Государственный центральный музей современной истории России

Государственный центральный музей современной истории России
Дата основания	1917
Местонахождение	125009, Москва, Тверская улица, дом 21 ст. метро Пушкинская, Тверская, Чеховская
Директор	[twitter.com/Velikanova_I Великанова Ирина Яковлевна]
Сайт	[www.sovrhistory.ru/ Официальный сайт музея]

К:Музеи, основанные в 1917 году

Музе́й совреме́нной исто́рии Росси́и (до сентября 1998 года Музей революции) является национальным музеем федерального значения. Музей расположен в центре Москвы (ул. Тверская, 21), в здании — памятнике архитектуры позднего классицизма конца XVIII века. С 1831 по 1917 годы в нём размещался московский Английский клуб.

История

После того как 8 (21) марта 1917 года директор музея Всероссийского Союза городов, известный журналист В. П. Кранихфельд обратился к председателю Исполнительного Комитета Московских общественных организаций Н. М. Кишкину с предложением «безотлагательно созвать совещание из представителей исторической науки и существующих в Москве музеев с целью научной и практической разработки вопроса о создании в Москве Музея революции», 22 марта (4 апреля) 1917 года состоялось совещание, на котором было создано Общество Музея революции.

Начало музейной экспозиции Музея революции было положено в 1922 году, когда к пятилетию октябрьской революции в здании бывшего московского Английского клуба была организована выставка «Красная Москва», преобразованная в Историко-революционный музей Москвы, который с 1924 года стал называться Государственным музеем революции СССР. Первым директором музея был назначен С. И. Мицкевич — профессор Московского университета, один из организаторов Московского рабочего союза.

Главной задачей музея было отражение истории революционно-освободительного движения в России, начиная с XVII века до победы Октябрьской революции. С момента открытия музей активно собирал фонды, открывал экспозиции, посвящённые крестьянским войнам в России, восстанию декабристов, деятельности революционных демократов и народовольцев, российским революциям и гражданской войне. Известные художники дарили ему свои работы. Так, И. Е. Репин прислал в дар музею свои картины «9 января», «Красные похороны», «17 октября 1905 г.», «Царская виселица». В 1927 году задачи музея были существенно расширены: кроме истории революционного движения, музей стал показывать историю социалистического строительства и достижения нового общества.

К началу Великой Отечественной войны музей занимал одно из лидирующих мест среди музеев страны исторического профиля, имел филиалы «Подпольная типография ЦК РСДРП» и «Историко-революционный музей «Красная Пресня». Фондовые коллекции музея к 1941 году составили 1 миллион музейных предметов. Одновременно с экспозицией с 1939 года в музее экспонировалась выставка подарков И. В. Сталину (выставка закрылась после разоблачения культа личности на ХХ съезде КПСС).

С началом войны экспозиция музея была свернута, большая часть коллекций эвакуирована. Тем не менее, в начале июля 1941 года в стенах музея была открыта выставка «Великая Отечественная война советского народа против германского фашизма»; во дворе музея было установлено трофейное оружие: аэроплан, пушки, танк, пулемёты, миномёты. Экспозиция музея начала восстанавливаться с 1944 года.

По решению Комитета по делам культурно-просветительных учреждений при Совете Министров РСФСР от 12 февраля 1947 года, музей перестал заниматься проблемами истории революционно-освободительной борьбы в России и перешёл к проблемам истории российской социал-демократии, трёх российских революций и советского общества. Материалы фондов, не соответствующие новой концепции (более 30 тыс. музейных предметов), были переданы в Государственный исторический музей, а также в Библиотеку иностранной литературы и в Главное архивное управление. В 1968 году Музей революции стал научно-методическим центром для историко-революционных музеев СССР и первым среди музеев получил статус научно-исследовательского учреждения. В это время стали активно разрабатываться новые для музея темы, связанные с социальным развитием общества: уровнем жизни населения, культурой, здравоохранением, образованием, охраной окружающей среды и др.

В 1968 году музей получил наименование «Центральный музей революции СССР».

В 1984 году началась работа над темой «История музейного дела в СССР». Вышли работы, посвященные музейному строительству, экспозиционно-выставочной и фондовой работе музеев. В 1986 году был издан сборник «Терминологические проблемы музееведения» и словарь «Музейные термины». В 1988 году был подготовлен информационно-справочный каталог «Исторические и краеведческие музеи СССР», в 1990-м – каталог «Исторические музеи союзных стран». В начале 1990-х годов были переизданы работы отечественных музееведов первой половины ХХ века, ставшие к тому времени библиографической редкостью.

В эпоху перестройки музей открыл для широкого использования свой спецхран, 70 тысяч документальных памятников которого вошли в научный оборот. В начале 1990-x годов в музее была создана целая серия выставок по различным историческим периодам, ставших подготовкой к новой экспозиции музея, которая сегодня охватывает период с середины ХIХ века до настоящего времени.

В 1998 году музей получил название «Государственный центральный музей современной истории России».

Музей в наши дни

Фонды музея в настоящее время насчитывают 1 млн. 300 тыс. единиц хранения.

6 декабря 2014 года была утверждена Концепция развития на 2015-2020 годы, в соответствии с которой Музей современной истории России должен стать многофункциональным музейным комплексом. Миссия музея — «популяризация исторического наследия современной России, формирование патриотической гражданской позиции, воспитание гордости и ответственности за настоящее и будущее России у молодого поколения».

В конце декабря 2014 года открылась дискуссионная площадка «Тверская - XXI», где наряду с профессиональными модераторами, известными политиками, общественными деятелями, учеными и представителями сферы культуры принимают участие студенты и молодые преподаватели истории, политологии, социологии, философии и экономики. В рамках площадки «Тверская - XXI» работает открытый лекторий и издается ежемесячный научно-популярный журнал «Живая история», который доступным языком рассказывает о событиях отечественной истории последних полутора веков.

Началась подготовительная работа к обновлению постоянной экспозиция музея: планируется к открытию в 2016 году экспозиции «Россия XXI век: вызовы времени и перспективы развития»; к столетнему юбилею музея планируется открыть международный выставочный проект «100 лет Великой российской революции осмысление во имя консолидации».

Интересные факты

По мнению публициста Андрея Кураева, мастер, персонаж романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита», работал именно в этом музее.

• State Central Museum of Contemporary History of Russia 01 by shakko.jpg
• State Central Museum of Contemporary History of Russia 03 by shakko.jpg
• State Central Museum of Contemporary History of Russia 04 by shakko.jpg

Отделы

• «Пресня»
• Подпольная типография 1905-1906 гг.
• Музей-галерея Е. Евтушенко
• Мемориальная музей-квартира Г.М. Кржижановского
• Мемориальный комплекс «Катынь»
• Мемориальный комплекс «Медное»

Источник

• [www.sovrhistory.ru/ Официальный сайт музея]

Отрывок, характеризующий Государственный центральный музей современной истории России

Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.



Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.