Государственный переворот в Аргентине (1976)
| Государственный переворот 1976 года в Аргентине | |
| Страна | |
|---|---|
| Дата |
24 марта 1976 года |
| Основная цель |
Свержение президента Исабель Перон |
| Итог |
Начало «Процесса национальной реорганизации» |
| Организаторы |
Хорхе Рафаэль Видела, Эмилио Эдуардо Массера, Орландо Рамон Агости |
| Движущие силы |
аргентинская армия |
Государственный переворот в Аргентине 1976 года — правый государственный переворот, свергнувший Исабель Перон 24 марта 1976 года с поста президента Аргентины. В результате переворота власть захватила военная хунта, которую возглавляли генерал Хорхе Рафаэль Видела, адмирал Эмилио Эдуардо Массера и бригадный генерал Орландо Рамон Агости[1]. Военные объявили о начале «Процесса национальной реорганизации» и управляли страной до 1983 года.
В результате политических репрессий (так называемая «Грязная война»), начавшихся задолго до переворота 1976 года и значительно усилившихся после него, число «похищенных и пропавших» людей составило от 9 300 до 30 000 человек.
Несмотря на то, что военный переворот планировался с октября 1975 года, Госдепартаменту США стало известно об этих приготовлениях всего за 2 месяца до осуществления переворота[2].
Предыстория
Президент Аргентины Хуан Доминго Перон умер 1 июля 1974 года. Перона сменила его жена Мария Эстела Мартинес де Перон, прозванная «Исабелитой», которая на посту президента продемонстрировала свою неспособность контролировать стремительно ухудшающуюся политическую и социальную ситуацию в стране[3].
В 1975 году была организована так называемая операция «Независимость» (исп. Operativo Independencia), направленная на уничтожение опорных пунктов партизан в джунглях провинции Тукуман. В том же году страна была разделена на пять военных зон, каждому командиру которой была предоставлена полная автономия в развязывании тщательно спланированной волны репрессий.
18 декабря 1975 года группа офицеров аргентинских ВВС во главе с Орландо Каппеллини предприняла попытку военного путча. Выступление не имело успеха, поскольку командование вооружённых сил посчитало его преждевременным. Однако к январю 1976 года стала ясна неотвратимость переворота в Аргентине. Военные лишь выжидали удобного момента[4], пользуясь поддержкой со стороны США и аргентинских элит.
Ход переворота 24 марта 1976 года
Вскоре после 01:00 президент Исабель Перон была задержана и доставлена на вертолёте под охраной в резиденцию Эль-Мессидор. В 03:10 все теле- и радиостанции были взяты под контроль военных. Обычные передачи на них были прекращены и заменены на военный марш, после чего вышло первое официальное сообщение, в котором сообщалось о том, что власть в стране находится под контролем военных, также о необходимости строгого соблюдения гражданами требований военных, полиции и сил безопасности. Под обращением подписались генерал Хорхе Рафаэль Видела, адмирал Эмилио Эдуардо Массера и бригадный генерал Орландо Рамон Агости.
Вокруг официальной резиденции президента Каса-Росада было замечено скопление бронетранспортёров M113, джипы патрулировали все крупные города, какой-либо реакции со стороны населения в связи с известием о перевороте не последовало. Наступившее утро также прошло без каких-либо громких происшествий, но количество задержаний резко увеличивалось. Сотни рабочих, студентов, политических и профсоюзных активистов были задержаны и похищены из своих домов, мест работы или на улице.
24 марта в современной Аргентине отмечается как Национальный день памяти правды и закона (исп. Día Nacional de la Memoria por la Verdad y la Justicia) или День грустных воспоминаний о последней диктатуре в стране в 1976 году.
Напишите отзыв о статье "Государственный переворот в Аргентине (1976)"
Примечания
- ↑ [latindex.ru/content/articles/5668/ Южная Америка/ Аргентина/ Хорхе Рафаэль Видела и его грязная война]
- ↑ [www.gwu.edu/~nsarchiv/NSAEBB/NSAEBB185/19760216%20Military%20Take%20Cognizance%20of%20Human%20Rights%20Issue%2000009FF0.pdf February 16, 1976 — Military Take Cognizance of Human Rights Issue], National Security Archive
- ↑ [latindex.ru/content/articles/13078/?sphrase_id=9210303 Южная Америка/ Аргентина/ Исабель Мартинес де Перон — первая в мире женщина-президент]
- ↑ Луна Ф., 2010, с. 238.
Литература
- Луна Ф. Краткая история аргентинцев. — М.: Весь мир, 2010. — 280 с. — ISBN 978-5-7777-0491-7.
Отрывок, характеризующий Государственный переворот в Аргентине (1976)
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
