Государственный строй Сан-Марино

Сан-Марино — демократическая республика с парламентской формой правления. Главами государства являются капитаны-регенты. В стране действуют политические партии. Исполнительная власть осуществляется правительством. Законодательную власть осуществляют как правительство, так и Генеральный совет. Судебная власть независима от законодательной и исполнительной властей.

С основания до 1243 года Сан-Марино управлял аренго, ассамблея, составленная из глав так называемых Великих Семей. В Сан-Марино не было формального главы государства, и аренго часто терял дееспособность из-за распрей между его членами. В 1243 году Генеральный совет впервые назначил двух капитанов-регентов. Эта государственная система действует по сей день.

Генеральный совет

Законодательным собранием республики Сан-Марино является Генеральный совет (итал. Consiglio grande e generale). Это однопалатный парламент, 60 членов которого избираются раз в пять лет по пропорциональной системе во всех девяти административных областях, соответствующих старым церковным приходам. Голосуют граждане республики в возрасте 18 лет и старше. Кроме законодательных вопросов, Генеральный совет утверждает государственный бюджет и выбирает капитанов-регентов, Государственный конгресс, Совет Двенадцати, Совещательные комиссии и Правительственные Союзы. Совет также ратифицирует внешнеполитические договоры. Совет разделён на пять Совещательных комиссий. Каждая из них состоит из 15 советников, которые изучают, предлагают и обсуждают новые законы до внесения их в Совет.

Правительство

Капитаны-регенты

Каждые шесть месяцев Государственный совет избирает двух капитанов-регентов, которые являются главами государства. Регенты избираются из противоборствующих политических партий для сохранения баланса власти. Срок их полномочий начинается 1 апреля и 1 октября каждого года и длится шесть месяцев. В течение трёх дней после окончания срока капитанов-регентов граждане республики могут послать жалобы на их деятельность. При необходимости может быть инициировано судебное преследование капитанов-регентов.

Практика частого избрания капитанов-регентов и факт сосуществования двух глав государства исторически происходит от института римских консулов. Государственный совет является аналогом сената.

Государственный конгресс

Государственный конгресс, состоящий из 10 секретарей, осуществляет исполнительную власть. В его состав входят:

• Государственный секретарь иностранных дел и политики;
• Государственный секретарь внутренних дел и защиты населения;
• Государственный секретарь финансов, бюджета и планирования, информации и отношений с Государственным филателистическим и нумизматическим агентством;
• Государственный секретарь образования, культуры, университета и правосудия;
• Государственный секретарь территории, охраны окружающей среды и сельского хозяйства;
• Государственный секретарь здравоохранения и социальной защиты;
• Государственный секретарь торговли и отношений с Городским советом;
• Государственный секретарь связи, транспорта, отношений с Государственным агентством услуг, туризма и спорта;
• Государственный секретарь промышленности и ремёсел;
• Государственный секретарь труда и кооперации.

Государственный секретарь иностранных дел и политики (с 5 декабря 2012 года Паскуале Валентини) фактически исполняет функции главы правительства.

Политические партии и выборы

Сан-Марино — многопартийная демократическая республика. Две основные политические партии — Христианско-демократическая партия Сан-Марино (ХДПСМ) и Партия социалистов и демократов (ПСД). Последняя была образована в результате слияния Социалистической партии Сан-Марино и Партии демократов. Кроме них, действуют несколько малых партий. Обычно ни одной из партий не удаётся получить абсолютное большинство, и партии вынуждены формировать коалиционное правительство. По результатам выборов 2006 года в Государственный конгресс входят представители трёх партий, шесть постов занимают представители ПСД.

Судебная власть

Совет Двенадцати (итал. Consiglio dei XII) является верховным судом республики. Генеральный совет избирает Совет Двенадцати, и члены последнего остаются на своём посту до следующих всеобщих выборов. Совет Двенадцати служит апелляционной инстанцией третьего уровня. Два правительственных инспектора представляют Совет в финансовых и семейных вопросах.

Сан-Марино не имеет собственного суда, за исключением мировых судей, которые рассматривают дела по суммам, не превышающим 15 тысяч евро.

Последняя казнь (через повешение) была проведена в Сан-Марино в 1468 году. Таким образом, среди европейских стран смертная казнь не применяется в Сан-Марино дольше всех. Формально институт смертной казни был отменён 12 марта 1848 года. Из существующих европейских государств Сан-Марино отменило смертную казнь первым.

Ссылки

• [www.consigliograndeegenerale.sm/ Веб-сайт Государственного совета]
• [www.elezioni.sm/ Веб-сайт избирательной комиссии]
• [www.interni.segreteria.sm/ Официальный веб-сайт Государственного Секретаря внутренних дел]

Отрывок, характеризующий Государственный строй Сан-Марино

– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.