Государство Хатай

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Государство Хатай
тур. Hatay Devleti
араб. لواء الإسكندرونة

1938 — 1939



Флаг
Гимн
тур. İstiklâl Marşı

Французский мандат в Сирии и Ливане. Александреттский санджак отделен штриховой линией
Столица Антакья (Антиохия)
Язык(и) турецкий, французский, арабский
Денежная единица сирийский фунт
турецкая лира
Площадь 4700
Форма правления республика
Глава государства
 -  Тайфур Сокмен
Премьер-министр
 -  Абдурахман Мелек
К:Появились в 1938 годуК:Исчезли в 1939 году

Госуда́рство Хата́й (тур. Hatay Devleti, араб. لواء الإسكندرونة‎), также известное под неформальным названием Республика Хатай — переходное политическое образование, формально существовавшее с 7 сентября 1938 года по 29 июня 1939 года. Оно было создано на территории Александреттского санджака французской мандатной территории Сирия и Ливан, а затем аннексировано Турецкой Республикой, образовав (вместе с районами Эрзинь, Дёртъёл и Хасса) ил Хатай.





Предыстория

По окончании Первой мировой войны в соответствии с решениями конференции в Сан-Ремо территории Сирии и Ливана перешли под французское управление. В соответствии с франко-турецким договором 20 октября 1921 года Александреттский санджак был выделен в особую автономную административную единицу внутри французского мандата, так как в нём, помимо арабов и армян, проживало значительное количество турок. До 1925 года, пока управляемые французами территории были разделены на пять «государств», Александреттский санджак входил в состав «государства Алеппо»; после создания в 1925 году государства Сирия Александреттский санджак по-прежнему имел в его рамках особый административный статус.

Путь к отделению от Сирии

Турция отказывалась признавать Александреттский санджак частью французской подмандатной территории Сирия, и в речи в Адане 15 марта 1923 года Мустафа Кемаль Ататюрк заявил, что эта территория веками была турецкой, и не может оставаться в чужих руках. Турецкие политики поставили своей целью возвращение Александреттского санджака в состав Турции по истечении французского мандата в 1935 году. Местное турецкое население начало осуществлять реформы, подобные реформам Ататюрка, формируя различные организации, поддерживающие идею объединения с Турцией.

В 1936 году Ататюрк придумал для Александреттского санджака название «Хатай»[1], и поднял в Лиге Наций «Хатайский вопрос». По поручению Лиги Наций представители Бельгии, Великобритании, Нидерландов, Турции и Франции написали для Хатая конституцию, в соответствии с которой он становился автономным санджаком в составе Сирии. Несмотря на некоторые межэтнические конфликты, в середине 1938 года прошли выборы в Законодательную ассамблею, в соответствии с которыми из 40 мест 22 получили турки, 9 — арабы-алавиты, 5 — армяне, 2 — арабы-сунниты, 2 — арабы-православные.

Независимость и объединение с Турцией

6 сентября 1938 года была принята конституция, которая во многом походила на ту, что была написана представителями Лиги Наций для Александреттского санджака. Конституция определяла территорию Александреттского санджака как независимое «государство Хатай», с турецким языком в качестве государственного и французским — в качестве вспомогательного; в арабских школах разрешалось изучение арабского языка. 7 сентября 1938 года Хатай утвердил в качестве государственного предложенный Ататюрком вариант флага. 6 февраля 1939 года Хатайская Законодательная ассамблея приняла все турецкие законы, а 13 марта 1939 года сделала турецкую лиру официальной денежной единицей.

29 июня 1939 года государство Хатай было аннексировано Турцией. В это время в Европе начиналась Вторая мировая война и поэтому присоединение, которое провёл новый президент Турции Исмет Инёню, произошло без претензий Франции. Однако в самой Сирии были демонстрации протеста.

Государство Хатай в популярной культуре

В государстве Хатай проходит действие известного фильма Стивена Спилберга «Индиана Джонс и последний крестовый поход». В фильме Государство Хатай именуется, как «Республика Хатай» или «Хатайская Республика», упоминается хатайский город Искендерун, хотя показанная за городом местность, в реальности — древний город Петра в Иордании и его окрестности. За исключением более-менее соответствующих названия и местонахождения государства, остальные детали в фильме являются вымышленными — флаг является выдуманным, а государство в фильме является не республикой, а султанатом.

Напишите отзыв о статье "Государство Хатай"

Примечания

  1. Mango, Andrew. Ataturk: The Biography of the Founder of Modern Turkey, (Overlook TP, 2002), стр. 507.

Отрывок, характеризующий Государство Хатай

– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.