — членов Туркестанского отделения Московского общества любителей природоведения, антропологии и этнографии. Первоначально, до 1917 года музей содержался за счёт благотворительных взносов частных лиц.

С 1918 года музей работал под эгидой Народного Университета Туркестана, а директором музея стал известный зоолог и путешественник Н. А. Зарудный. В это время музей назывался «Народный музей Туркестана». С февраля 1919 года был стал располагаться в бывшей резиденции генерал-губернатора Туркестана, в так называемом «Белом доме». С 1921 года музей стал находиться в подчинении Комитета по делам музеев, охраны памятников старины, искусства и природы и получил название Главный музей Средней Азии. В этот период в фондах музея были экспонаты, относящиеся к геологии, географии, зоологии, этнографии, ботаники, археологии и нумизматики, антропологии, этномологии, а также военно-исторические экспонаты и предметы искусства. Позже военно-исторический и художественный отделы музея были закрыты, а экспонаты были переданы в Художественный музей и Музей Революции.

Музеем в разное время руководили выдающиеся учёные: Маджид Кадыри, Д. Н. Кашкаров, Е. П. Коровин, М. Е. Массон и Л. В. Ошанин.

В 1930 году Музей сельского хозяйства и Зоологический сад, а также отделы геологии, географии, ботаники, зоологии и антропологии Музея природы были объединены и получили название Среднеазиатский музей природы и производственных сил (САМППС). В январе 1935 года сектор природы САМППСа был преобразован в Государственный музей природы Узбекистана и стал располагаться в Ташкенте в доме 16 по улице Сагбан.

В 1944 году Государственный музей Узбекистана был передан в подчинение Академии Наук Узбекской ССР[1] и стал называться «Музей природы». В 1963 году музей был выведен из структуры Академии Наук Узбекской ССР и передан в ведомственное подчинение Министерству культуры Узбекистана.

Напишите отзыв о статье "Государственный музей природы Узбекистана"

Примечания

  1. После передачи музея во введение АН УзССР перед ним, как научным учреждением, была поставлена задача по изучению животного и растительного мира Узбекистана и проведению научно-исследовательских работ, направленных на использование растительных и других ресурсов республики в народном хозяйстве.

Ссылки

  • [www.centralasia-travel.com/ru/countries/uzbekistan/sights/museum_of_nature/ Государственный музей Природы Узбекистана]

Отрывок, характеризующий Государственный музей природы Узбекистана


Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.