Готы (субкультура)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
У этого термина существуют и другие значения, см. Готы (значения).
Готы

Девушка, одетая в готическом стиле
Место и время возникновения:

конец 1970-х

Годы расцвета:

1980-е

Направленность:

музыкальная

Распространение:

Европа
Америка
Азия
Австралия

Элементы:

Готическая музыка
Готическая мода

Родственные:

Панки

Производные:

Кибер-готы

Слушать введение в статью · (инф.)
Этот звуковой файл был создан на основе введения в статью [ru.wikipedia.org/w/index.php?title=%D0%93%D0%BE%D1%82%D1%8B_(%D1%81%D1%83%D0%B1%D0%BA%D1%83%D0%BB%D1%8C%D1%82%D1%83%D1%80%D0%B0)&oldid=50259614 версии] за 29 ноября 2012 года и не отражает правки после этой даты.
см. также другие аудиостатьи

Го́ты (англ. Goths, от англ. gothic в значении варварский, грубый[⇨]) — субкультура, зародившаяся в конце 70-х годов XX века в Великобритании на базе панк-движения. Готическая субкультура достаточно разнообразна и неоднородна, однако для всех её представителей в той или иной степени характерны специфический имидж и интерес к готической музыке. Будучи изначально молодёжной, сейчас в мире субкультура представлена людьми в возрасте от 13 до 45 лет и старше[⇨].





Содержание

Описание

Развитие готической субкультуры было тесно связано с эволюцией музыкального жанра готик-рок. Своего расцвета она достигла в первой половине 1980-х годов, когда широкую популярность обрели такие исполнители, как Bauhaus, Southern Death Cult, Siouxsie and the Banshees и другие. Существенное влияние на формирование готики оказал лондонский клуб Batcave. К 1983 году уже можно было говорить о том, что новая субкультура окончательно утвердилась[⇨].

Во второй половине 1980-х и в течение 1990-х годов готическая субкультура приобрела значительную известность, что привело к её разделению на несколько относительно независимых течений[⇨]. Несмотря на это, она продолжила развиваться и в наши дни представляет собой неоднородную, разветвлённую систему отдельных направлений[⇨]. На сегодняшний день готическая субкультура распространена преимущественно в Европе и Северной Америке, в меньшей степени — в Азии и Австралии[⇨]. Она обладает развитой социальной и информационной инфраструктурой — издаются тематические журналы, поддерживаются сайты, регулярно проводятся готические музыкальные фестивали[⇨].

Основными составляющими субкультуры являются готическая мода и готическая музыка. Готическая мода весьма разнообразна и включает ряд специфических направлений, однако общими чертами для большинства из них являются преобладание чёрного цвета в одежде, специфическая атрибутика и особый макияж[⇨]. К готической музыке обычно относят готик-рок, дэт-рок и дарквэйв, однако это понятие может также включать некоторые производные жанры, например, готик-метал[⇨]. На развитие готики повлияли определённые произведения литературы и кинематографа, а позднее сами элементы субкультурной эстетики начали проникать в массовое искусство[⇨]. Особо тесно готическая субкультура связана с вампирской тематикой[⇨].

Одной из психологических основ готического движения был «пассивный», эстетический протест против господствующих культурных стереотипов[⇨]. Для большинства представителей субкультуры характерны некоторые общие черты характера (например, замкнутость), однако никакого единого мировоззрения готы не имеют[⇨]. Несмотря на то, что готы в целом негативно относятся к современному обществу, они способны успешно в него интегрироваться[⇨]. Внутри субкультуры сложились свои нормы и стандарты, сформировались определённое отношение к религиозности[⇨], особое понимание женственности[⇨] и мужественности[⇨], специфические взгляды на межличностные отношения[⇨].

Готическая субкультура постоянно подвергается критике с различных позиций. В средствах массовой информации чаще всего тиражируется искажённый, негативный образ готики[⇨]; со стороны консервативных общественных кругов и религиозных организаций в адрес субкультуры нередко высказываются различные обвинения, чаще всего не соответствующие истине[⇨]. Во многих странах, в том числе считающихся развитыми, готы регулярно сталкиваются с враждебностью со стороны окружающих, а порой даже становятся жертвами агрессии[⇨].

История формирования и развития

Зарождение и развитие (1979—1985)

Зарождение готической субкультуры относится к концу 1970-х годов, когда влияние панка в Британии стало ослабевать, и ряд групп (Joy Division, The Damned, The Clash и другие) обратились к новому жанру, получившему название «постпанк»[1]. Постепенно выделился ряд коллективов, объединённых общими стилистическими особенностями, позднее сформировавших «первую волну» готик-рока, — Bauhaus, Virgin Prunes, Southern Death Cult, Sex Gang Children, Specimen, Ausgang[1]. Единого мнения относительно того, какая группа была первой «действительно готической», нет — первопроходцами жанра называют многих исполнителей, например, Killing Joke или Gloria Mundi; тем не менее, принято считать, что первенство в изобретении нового жанра принадлежит Bauhaus[1]. Среди первых готических записей музыковеды выделяют сингл «Bela Lugosi’s Dead» Bauhaus (1979)[2][3], альбомы Unknown Pleasures (1979)[1] и Closer (1980) Joy Division, альбомы Join Hands (1979) и Juju (1981)[1] Siouxsie and the Banshees. К 1981 году уже можно было говорить о том, что вокруг этих групп сформировалось новое молодёжное движение — его основу составляли поклонники творчества музыкантов, перенявшие у них отдельные элементы имиджа[4]. Вероятно, наиболее важным для готической субкультуры можно считать 1982 год, ознаменованный открытием знаменитого клуба Batcave — некоторые социологи полагают, что именно это событие отметило дату возникновения субкультуры[5]. В том же году вышел альбом Pornography группы The Cure, который современные исследователи считают одной из вершин ранней готической музыки[6].

Готика долгое время воспринималась как часть панк-движения. Названия субкультуры готов (англ. Goths, англ. Goth subculture) и музыкального жанра готик-рок (англ. Gothic Rock или англ. Goth Rock) появились в английском языке только в ранних 1980-х (хотя Мэллори О’Доннелл утверждает, будто слово Gothic использовалось в прессе ещё в 1967 году[1]). Точное их авторство неизвестно, однако вполне возможно, что эти дефиниции ввели в употребление журналисты изданий Melody Maker и NME, причём изначально они употреблялись в ироническом значении — словом «готический» (в английском языке gothic означает также варварский, грубый, жестокий) рецензенты стремились подчеркнуть мрачность и композиционную простоту мелодий, созданных представителями нового жанра[7]. Одной из первых групп, получивших ярлык «готической», стала Joy Division — так охарактеризовали стиль коллектива критики Мартин Ханнетт и Тони Уилсон. По другой версии, название обязано существованием Иэну Эстбери, вокалисту группы Southern Death Cult, который прозвал своего приятеля Энди Макэллиота из Sex Gang Children «Графом Визиготом» и «Готическим гоблином», а его фанатов — «готами»[8]. Возможно, Эстбери не столько «изобрёл» этот термин, сколько способствовал его распространению[9]. В октябре 1983 года журналист Том Вэг описал «орды готов» в журнале Zig Zag; с этого момента название субкультуры надёжно закрепилось.

Расщепление и мейнстримовая популярность (1985—1995)

Вторая половина 1980-х годов ознаменовалась возникновением «второй волны» готик-рока (к исполнителям этого периода относятся Sisters of Mercy, The Mission, Fields of the Nephilim, All About Eve и другие группы) и постепенным уходом представителей «первой волны» в тень — одни коллективы (например, Bauhaus) распались, другие (The Cult, Flesh for Lulu) сменили жанр[1]. Именно в этот период (с середины 1980-х до начала 1990-х) готика стала популярной и начала активно освещаться мейнстримовыми изданиями[10].

С наступлением 1990-х годов готическая субкультура утвердилась как «сцена» — вышли первые книги о ней, были записаны первые музыкальные компиляции — и в то же время претерпела значительное искажение, столкнувшись с притоком новых участников, не имевших представления о её сути и истории[1]. Стремление сохранить дух движения привело к уходу готов в андеграунд[11]. Многие из них (в том числе известные музыканты[12]) даже отказывались называть себя таковыми, считая, что этот термин оказался слишком сильно скомпрометирован[13]; такая тенденция сохраняется до сих пор[14]. Популярность ряда коллективов, особенно Sisters of Mercy, привела к тому, что готическая музыка стала менее оригинальной — многие вновь возникавшие группы просто заимствовали элементы стиля у уже получивших известность исполнителей, в результате чего их творчество начинало казаться банальной имитацией[15]. По заявлению журналистов New Musical Express, готика прекратила существование в 1991/1992 году[16] — хотя на самом деле она скорее ушла в тень и замкнулась в себе[12]. Группы, возникавшие в этот период, охотно принимали определение «готических», в отличие от своих предшественников; они смогли, несмотря на некоторую вторичность звучания, сформировать собственную развитую сцену, которую популярные издания практически не освещали[12]. 1995 год можно считать переломным моментом — в это время готика совершенно перестала шокировать и удивлять, она фактически интегрировалась в западное общество и стала его более или менее привычной частью[17].

В течение 1990-х и 2000-х годов субкультура подверглась расщеплению — от движения откололись несколько региональных направлений, зачастую противоположно ориентированных, произошло взаимопроникновение музыкальных жанров; в результате на сегодняшний день представления о «готике» могут очень сильно варьироваться[18]. Это закономерно порождает споры и приводит к недоразумениям — так, например, в США (из-за некомпетентности журналистов) под «готическими» зачастую понимают сразу все направления, не относящиеся к мейнстриму[19], а немецкая «шварц-сцена», обычно ассоциирующаяся с субкультурой, на самом деле объединяет огромное количество разнородных музыкальных жанров — от электронной танцевальной музыки до блэк-метала[18].

Современное состояние

Среди сегодняшних представителей субкультуры можно условно выделить два крупных направления — к первому относятся готы, предпочитающие музыку «традиционных» жанров (готик-рок, постпанк, дарквэйв), ко второму — поклонники EBM, дарк-электро и подобных стилей, имеющих с изначальной готикой мало общего; различие во вкусах привело к тому, что у представителей этих двух течений возникли различные модные тенденции, часто они посещают разные клубы и фестивали, пользуются узко ориентированными Интернет-ресурсами — соответственно, и понимание «готики» у них может быть почти противоположным[20]. Усилилось и размежевание между представителями разных возрастных групп внутри готического сообщества, которые часто с трудом находят общий язык[21]. Для современных готов постоянные споры, дискуссии и размышления о том, что же «на самом деле» представляет собой «настоящая готика», составляют неотъемлемую часть их жизни внутри субкультуры[22]. Помимо «настоящих» готов, существуют и «позёры», количество которых начало увеличиваться в 1990-х — чаще всего это подростки, которые пытаются выглядеть как представители субкультуры, но не разбираются в её истории, музыке и моде; для их обозначения нередко используются различные презрительные прозвища[23].

Несмотря на то, что многие группы, благодаря которым сформировалась субкультура, сошли со сцены, многие представители, пришедшие в неё в 1980-х, продолжают считать себя готами; в то же время она постоянно пополняется молодёжью[24]. Немало дизайнеров одежды, ювелиров и производителей бижутерии ориентируют свою продукцию исключительно на готов[25] (среди них известны, например, компания Alchemy Gothic, выпускающая разного рода украшения с 1977 года[26], марки одежды X-TRA-X[27] и Kambriel[28], фирма Urban Decay, специализирующаяся на производстве готической косметики[29]). Выпускаются несколько журналов (например, американский Gothic Beauty[30] и японский Gothic & Lolita Bible[31]) и множество фэнзинов[32] (среди самых известных — Meltdown, выходивший до 2004 года[33], и Kaleidoscope[34]), посвящённых исключительно готической музыке, связанным с ней событиям и субкультуре в целом. Немецкие издания Sonic Seducer, Zillo и Orkus не являются в полной мере «готическими», поскольку уделяют внимание множеству жанров музыки, однако готы, безусловно, — их основная аудитория[35]. Среди готической прессы на романских языках можно выделить выходивший с 1998 по 2013 годы Elegy, имевший две версии — французскую и двойную испано-португальскую[36].

Центрами, вокруг которых формируются локальные готические сообщества в Западной Европе и США, часто становятся «дружественные субкультуре» клубы[37]. Сформировался даже особый танцевальный стиль, характерный для готов[38], — обычно они танцуют поодиночке, совершая волнообразные движения всем телом[39], или даже просто расхаживают по танцполу под музыку[40]. Некоторые исследователи описывают это явление как «траурные» или даже «анти-танцы»[40]. Некоторые клубы превращаются в своего рода закрытые сообщества со своими строгими правилами, нормами поведения и ритуалами[41].

Важную роль в современной готической субкультуре играет Интернет[42][43]. В Европе и США существует разветвлённая система готических сайтов и форумов, отчасти заменяющая «живое» общение и помогающая устанавливать многочисленные контакты[44]. В то же время Интернет способствует разграничению представителей сообщества, поскольку порог вхождения новичков на зарубежных готических сайтах очень высок, а при малейшем намёке на некомпетентность они изолируются; это приводит к быстрому отсеву «позёров» и случайных посетителей. Многие вкусовые стандарты и субкультурные нормы ныне формируются именно на тематических ресурсах[45]. Среди так называемых «Интернет-готов», как и у всех остальных, существует разделение на «полноценных» участников и «позёров», сформировался свой особый сленг[21].

Распространённость в мире

В настоящее время готическая субкультура представлена преимущественно на Западе — в Великобритании, Соединённых Штатах, Франции[24], Германии и Скандинавии[18]. Развитые готические сообщества существуют в Торонто (Канада), Брисбене и Мельбурне (Австралия)[46]. Азия долгое время не была затронута распространением субкультуры, однако примерно в начале 2000-х годов готика приобрела широкую популярность в Японии за счёт смешения с жанром Visual kei[47]. Стоит отметить, что группы, исполнявшие дэт-рок, постпанк и готик-рок, существовали в Японии ещё в 1980-е годы[48], а «настоящие» японские готы всячески дистанцируются от Visual kei и не признают поклонников этого направления «своими»[47]. Примерно с 1998 года готика развивается в Сингапуре[49]. Существует она и в других странах, например, в государствах Карибского бассейна и в Латинской Америке, хотя там она менее распространена[50].

По примерным оценкам середины 2000-х годов, в Великобритании проживают около десяти тысяч представителей субкультуры[51]; в одном только Лондоне действуют два паба, ночной клуб и музыкальный магазин, которые полностью и исключительно ориентированы на готов[24], а так называемых «дружественных» (англ. Goth-friendly) субкультуре заведений намного больше. Эдинбург и Манчестер также можно считать заметными центрами сосредоточения готов в Британии, а в Лондоне и на юго-востоке Англии развита кибер-гот-сцена[34]. Тем не менее, локальные сообщества сохраняют «закрытый» характер — в отличие от Германии, где готику поставили на поток, в Соединённом Королевстве она продолжает существовать как андеграундное течение[34]. Характерно, что в Британии по-прежнему активно издаются самодельные готические фэнзины, порой даже конкурирующие с крупными журналами[52]. Изолированность от «большого мира» отчасти положительно влияет на местную субкультуру — количество «случайных» представителей в ней ниже, чем где-либо ещё[34].

В США крупные локальные сообщества готов есть в Лос-Анджелесе[53], Сан-Франциско, Новом Орлеане[54], Нью-Йорке[47] и Сиэтле, более мелкие — во множестве городов, включая Атланту и Кливленд[43]. Как и в Британии, субкультура здесь преимущественно находится в андеграунде — местные готы немногочисленны по сравнению с поклонниками индастриал-метала, с которыми их часто путают[55]. Отчасти поэтому в США особенно развито готическое Интернет-сообщество[47]. Тем не менее, клубная инфраструктура отнюдь не находится в упадке — уже в 1990-е в каждом крупном городе Соединённых Штатов был хотя бы один готический клуб[56]. Среди музыкальных предпочтений американских готов особое место по-прежнему занимает дэт-рок[47].

В Германии, в отличие от многих других европейских стран, готика в течение 1990-х годов не только не ушла в тень, но и активно развивалась, в результате чего сейчас там существует устойчивое субкультурное сообщество; в основном именно в этой стране проводятся масштабные фестивали и выпускаются высокотиражные журналы соответствующей тематики[35]. Однако медийность и коммерциализированность немецкой готической субкультуры привели к тому, что она стала привлекать значительное количество «позёров»[57]. В Германии гораздо чаще, чем в остальных странах, популярностью среди готов пользуются неготические музыкальные жанры или кроссоверы — «средневековый готик-рок», EBM, неофолк[57].

В страны постсоветского пространства готическая субкультура пришла уже в искажённом виде. Достаточно устойчивое сообщество готов сформировалось в Эстонии[58]. В России, как и во многих других государствах Восточной Европы, готика находится в андеграунде, и её представители сравнительно немногочисленны[59]. Тем не менее, практически во всех крупных городах существуют локальные готические сообщества[59]. Готик-рок в России менее популярен, чем готик-метал и подобные жанры[59]. Российские готы до сих пор часто сталкиваются с враждебностью или иной неадекватной реакцией на их внешний вид и увлечения[60].

Готические события

В настоящее время существует немало фестивалей, посвящённых главным образом музыке, популярной среди готов. К наиболее известным из них относится британский Whitby Gothic Weekend, проводящийся с 1995 года и каждый раз привлекающий порядка двух тысяч зрителей[61]. Это мероприятие, проходящее в английском городке Уитби дважды в год, славится качественной организацией[62]. У Whitby Gothic Weekend репутация «престижного» фестиваля, и от его посетителей требуют «вкуса и утончённости» в одежде и поведении[63].

С 2000 года проводится фестиваль M’era Luna в Германии, собирающий большое количество зрителей со всей Европы[61]. На нём выступают не только готические группы, однако его основная ориентация на представителей субкультуры не вызывает сомнений. Весьма знаменито и другое мероприятие — Wave-Gotik-Treffen в Лейпциге, привлекающее до 25 тысяч посетителей каждый год[53]. Среднегодовое число зрителей обоих фестивалей варьируется от 15 до 20 тысяч человек[35].

В США популярностью пользуется ежегодный съезд Convergence, организующийся в разных городах с 1995 года[53]. Этот фестиваль был основан группой единомышленников, общавшихся в Интернете и решивших встретиться в реальной жизни, однако со временем стал привлекать значительное количество посетителей «со стороны» и поэтому примерно с 2006 года стал более закрытым событием, чем раньше[64]. Drop Dead Festival, ориентированный в основном на любителей дэт-рока и бэткейва, первоначально устраивался в Нью-Йорке с 2002 года, а с 2007 года проводится в разных странах Европы[65]. Среди других фестивалей, полностью или частично посвящённых готической музыке, можно назвать немецкий Amphi Festival, польский Castle Party, финский Lumous; большое количество менее массовых мероприятий организуется в Великобритании, Германии и Нидерландах.

С 2010 года 22 мая представителями субкультуры отмечается (преимущественно в Британии) неформальный праздник — «Всемирный день го́тов» (англ. World Goth Day)[66].

Готическая мода

Основная статья: Готическая мода

Внешний вид — одежда и обувь, причёски, атрибутика — является одной из важнейших составляющих готической субкультуры и может получать первостепенное значение в глазах её носителей[67]. За рубежом даже возник термин «гот из торгового центра» (англ. Mall Goth), которым насмешливо обозначают тех, кто приобретает наиболее доступные и не всегда «по-настоящему готические» предметы одежды в обычных магазинах, а не заказывает их дизайнерам; на самом деле (в силу дороговизны и сложности таких заказов) даже наиболее придирчиво относящиеся к своей внешности готы не могут себе позволить полностью одеваться у дизайнеров[68].

Законодателями готической моды были музыканты, на чей внешний вид ориентировались их поклонники[69]. На раннем этапе развития готической субкультуры для её представителей были типичны отдельные элементы имиджа панков — из этого движения готы позаимствовали пирсинг, причёски в виде высоких «шипов» и ирокезы[7]. Готическая мода 1980-х годов была намного более экстремальной и эпатажной, чем можно наблюдать сейчас[70], и развивалась на основе принципа «сделай сам» — её поклонники сами шили себе одежду и делали украшения из подручных материалов, а купленные в магазинах вещи чаще всего либо перекраивали, либо всячески «модифицировали»: разрывали, украшали нашивками и английскими булавками[71].

Основные элементы современного готического имиджа — преобладание чёрного цвета в одежде[72], использование металлических или серебряных украшений с символикой готической субкультуры и характерный макияж[73]. Типичная атрибутика, используемая готами, — анх (древнеегипетский символ бессмертия, получивший распространение после выхода фильма «Голод»), кресты (в том числе кельтский), изображения летучих мышей и символов смерти[35][74]. Готы порой носят и разного рода магические или оккультные знаки[35]. По утверждению российского исследователя В. К. Хазова, эти символы для представителей субкультуры получают новое, конструктивное значение, становясь знаками стремления к «преодолению обыденности и ограниченности», а их религиозное содержание (например, связь крестов с христианством) полностью утрачивается[74].

Макияж может использоваться как женщинами («готессами»), так и мужчинами. Он не является повседневным атрибутом и, как правило, наносится перед посещением концертов и клубов. Его основные элементы — белая пудра для лица (обычно считается, что оно должно быть очень бледным и худым), тёмная подводка вокруг глаз и чёрная или красная губная помада[75]. Дополнительные аксессуары могут включать пирсинг, татуировки, контактные линзы (преимущественно красные, зелёные и жёлтые) и накладные клыки (в основном у любителей «вампирского» стиля), но их применение не является обязательным[76]. В 1980-е годы были популярны «цепочки в нос» (протянутые между ноздрёй и ухом), но в наши дни они встречаются сравнительно редко[77].

Причёски в готической моде достаточно разнообразны. «Классический» вариант причёски, распространённый в ранних 1980-х, представляет собой волосы средней длины, выкрашенные в чёрный цвет и торчащие во все стороны или оформленные в виде шипов[15]. Но в современной субкультуре многие носят длинные волосы, иногда уложенные в форме замысловатых конструкций[78], или даже ирокезы[73]. Длинные волосы обычно выпрямляются и выкрашиваются в чёрный или, напротив, ярко-белый цвет[69]. Ирокез, заимствованный у панков, готы превратили в так называемый «дэтхоук» (англ. Deathawk, от англ. Deathrock — дэт-рок и англ. Mohawk — ирокез): по бокам волосы выбриваются или очень коротко состригаются, а сверху поднимаются и фиксируются либо в виде высоких шипов, либо в виде спутанного, взъерошенного комка[79]. Такую причёску, как и следует из её названия, любят делать поклонники дэт-рока[79].

Одежда может быть как подчёркнуто тесной, плотно облегающей фигуру, так и достаточно свободной или даже открытой[69]. Из обуви распространены высокие остроносые кожаные сапоги (женские — обычно на тонкой шпильке), тяжёлые ботинки (иногда армейского типа, часто на высокой платформе)[80]. Женщины очень часто носят корсеты из различных материалов — бархата, парчи, винила, кожи, латекса[81]; мужской костюм чаще всего состоит из брюк и рубашки, причём их внешний вид зависит от конкретного стилевого направления, к которому принадлежит гот[82]. Некоторые представители субкультуры предпочитают одежду, стилизованную под моду XVIII—XIX веков (так называемые «викторианские готы», англ. Victorian Goths, и «романтические готы», англ. Romantigoths). Женщины, придерживающиеся такого стиля, обычно носят длинные платья, корсеты, кружевные вуали, длинные перчатки, декоративные зонты, мужчины — фраки и цилиндры[25] или «романтические» блузы[35]. На формирование типично готического женского имиджа во многом повлиял образ «роковой женщины», зародившийся ещё в викторианскую эпоху и популяризованный фильмами в жанре нуар[83].

«Вампирский» тип внешности, частично похожий на «викторианский», также пользуется широкой популярностью. Многие женщины выбирают стиль, вдохновлённый образами Мортиши Аддамс, Вампиры и Эльвиры[84]. Для мужчин, придерживающихся этого направления, образцами являются харизматичные персонажи-вампиры, например, Лестат де Лионкур[69]. Представители этого стиля, как правило, носят анхи[85].

Среди некоторых готов популярна вестерн-эстетика — ковбойские шляпы, кожаные жилеты и штаны с бахромой, сапоги. Она вошла в моду благодаря группам Fields of the Nephilim[1] и The Cult, использовавшим подобный имидж, чтобы создать образ романтических одиночек, дерзких отверженных мятежников[86]. Широкополую шляпу носил и Эндрю Элдрич из Sisters of Mercy, чтобы затенить лицо[15]. К вестерн-готам примыкают поклонники готабилли, стиль одежды которых может варьироваться, но чаще всего основан на ироническом переосмыслении эстетики ретро. На формирование женского образа у представителей этого течения сильно повлияла знаменитая пинап-модель Бетти Пейдж[87].

Готическая мода может сближаться со стилями одежды других направлений — например, риветхедов или поклонников метал-музыки: готы тоже нередко носят кожаную одежду, цепи и металлические аксессуары[75]. Иногда используются садомазохистские атрибуты, например, ошейники — эти элементы впервые появились ещё в имидже Сьюзи Сью и были призваны подчеркнуть её образ «женщины-вамп»[88]. Одежда из латекса популярна у готов не менее, чем среди риветхедов и любителей BDSM[75], поскольку с начала 1990-х годов в готике широко распространилась фетиш-мода[35] и появились специализированные магазины фетиш-одежды наподобие Demask[89]. На сегодняшний день готическая и фетиш-субкультуры сблизились и стали настолько дружественными, что представители последней нередко проводят свои мероприятия в готических клубах[90]. Готическая мода оказала влияние на развивающуюся субкультуру стимпанка, эстетика которой во многом близка представителям «викторианского» и «романтического» направлений; по словам социолога и литературоведа Майкла Дю Плесси, вся стимпанк-мода в принципе основана на готической, разве что в ней вместо чёрного цвета чаще используется коричневый[91].

В 1990-х возникла своего рода «субкультура внутри субкультуры» — в отдельное стилевое направление выделились кибер-готы[92], чья мода представляет собой нечто среднее между готической и индустриальной. Представители этого стиля используют в одежде яркие «кислотные» цвета, предпочитают одежду из ненатуральных тканей[93], носят ботинки на высокой платформе[34], часто используют элементы эстетики киберпанка. Многие кибер-готы носят дредлоки[94].

Существуют и более эксцентричные стили одежды — например, в отдельное направление иногда выделяют «фейри-готов», стремящихся походить на классических фей из кельтского фольклора и одевающихся соответственно, вплоть до использования искусственных «крылышек»[95]. В Японии готика отчасти смешалась с местной субкультурой Visual kei, что породило такой стиль одежды, как «готическая лолита»[96]. Как правило, «лолиты» носят платья до колен в викторианском стиле с оборками и кринолинами, шляпки, декоративные зонты и туфли с закруглёнными носами на платформе; есть множество марок одежды, предназначенных специально для представительниц этого стиля, который постепенно становится популярным и на Западе[97][98].

В настоящее время многие представители субкультуры не поддерживают имидж постоянно, а одеваются в готическом стиле только тогда, когда отправляются на концерты или другие тематические мероприятия — их порой иронически называют «готами по вторникам» (англ. Tuesday Goths; по вторникам в некоторых ночных клубах проводятся готические вечеринки)[99]. Тем не менее, даже в тех случаях, когда готы не могут позволить себе постоянно поддерживать выбранный стиль, они стараются сохранять в своём облике хотя бы его отдельные элементы[100]. Готы, работающие в учреждениях со строгим дресс-контролем, могут использовать «корпоративный» стиль с минимумом украшений и макияжа[82][101] (т. н. «готы — рабы корпораций», англ. Corporative Slave Goths). Отношение к таким представителям субкультуры внутри их сообществ может быть различным, однако обычно их воспринимают нормально, без предубеждения[99].

Интересно отметить, что на современном этапе готическая мода может оказывать влияние на «высокую» и даже соперничать с ней[102]. Некоторые известные кутюрье, например, Джон Гальяно[103][104], Александр Маккуин[97][105], Жан-Поль Готье и Ёдзи Ямамото[98], в разное время создавали коллекции, явно вдохновлённые классическим готическим имиджем, а модельер Рик Оуэнс открыто признавался, что симпатизирует субкультуре и испытал её воздействие[106][107].

Готическая музыка

См. также: Постпанк, Готик-рок, Готабилли, Дарквэйв, Готик-метал, Тёмная сцена

Субкультура готов сформировалась вокруг жанра готик-рок. Наиболее известные готические группы образовались в конце 1970-х — начале 1980-х годов. Со временем готические элементы проникли в другие музыкальные направления, и сейчас к музыке, которую критики называют «готической», относят несколько достаточно разных стилей, пользующихся популярностью среди представителей субкультуры.

Готик-рок появился в Великобритании в конце 1970-х — начале 1980-х как часть более общего жанра постпанк. Группы первой волны готик-рока — Joy Division, Bauhaus, Siouxsie and the Banshees, The Cure — были тесно связаны с панк-роком[73]. Однако от панка их отличали существенные музыкальные особенности: более медленный ритм исполнения, меньшая тяжесть, минорная мелодика. Многие группы использовали драм-машины вместо живых ударных, чтобы достичь более монотонного, «неживого» звучания[108]. Помимо панка, на развитие готик-рока оказал существенное воздействие глэм — у представителей этого направления готические группы переняли тягу к театрализации концертных выступлений, повышенное внимание к сценическому имиджу и особые «драматические» приёмы, вызывающие у слушателей сопереживание[109]. Многие готические музыканты позаимствовали у глэм-исполнителей чувственную манеру пения[109]. Как и в глэм-роковых коллективах, в готических группах первостепенное значение имели вокалисты — отчасти потому, что тексты их песен часто были длинными и многословными, вследствие чего певцы должны были постоянно поддерживать внимание слушателей[110]. Тем не менее, между готик- и глэм-роком всё же гораздо больше различий, нежели сходств[111].

Открывшийся в 1982 году в Лондоне ночной клуб Batcave стал центром формирования готической сцены и привлёк существенное внимание средств массовой информации. С расцветом Batcave по всей Великобритании открылись похожие клубы. Слово «бэткейв» начало применяться для обозначения стиля, в котором играли некоторые группы «первой волны» готик-рока (Specimen, Alien Sex Fiend, Sex Gang Children) — их музыка была значительно более аляповатой и «карнавальной», чем творчество The Cure или Bauhaus[112], отличалась сочетанием типичной для панка агрессивности и характерных для рокабилли гитарных риффов, обилием электронных звуковых эффектов; отчасти она повлияла на возникновение EBM[113]. Группы, звучание которых описывают как «бэткейв», существуют и по сей день; в основном они происходят из Европы[114].

Готик-рок оставался популярным до конца 1980-х годов, в нём появилась «вторая волна» — такие группы, как Sisters of Mercy, Fields of the Nephilim, The Mission и другие. Затем жанр постепенно ушёл в андеграунд, однако продолжил привлекать значительное количество поклонников на протяжении всех 1990-х[41] (музыкальные журналисты даже говорили о неком «готическом помешательстве» в Британии, связанном со всплеском активности таких коллективов, как Rosetta Stone, Dream Disciples, Die Laughing, Children on Stun, Vendemmian и других)[12][K 1]. Ещё одним центром развития готической музыки стала Германия, представленная Xmal Deutschland, Calling Dead Red Roses и другими исполнителями[115]. Наиболее заметной американской группой этого периода был проект Шона Бреннана London After Midnight[12].

В США сформировалась своя разновидность готик-рока — дэт-рок (англ. Deathrock). Её возникновение датируется концом 1970-х годов; первые и наиболее известные группы этого направления — Kommunity FK, 45 Grave, Christian Death, Voodoo Church, Superheroines — возникли в Лос-Анджелесе[1]. Представители дэт-рока испытали воздействие хоррор-панка (например, The Misfits) и смешали его агрессивную энергичность с готическими элементами[79]. Этот поджанр отличается более тяжёлым и ритмичным звучанием, для него характерны тексты, эксплуатирующие тематику фильмов ужасов и (иногда) оккультизма. Дэт-рок по-прежнему наиболее распространён в Америке, хотя в более позднее время его пытались исполнять и некоторые европейские группы. Этим термином в США изредка обозначают всю готическую музыку[89].

Дарквэйв (англ. Darkwave) — тесно связанный с готик-роком жанр, сформировавшийся в середине и конце 1980-х годов под влиянием электронной музыки. На сегодняшний день к представителям дарквэйва причисляют достаточно разноплановых исполнителей. К пионерам этого направления относят группы, первыми совместившие типичные для готической музыки гитарные партии и позаимствованное из электроники синтезаторное звучание[38]; его элементы встречались ещё в творчестве Dead Can Dance и Cocteau Twins, однако окончательно дарквэйв сформировался благодаря усилиям голландцев Clan of Xymox[116] и ряда немецких групп. В 1990-е годы популярность жанра повысилась, известность приобрели такие его представители, как Deine Lakaien, Diary of Dreams, Project Pitchfork, Faith and the Muse. В Германии дарквэйв приобрёл явную неоклассическую окраску, появилась условно выделяемая подсцена Neue Deutsche Todeskunst, к которой относят, например, группы Das Ich и Lacrimosa (последние позднее сменили стиль). Иногда в немецком языке различие между готик-роком и дарквэйвом не проводится, и оба жанра называют одинаково[117]. К немецкому дарквэйву прилегает особый жанр «средневековой готики», созданный в результате совмещения элементов готической и средневековой народной музыки[57]. Этереал, родственный дарквэйву, пользуется популярностью у готов «романтического» направления[118].

Готик-метал, сформировавшийся в начале 1990-х годов на основе дум-метала, воспринявшего некоторые элементы готик-рока, принято считать разновидностью метала, а не готики, и в строгом смысле слова он не относится к «готической музыке» как таковой[119]; более того, между готической музыкой и металом существуют важные различия, позволяющие говорить о том, что эти направления во многом противоположны[120]. Тем не менее, готик-метал популярен не только среди металлистов, но и среди некоторой части готов[121]. Классический готик-рок 1980-х оказал на его формирование существенное влияние — Paradise Lost, считающиеся основателями жанра, открыто признавали сильное воздействие Sisters of Mercy[122] и впоследствии даже отправлялись в совместное турне с этой группой[123]. Отдельные коллективы, игравшие готик-метал, позднее записывали альбомы, которые критики отнесли к жанру готик-рока (Tiamat — Judas Christ[124], Prey[125] и Amanethes[126]; Paradise Lost — One Second). Возможны и обратные стилистические мутации (альбом Fields of the Nephilim Mourning Sun[127]). Некоторые группы, например, Type O Negative, могут причисляться как к исполнителям готик-метала, так и к представителям одной из поздних «волн» готик-рока[41].

От соединения элементов готик-рока и рокабилли произошёл стиль готабилли (на его формирование оказал влияние и хоррор-панк, особенно The Misfits[128]). Готическая составляющая проникла и в кантри. Коллективов, работающих в этих направлениях, сравнительно немного, однако внутри субкультуры у них существуют устойчивые группы фанатов.

Музыкальные жанры индастриал и EBM, строго говоря, не относятся к готической музыке, однако также пользуются популярностью. Для некоторых современных готов (например, приверженцев кибер-эстетики) именно эти музыкальные направления являются основными[20], тогда как поклонники более традиционных стилей могут категорически отвергать их[129]. Поскольку внутри субкультуры постоянно ведутся споры относительно того, какие жанры можно считать «истинной готикой», а какие — нет, в Германии был изобретён условный термин «шварц-сцена», использующийся для обобщённого обозначения множества музыкальных стилей, в том числе готик-рока, готик-метала, дарквэйва, некоторых направлений индастриала, метала и электронной музыки[18]. Иногда к шварц-сцене также причисляют фетиш- и BDSM-сообщества[130]. Несмотря на то, что иногда термин «тёмная сцена» рассматривается как синоним «готической субкультуры», эти понятия не тождественны.

В Японии к готической музыке часто причисляют группы в стиле Visual kei, однако большинство из них лишь используют соответствующие сценические образы, а их звучание не имеет с готик-роком ничего общего. Тем не менее, в этой стране сложилась своя дэт-рок сцена, среди ярких представителей которой — коллективы Auto-Mod, Madame Edwarda, Neurotic Doll и другие[48].

Некоторые исполнители, не имеющие отношения к готической субкультуре, используют характерный для её представителей имидж, что нередко вводит в заблуждение обывателей. В разное время к готик-року или готик-металу пресса ошибочно причисляла такие группы, как Marilyn Manson[131][132], HIM[133], Evanescence[1] и даже Nightwish[134].

Связь с литературой и кинематографом

Хотя готическая субкультура образовалась в первую очередь как музыкальная, на её развитие также оказали влияние литература и кинематограф. Следует подчеркнуть, что такого понятия, как «готический фильм», не существует. Под этими словами чаще всего понимают самые разнообразные картины, в которых присутствует мрачная атмосфера или которые посвящены тематике, способной заинтересовать готов.

На раннем этапе развития субкультуры на имидж её представителей (изначально — музыкантов) существенно повлияла эстетика чёрно-белых фильмов ужасов 1920—30-х годов — например, «Носферату» или «Дракула»[135]. Многие готические группы брали названия в честь этих кинолент (Nosferatu, London After Midnight и другие), они иногда транслировались во время выступлений некоторых исполнителей[112]. Популярны среди ранних готов были и работы Альфреда Хичкока; отчасти это объясняется тем, что британские цензоры долгое время крайне негативно относились к триллерам и фильмам ужасов, запрещая их прокат или выпуская в сильно урезанных версиях, поэтому их просмотр становился для приверженцев субкультуры формой демонстрации протеста против господствующих культурных стереотипов[136]. Одним из наиболее важных для готов стал фильм «Кабинет доктора Калигари» — о том, что эта кинолента оказала воздействие на их стиль, свидетельствовали Питер Мёрфи из Bauhaus и Стив Северин из Siouxsie and the Banshees[137]. Существенной популярностью у представителей субкультуры пользовались картины Роджера Кормана и низкобюджетные фильмы ужасов[138].

Среди других культурных влияний можно назвать готический роман — в частности, произведения Мэри Шелли и Брэма Стокера, из которых ранние готические музыканты (а следом за ними — слушатели) позаимствовали ряд мотивов[139]. К готическому роману восходят некоторые распространённые в субкультуре образы — например, фигуры романтической, невинной «женщины в белом» и демонической, опасной «женщины в чёрном»[140][141]. Искусство декаданса (в особенности произведения Эдгара По[137] и Шарля Бодлера[138]) также оказало существенное воздействие на развитие готической эстетики[142]. Так, в творчестве Virgin Prunes[1] и Christian Death отчётливо прослеживается влияние Бодлера[138]; к нему обращались за вдохновением и более поздние исполнители, например, Garden of Delight. Другие музыканты испытали воздействие авторов литературы мистического ужаса, особенно Говарда Лавкрафта (яркий пример — Fields of the Nephilim)[143]. Спектр литературных, художественных и философских направлений, которые в той или иной степени повлияли на формирование готики, очень широк — от движения прерафаэлитов до сюрреализма, от декаданса Лотреамона до ницшеанства и экзистенциализма[5]. Лорен Гудлед и Майкл Бибби полагают, что неприятие современной буржуазной культуры, характерное для готов, проистекает из увлечения романтической литературой XVIII и XIX веков[144]. Тем не менее, среди авторов, популярных среди представителей субкультуры, встречаются как классические писатели (Энн Рэдклиф, Брэм Стокер, Шеридан Ле Фаню, По и Лавкрафт), так и современные, принадлежащие к самым разным направлениям — Энн Райс, Сторм Константайн, Иэн Макьюэн, Уильям Гибсон, Поппи Брайт[144], Клайв Баркер[145].

Влияние «готических» фильмов и романов на готик-рок проявилось и в выборе тематики. Вампиризм стал одним из наиболее популярных мотивов среди готов ещё с момента выхода культового для субкультуры фильма «Голод» в 1983 году (во многом причиной такой популярности послужило то, что в картине снялись участники группы Bauhaus). «Голод» способствовал установлению прочной связи между готикой и вампиризмом[146]. Среди других кинолент на вампирскую тематику, получивших признание готов, — «Дракула Брэма Стокера» Фрэнсиса Форда Копполы, «Интервью с вампиром» Нила Джордана[147], «Тень вампира» Эдмунда Мериджа[148]. В серии фантастических боевиков «Другой мир» имеются многочисленные отсылки к готической моде[149], что также обеспечивает ей некоторую популярность среди представителей субкультуры. Определённую известность у готов получили и некоторые телесериалы подобной тематики, например, «Рыцарь навсегда»[76].

Со временем сама готическая субкультура начала оказывать влияние на литературу и кинематограф. Несмотря на то, что в продукции Голливуда при изображении её носителей часто используются штампы и негативные стереотипы (как в мистическом триллере «Колдовство»[150])[K 2], в некоторых фильмах персонажи, в той или иной степени ассоциирующиеся с готами, предстают как положительные[151] — например, в популярном среди представителей субкультуры фильме «Ворон» и отдельных работах режиссёра Тима Бёртона (герой Джонни Деппа в фильме «Эдвард Руки-ножницы»[148][152], персонаж Вайноны Райдер в «Битлджусе»[89][153]). Бёртона нередко называют «самым готическим» из всех современных деятелей кинематографа[80][148], однако многие готы больше любят работы других режиссёров — к примеру, Дэвида Линча[154].

Как отмечает Катерина Спунер, готическая субкультура в современном мире стала узнаваемой, и её представители превратились в своего рода «типаж», который авторы литературных произведений и фильмов активно используют, чтобы выразить собственные идеи[155]. При этом даже те писатели, которые относятся к готам с симпатией, часто описывают их без должной аккуратности — например, используют некорректные стереотипы[156]. В произведениях массовой культуры готы часто изображаются пародийно или карикатурно. Например, главная героиня серии комиксов «Nemi» воплощает ряд типичных представлений о девушках-«готессах». В известном американском мультсериале «Южный Парк» также фигурируют стереотипные готы. Нил Гейман в своей серии комиксов «Песочный человек» иронически изобразил Смерть в образе «готессы»[157].

Готы и вампирская эстетика

Как уже отмечалось выше, образ вампира занимает важное место в готической субкультуре. Есть различные гипотезы о причинах его привлекательности — так, Кимберли Джексон полагает, что в нём готы увидели идеальное воплощение замкнутого индивидуалиста, противопоставляющего себя обществу[158], а Брайан Стэблфорд подчёркивает значительную степень его эротизации внутри субкультуры[159]. Джулия Уинден Фей замечает, что изначально вампиризм представлял собой метафору с ярко выраженным сексуальным подтекстом, а Энн Райс в конце XX века привнесла в образ холодного, лишённого сострадания мертвеца «тёплые», человеческие черты — по мнению исследовательницы, именно это обусловило значительную популярность её романов среди готов[147]. Другие писательницы, чьи произведения находят отклик у представителей субкультуры, — Поппи Брайт[54], ставшая известной после выхода романа «Потерянные души» и серии антологий эротической прозы о вампирах «Любовь в крови» (англ. Love in Vein)[160], и Челси Куинн Ярбро[27].

Готика отчасти пересекается с другой субкультурой, так называемыми «вампирами» — последнюю иногда даже считают своего рода «ответвлением» от первой[161]. Основное сходство проявляется во внешнем виде их представителей, но «вампиры» воспринимают свой имидж гораздо более серьёзно, нежели готы. Эти два направления могут взаимодействовать — некоторые журналы и фэнзины ориентированы на представителей обеих субкультур, многие «вампиры» слушают готическую музыку[162], а некоторые готы могут одеваться и вести себя «по-вампирски»[163]. Тем не менее, обычно представители этих субкультур предпочитают дистанцироваться друг от друга[164].

Некоторые исследователи говорят о существовании своеобразного подстиля «вампирской музыки», который не тождествен готик-року, однако может включать его элементы или даже использоваться для характеристики некоторых готических групп[165] — например, Nosferatu[166]. «Вампирские» мотивы и метафоры использовались многими коллективами, обычно причисляемыми к готическим (к примеру, Siouxsie and the Banshees и Sisters of Mercy)[167], а также музыкантами, связанными с субкультурой (например, Питером Мёрфи)[163], однако они практически никогда не становились самоценными элементами их творчества.

С вампирами тесно связаны некоторые излюбленные мероприятия представителей субкультуры — фестивали, съезды и т. п. Например, «Вампирский бал», организующийся в Новом Орлеане с 1988 года участниками фэн-клуба Энн Райс[85], и аналогичный ежегодный «Le Bal des Vampires» в Сан-Франциско[168] привлекают большое количество готов. Многие представители субкультуры увлекаются ролевой игрой Vampire: The Masquerade, составляя значительную часть её поклонников[169][170].

Психологическая и гендерная специфика

Социально-психологические особенности

«Пассивный протест» как основа субкультуры

Готическая субкультура возникла как ответвление панк-движения[171][172], и до начала 1980-х годов, когда музыкальные журналисты стали активно использовать термин Gothic music, её представители называли себя панками[173][174]. Чарльз Мюллер видит существенное сходство между панком и готикой в их общем отрицании современной действительности и своеобразном «эстетическом терроризме», однако замечает, что если панк выражал активный протест, то готическая субкультура оказалась, напротив, интровертированной, ориентированной не вовне, а вглубь, и делающей упор на пассивное неприятие окружающего мира[173]. Отчасти это изменение было связано с разочарованием британской молодёжи в эффективности открытого бунта, а также с различиями в социальном положении представителей двух субкультур. Если панк получил широкое распространение среди пролетариев и люмпенов, то готик-рок (также зародившийся как «музыка рабочего класса»[175]) быстро приобрёл популярность у молодёжи среднего класса, для которой активный протест был просто невозможен[176]. В психологическом плане готика выросла из глубокого пессимизма и неверия в собственное будущее этих молодых британцев[173]. Увлечение мистикой и оккультизмом, распространившееся среди представителей субкультуры во времена расцвета «второй волны» готик-рока, также можно рассматривать как своеобразную форму социального протеста[177]. Многие ранние готические альбомы (например, Seventeen Seconds The Cure) отчётливо выражают то глубокое отвращение, которое молодые люди того времени испытывали к режиму Маргарет Тэтчер[178]; в то же время готические музыканты предпочитали просто описывать окружавшие их мрачные реалии, а не вкладывали в тексты политические призывы, как это делали панк-рокеры[179]. Американский социолог Мэтью Бекер, однако, проводит соответствие между готической эстетикой и «левыми» или либеральными идеями — по его мнению, самоотождествление готов со всем «тёмным» можно рассматривать как форму неприятия политического консерватизма, поскольку именно в эпоху зарождения субкультуры правые политики активно использовали в своей риторике концепты «тьмы», «пессимизма» и «упадка», трактуя их в негативном ключе[180]. Таким образом, считает Бекер, готы проявляли симпатию к оппозиционным силам (либералам, социалистам, анархистам и прочим «левым»). В то же время исследователь отмечает, что эта субкультура в целом аполитична[181]. Джулия Уинден Фей, анализировавшая особенности общения между готами на тематических сайтах, сообщает, что они в массе своей не проявляют существенного интереса к событиям общественной или политической жизни, лишь изредка вступая между собой в дискуссии по узкому кругу тем — в основном по вопросам, связанным с феминизмом и сексизмом[182]. Из тех поклонников готики, которые всё же интересуются политикой, большинство тяготеют к либерализму и умеренным левым движениям; симпатии к правым силам встречаются редко и носят маргинальный характер[183].

Психология и поведение

Как отмечает голландская исследовательница-социолог Агнес Яспер, в течение длительного времени изучавшая субкультуру методом включённого наблюдения, восприятие «готической идентичности» посторонними людьми и самими готами сильно различается (более того, Яспер подчеркнула, что для многих людей, фактически принадлежащих к субкультуре, характерен демонстративный отказ признавать себя готами)[184]. В конечном счёте само понятие такой идентичности оказывается размытым, нечётким. Никакого «готического мировоззрения» не существует — стержнем, вокруг которого центрируется субкультура, оказываются специфические «вечеринки, музыка, компания и одежда»[185]. Такую точку зрения разделяют и другие социологи, констатирующие, что готов могут объединять музыкальные вкусы и некоторые особенности поведения, но единых взглядов на мир они не имеют[151] — вся их общность сводится к «клубам, музыке и внешнему виду»[186]. Поэтому готику следует воспринимать исключительно как сообщество людей, разделяющих определённые интересы, но ни в коем случае — как «культ», в котором присутствуют некие обязательные для всех его членов мировоззренческие установки[156].

В то же время Яспер считает главной психологической особенностью, в той или иной степени общей для представителей субкультуры, ощущение противопоставленности своего «малого» мира «большому», «коммерциализированному». Этим исследовательница объясняет и особенности имиджа, присущие готам, — провозглашение себя «мёртвым», находящимся «в подземелье» (англ. underground) выражает пассивный протест против господствующей массовой культуры[185]. Часто эксплуатируемый образ вампира также может отражать антагонизм между «особенной» личностью и «обыденным» миром[158]. С этой мыслью соглашается и Чарльз Мюллер, замечающий, что из представителей субкультуры, у которых он брал интервью, не нашлось ни одного, который не высказался бы неодобрительно о господствующих культурных стереотипах[187]. Мотив фатального противоречия между индивидом и обществом вообще весьма характерен для музыкальных произведений, ассоциирующихся с готикой[188]. Неудивительно, что готы склонны к изоляции от «большого» мира и не любят, когда он вторгается в их «малые» сообщества, — это выражается и в крайней «элитарности» тематических сайтов (по крайней мере, зарубежных), где новичку или постороннему крайне сложно адаптироваться[45], и в открытой неприязни к «туристам» — людям, проявляющим праздный интерес к субкультуре, но не принадлежащим к ней[99]. Психологи описывают готов как «уединённых, молчаливых, подозрительных, серьёзных», «склонных к размышлениям» и «ранимых»[189]. Социологи также свидетельствуют о том, что сталкивались с существенными трудностями при проведении исследований — их респонденты проявляли себя как «дружелюбные, но весьма замкнутые» люди, и для интервьюирования или даже наблюдения за ними учёным приходилось сначала стать для них «своими»[190]. Отчасти причиной такого недоверия является традиционно неверное изображение субкультуры авторами «извне» — как заметила канадская журналистка и писательница Лииса Ладусёр, «вне зависимости от того, что мы [готы] говорим в интервью, масс-медиа всё равно в итоге выдают те же самые пустые стереотипы»[191].

Подобная «закрытость» может своеобразно проявляться и внутри субкультуры — например, Эми Уилкинс, исследовавшая отдельно взятое сообщество американских готов, свидетельствует о том, что первым и основным правилом поведения среди них было уважение к личному пространству друг друга[192] (к тем же выводам независимо от Уилкинс пришли и другие социологи[193]). Многие представители субкультуры малообщительны[194]. Мэтью Бекер добавляет, что при подчёркнуто негативном отношении к внешнему миру готы, тем не менее, не склонны к проявлению агрессии в реальной жизни[195]. Ксенофобия для них тоже не характерна — среди готов преобладают европеоиды, но принципиальных препятствий для вхождения в субкультуру представителей других рас нет[196], а одним из главных этических принципов, соблюдаемых готами, является толерантность и уважение прав человека[197][198]. Вопреки распространённым стереотипам, готы не лишены чувства юмора и вполне способны к здоровой самоиронии[182]. В то же время им свойственно тщательное контролирование эмоций и поведения[189].

Социологические характеристики

Другой важный принцип, который можно рассматривать как элемент субкультурной этики, — уважение к любым формам самовыражения личности[197]. Дэйв Симпсон, учёный из университета Сассекса, высказал предположение о том, что принадлежность к готам оказывает скорее положительное влияние на британскую молодёжь — по его мнению, в отличие от многих других субкультур, готическая поощряет интеллектуальное саморазвитие и способствует тому, чтобы её представители получали классическое образование. Симпсон заметил, что многие молодые готы склонны становиться веб-дизайнерами, программистами и журналистами[199]. Его точку зрения поддерживают другие зарубежные социологи, которые свидетельствуют о том, что представители субкультуры часто преуспевают в сферах науки, искусства, социальной работы и IT-технологий, а среди их интересов преобладают литература, история и прочие гуманитарные дисциплины[183]. Схожую точку зрения разделяют и некоторые российские исследователи, указывающие, что готы в большинстве своём законопослушны и толерантны, часто увлекаются поэзией, искусством и лингвистикой[74], оригинальны и проявляют интерес к художественному творчеству[189]. Многие представители субкультуры сделали успешную карьеру в творческих профессиях — например, художница Виктория Франсес, фотограф Виона Илегемс, писательницы Кэтлин Кирнан и Ким Уилкинс[46], фотомодель Рэйзор Кэнди[200]. Эстетизация окружающего мира для готов может служить формой протеста против обыденности или общепринятых ценностей[198].

Готическую субкультуру не следует рассматривать как исключительно молодёжную — к ней могут присоединяться как подростки, так и вполне взрослые люди, и какого-либо «верхнего возрастного порога» в ней нет[183]. Сейчас в мире субкультура представлена людьми от 14 до 45 лет и старше[201]. Многие взрослые готы, сохраняя пристрастие к характерному имиджу, при этом преуспевают в «обычной» жизни и обретают высокий социальный статус[183]. При этом, однако, количество женщин старше 30 лет, по-прежнему считающих себя представительницами субкультуры, значительно ниже, чем число мужчин того же возраста, называющих себя готами[202]. В целом расовый состав (преимущественно европеоиды), уровень образования (как правило, достаточно высокий) и интересы (искусство, литература и т. д.) представителей субкультуры соответствуют стандартам современного среднего класса[183]. Некоторые исследователи даже называют готов консьюмеристами[203].

Готы и религия

Явной связи между готической субкультурой и какими-либо религиозными течениями не выявлено. Готы могут исповедовать любую веру или не исповедовать никакой[204]. Это проявляется и в музыке — наряду с группами, в творчестве которых важное место занимают оккультные и неоязыческие учения, например, Викка (Inkubus Sukkubus[162][205][206], Faith and the Muse[206]) или Телема (Fields of the Nephilim[143], Merciful Nuns[207]), существуют коллективы, открыто заявляющие о своей симпатии к христианству (The Awakening, Batzz in the Belfry[208]). Антирелигиозные, в особенности антихристианские, мотивы не являются общими, но характерны для некоторых готических групп (преимущественно языческого или оккультного толка); среди ярчайших примеров — ранние Christian Death[115], Garden of Delight[209] и Inkubus Sukkubus[159].

В большинстве своём готы являются атеистами или агностиками[204]. Многие из них, однако, интересуются различными направлениями оккультизма — это увлечение распространилось внутри субкультуры примерно в середине 1980-х годов[177]. Среди готов немало язычников и приверженцев Викки[99][204]. Некоторые западные неоязычники даже предпринимают попытки совместить субкультурную эстетику с магическими практиками[210]. Готы нередко проявляют интерес к «тайным» или «запретным» религиозным и оккультным течениям, в том числе к сатанизму, однако, вопреки устойчивому стереотипу, среди них почти не встречаются сатанисты или дьяволопоклонники[183][211]. Приверженцы субкультуры могут самостоятельно совмещать элементы самых разнообразных духовных направлений, от христианства до древних языческих культов, получая в итоге эклектичные «индивидуальные религии» или «личные оккультные философии»[183].

По мнению Джулии Уинден Фей, увлечение готикой может становиться для некоторых людей своего рода суррогатом веры, выступая в качестве замещения отсутствующих религиозных воззрений[212]. Готы также могут противопоставлять свои убеждения религиозным, рассматривая их как своего рода «анти-религию»[213].

Гендер и сексуальность в готической субкультуре

Для представителей готической субкультуры (по крайней мере, в Западной Европе и США) характерны определённые тенденции в восприятии гендерных ролей и сексуальности.

Готическое восприятие женственности

Большинство исследователей сходятся во мнении, что готическая субкультура в целом более ориентирована на женщин, нежели на мужчин. Согласно предположению Чарльза Мюллера, причиной, по которой готика с самого начала привлекла большое количество девушек, стало устойчивое предубеждение, согласно которому рок-музыка, фильмы ужасов и декадентская литература оказывали на женщин «дурное влияние»; в результате многие молодые британки присоединились к субкультуре, чтобы таким образом выразить своё неприятие господствующих в обществе стереотипов[136]. К тому же готика всегда предоставляла женщинам больше возможностей для самовыражения, нежели остальные субкультуры[214], и была полностью свободна от сексизма[215]. Для большинства готов обоих полов характерно положительное отношение к феминизму[216]. Многие готические группы (например, Siouxsie and the Banshees) в своём творчестве уделяли внимание вопросам домашнего насилия, сексуальной эксплуатации и гендерного неравенства, явно выступая с феминистских позиций[217], и даже критиковали мусульманские обычаи, дискредитирующие женщин[218].

Доминирующая роль женщин в готической субкультуре позволяет им самоутверждаться и ощущать себя привлекательными, что не всегда доступно им в повседневной жизни[216]. Кроме того, для готов характерно спокойное отношение к женской гомо- и бисексуальности, а также к активной роли девушек в сексуальных отношениях (в первую очередь к проявлению инициативы при выборе партнёра); таким образом, субкультурные нормы позволяют женщинам свободно реализовывать свои сексуальные стремления, табуированные или ограниченные доминирующей культурой[216].

Некоторые «готессы» придерживаются подчёркнуто эротизированного, даже вызывающего имиджа. Это характерно и для отдельных исполнительниц готической музыки — например, Дебры Фогарти из Diva Destruction[219]. Такое акцентирование собственной сексуальности может поднимать самооценку женщины, однако в то же время превращает её в своеобразный «объект наблюдения» для мужчин, которые способны получать эстетическое удовольствие (или даже удовлетворять свои вуайеристские комплексы), просто разглядывая её[220].

Готическое восприятие мужественности

Представления о мужественности, распространённые среди готов, расходятся со многими принятыми в патриархальном обществе стереотипами. В частности, представителям субкультуры свойственно считать такие качества, как чувствительность, эмоциональность и даже сентиментальность, вполне допустимыми для мужчин, что идёт вразрез с навязываемым массовой культурой образом мачо[217][221]. Как отмечает Чарльз Мюллер, голоса наиболее известных готических вокалистов — Эндрю Элдрича и Карла Маккоя — не создают впечатления силы и энергичности, зато звучат мрачно, театрально и (применительно к Маккою) «демонично»[110]. Мюллер также подчёркивает, что готы, почерпнув из панка идею протеста против общепринятых культурных норм, сделали основным объектом критики не политические и общественные отношения между людьми, а личные, в том числе сексуальные, — в результате существенным элементом субкультуры стало высмеивание патриархальных стереотипов, дискредитация традиционной точки зрения на мужественность[222].

Важным элементом готического имиджа была и остаётся андрогинность[223]. Элементы андрогинной внешности использовались рок-музыкантами и их поклонниками и до появления готики — их применяли, чтобы эпатировать публику и создать впечатление гиперсексуальности[223] — однако именно среди готов это явление получило особенное распространение и обрело новую трактовку. Так, Питер Мёрфи, один из музыкантов, заложивших традиции готического имиджа, создавая свой андрогинный образ, ориентировался на Дэвида Боуи и делал упор на измождённость и «бесполость»[224]. По мнению Чарльза Мюллера, в готической субкультуре андрогинность, во-первых, с самого начала имела принципиально иное значение, нежели для глэм-рокеров или металлистов, и тесно связывалась с тематикой смерти; во-вторых, она редко достигала абсолютной степени — использовались только отдельные её элементы, например, мужчины применяли косметику, но грань между собственно андрогинностью и трансвестизмом перешёл, пожалуй, только Розз Уильямс[225]. В наши дни мужчины-готы могут носить предметы одежды, традиционно считающиеся женскими (например, юбки), при этом сохраняя явно гетеросексуальный имидж и оставаясь привлекательными для противоположного пола[226]. Некоторые «готессы» даже склонны рассматривать андрогинных партнёров как более привлекательных[221]. Степень принятия традиционного понимания маскулинности может варьироваться в зависимости от конкретного стилевого направления, которого придерживается гот, — одни варианты имиджа более способствуют созданию андрогинного или «бесполого» образа, другие скорее ориентированы на подчёркивание мужественности[67].

С андрогинным типом внешности контрастирует другой, не менее распространённый среди мужчин-готов вариант имиджа — образ «байронического», «рокового» аристократа, для которого характерны загадочность, сексуальность, внешнее изящество, высокомерие и цинизм; он тесно связан с концепциями демонизма, декадентства и дендизма эпохи Регентства[227][228][229].

Если в современном западном обществе привлекательность мужчины для противоположного пола может повышаться за счёт его статуса — личного богатства, престижной работы и т. п., то среди готов (особенно молодых) ту же функцию может выполнять значительная известность внутри субкультуры[202].

Специфика сексуальных взаимоотношений в готической субкультуре

Готы, как правило, отличаются высокой терпимостью по отношению к представителям сексуальных меньшинств и не склонны к гомофобии[39][67]. В некоторых городах существуют замкнутые группы гомосексуальных готов обоего пола[230]. Тем не менее, в большинстве своём представители субкультуры гетеросексуальны[230]; однополые отношения встречаются гораздо реже и преимущественно имеют место среди женщин[231]. Женская бисексуальность во многих локальных сообществах воспринимается как норма[39][232]. Не встречают отторжения поклонники BDSM[233] и разного рода нетрадиционных сексуальных практик, но для подавляющего большинства готов элементы садомазохизма, фетишизма, сексуального вампиризма и т. п. выступают лишь в качестве редких дополнений к общепринятым формам половой активности[39].

Готы склонны отвергать традиционные схемы построения взаимоотношений, ориентируясь исключительно на собственные ощущения и представления о комфорте; тем не менее, они обычно не отрицают романтической любви, а скорее расширяют её трактовку[231]. Любовь и секс, как правило, чётко разграничиваются представителями субкультуры, которые допускают их существование в отрыве друг от друга. Так, некоторые готы склонны к полиамории, однако воспринимают её скорее как систему сугубо романтических отношений, сексуальная составляющая которых сведена к минимуму или отсутствует вовсе[234]. Несмотря на то, что межличностные связи у готов могут принимать нетипичные для традиционного патриархального общества формы, основными ценностями для них остаются взаимная честность и открытость[235]. По наблюдениям Эми Уилкинс, даже представители субкультуры, склонные к разного рода экспериментам, в конце концов приходили к построению моногамных отношений, построенных на романтической привязанности[236]. Мужчины в готических парах часто бывают на несколько лет старше женщин[237]. Обычная для господствующей культуры схема, согласно которой привлекательность мужчины определяется в первую очередь его статусом и интеллектом, а женщины — исключительно внешностью, на самом деле весьма распространена среди готов; различие заключается в том, что представления о «статусе» и «красоте» могут не быть тождественными общепринятым[238].

Важную роль играет специфическое восприятие гендерных ролей, направленное на достижение обоюдного комфорта, — например, когда мужчина-гот в соответствии с неписаными правилами этикета должен уважать личное пространство женщины и не может вторгнуться в него без явного приглашения, а женщина, в свою очередь, может свободно проявлять инициативу при знакомстве, риск попадания в неприятные ситуации значительно снижается для обоих[192]. Многие «готессы» используют подчёркнуто сексуальный имидж, не опасаясь при этом (вследствие принятых внутри субкультуры норм поведения) подвергнуться агрессии, — это позволяет им ощущать себя привлекательными и в то же время находящимися в полной безопасности[239].

Критика

Негативное освещение субкультуры в средствах массовой информации

Почти с самого начала существования готической субкультуры она подвергалась критике с различных позиций. Музыкальные журналисты в большинстве своём пренебрежительно отзывались о творчестве исполнителей, принадлежавших к новому направлению, — исключением стали разве что The Cure[240]. В Британии, где панк-движение идеализировалось и героизировалось, «пассивный протест» готов стал объектом насмешек[241], а их эстетические принципы, увлечение декадансом и экспрессионизмом не нашли понимания[242]. Некоторые журналисты обвиняли участников готических групп в том, что им «нечего сказать»[243]. Готы оказались словно «меж двух огней» — с одной стороны, популярная пресса отвергала их мрачность, с другой — издания, ориентированные на поклонников метал-музыки, высмеивали их недостаточную агрессивность[243]. В США вплоть до середины 1980-х годов готическая музыка вообще практически не освещалась в прессе, а редкие публикации описывали её как разновидность нью-вэйва[244]. Всё это закономерно способствовало уходу готики в андеграунд. Хуже было то, что негативное отношение к субкультуре со стороны музыкальных критиков сформировало предубеждение и проникло даже в посвящённые ей научные работы[245].

Кроме того, эксцентричный внешний вид готических музыкантов вызывал отторжение у обывателей, в связи с чем для готов было весьма проблематично появляться в телевизионных программах, при помощи которых они могли бы повысить популярность и привлекательность субкультуры[246]. К тому же владельцы телекомпаний быстро поняли, что на готах невозможно сделать высокие рейтинги[247]. Ситуация изменилась в начале 2000-х годов, когда в США (главным образом) была развёрнута масштабная информационная кампания против готов, связанная с деятельностью группы Marilyn Manson, ошибочно причисленной к готическим, и трагедией в школе «Колумбайн» (подростки, расстрелявшие 37 человек, слушали индастриал-метал, который малограмотные американские журналисты перепутали с готик-роком)[19][247]. На самом деле между готической субкультурой и стрельбой в школах нет совершенно никакой связи[248], однако СМИ удалось сформировать стереотип, согласно которому все готы агрессивны и склонны к суициду[151][249]. В американских школах и колледжах развернули настоящую травлю всех «нестандартно выглядящих» учащихся и студентов, которая принимала самые различные формы — от запрета посещать занятия до установления постоянного наблюдения и создания специальных «горячих линий»; до сих пор эта паника улеглась лишь частично[250]. Подобное отношение к представителям субкультуры проникло и в кинематограф — в подавляющем большинстве случаев персонажи, позиционируемые как готы, в современных фильмах выступают как отрицательные, их образы призваны вселить в зрителя страх или отторжение[151].

Обвинения со стороны общественности

Готическая субкультура постоянно попадает под огонь критики со стороны консервативной общественности. Отчасти это связано с мифами о готах, распространяемыми прессой, отчасти — с конфликтом «отцов и детей», отчасти — с неприятием обществом отдельных элементов субкультуры.

Одно из распространённых обвинений в адрес готики — пропаганда суицида[251]. Первые сообщения о нападках на исполнителей готик-рока, будто бы романтизировавших самоубийство, относятся ещё к 1980-м годам[252]. В песнях некоторых готических групп (а также групп, ошибочно причисляемых к готическим) темы депрессии, смерти, загробной жизни встречаются достаточно часто, и некоторые из текстов можно трактовать как одобрительно отзывающиеся о суициде. На формирование данного стереотипа повлияли и самоубийства некоторых известных деятелей готической музыки (например, Иэна Кёртиса и Розза Уильямса[6]). Другой причиной такого обвинения стала привычка некоторых подростков, называющих себя готами, инсценировать попытку самоубийства[253]. На самом деле такая практика не распространена среди настоящих взрослых готов, однако стереотип, согласно которому она общепринята, успел укорениться среди обывателей[254].

Является ли увлечение готикой причиной или следствием таких проблем, остаётся предметом споров. По мнению психологов, готика может привлекать людей с комплексами, психологическими проблемами, склонных к депрессии[251]. При этом, согласно последним исследованиям, готическая субкультура даёт людям со склонностью к депрессии понимающее общество, облегчает их социализацию и, таким образом, может даже предотвращать суицид[255]. Статистики, которая убедительно доказывала бы, что готы более склонны к самоубийству, нежели представители остальных социальных групп, на данный момент нет[151]. Готам действительно свойственно более пессимистическое отношение к жизни, чем большинству людей, и они могут ощущать себя менее счастливыми и более подверженными давлению со стороны общества, однако расхожее мнение, согласно которому они не ценят жизнь или не получают от неё никакого удовольствия, — не более чем миф[256]. Некоторые исследователи склонны полагать, что готическая музыка, при всей своей мрачности, не только не ввергает её поклонников в депрессию, но и оказывает на них положительное воздействие — улучшает настроение, помогает почувствовать себя увереннее и комфортнее[257].

Обвинения в связи готики и сатанизма звучат в основном со стороны религиозных и околорелигиозных консервативных организаций. Некоторые ранние готические группы, например, Christian Death, открыто критиковали религию[188][258], что в 1980-е, на волне «сатанинской паники», вызывало ярость у представителей радикальных христианских кругов. Однако исследования показывают, что прямой связи между готикой и сатанизмом нет. Эта распространённая ошибка вызвана чаще всего атрибутикой готов, которую некоторые принимают за сатанинскую. Пресса порой приписывает ритуальные убийства, совершаемые дьяволопоклонниками, готам, за чем чаще всего следуют опровержения. На самом деле среди готов практически не встречаются ни сатанисты, ни дьяволопоклонники[183]. По мнению большинства социологов, сама по себе готическая субкультура неагрессивна и не представляет опасности для общества[259], хотя отдельные её представители могут составлять исключение. Тем не менее, предубеждение по отношению к готам по-прежнему велико. Так, в 2007 году власти Глазго запретили членам местного субкультурного сообщества собираться возле Галереи современного искусства, поскольку сочли, что эти сходки «отпугивают туристов»; интересно, что при этом работы некоторых готов выставлены в самой галерее[260].

В России готическая субкультура также часто подвергается общественной критике, имеется даже прецедент попытки её «запрета» на государственном уровне — в июне 2008 года в Государственной думе рассматривалась «Концепция государственной политики в области духовно-нравственного воспитания детей в Российской Федерации и защиты их нравственности», в которой готы были приравнены к таким агрессивным субкультурам, как футбольные фанаты и наци-скинхеды[261]. По мнению доктора социологических наук, профессора Елены Леонидовны Омельченко, такое восприятие готической субкультуры обусловлено отчасти неверным представлением о ней, отчасти страхом власти перед проявлением стремления молодых людей выделяться из общей массы, которое закономерно предполагает их выпадение из системы официальной идеологической пропаганды[261]. Как указывает писатель Владимир Козлов, российские готы (или, по крайней мере, люди, которые себя так называют) постоянно сталкиваются в лучшем случае с осуждением и неприязнью, а в худшем — с прямой враждебностью и даже агрессией со стороны окружающих[60].

Подобные тенденции наблюдаются и в других государствах бывшего СССР. Например, в Узбекистане развёрнута информационная кампания против молодёжных субкультур вообще и готической в частности; готы, количество которых в стране не превышает двухсот человек, преследуются органами внутренних дел, и некоторые из них эмигрируют, чтобы избежать притеснений[262].

Агрессия в отношении готов

В некоторых странах, в том числе считающихся развитыми, представители субкультуры подвергаются преследованиям и становятся жертвами преступлений на почве ненависти. Так, в 2006 году в Сан-Диего матрос Джеймс Бенхам получил тюремный срок за нападение на нескольких готов.

11 августа 2007 года группа хулиганов напала на двадцатилетнюю Софи Ланкастер и её друга Роберта Малтби[263]. Девушка умерла в больнице. Двое нападавших получили пожизненные сроки за убийство, ещё трое были осуждены на несколько лет заключения[264][265]. Судьи заявили, что преступление следовало бы квалифицировать как совершённое на почве ненависти, хотя на сегодняшний день агрессия в отношении представителей различных субкультур не включается в это определение[266]. Убийство получило широкий общественный резонанс, был начат сбор подписей в поддержку расширения трактовки термина «преступление на почве ненависти»[267][268]; обсуждение этого вопроса продолжается[269]. В городке Уитби, где регулярно проводится готический фестиваль Whitby Gothic Weekend, был возведён памятник Софи Ланкастер[270]. Действует общественное движение SOPHIE (англ. Stamp Out Prejudice, Hatred And Intolerance Everywhere — «Избавимся от предубеждения, ненависти и нетерпимости повсеместно»), названное в честь девушки и занимающееся пропагандой толерантности среди молодёжи[155]. Поэт Саймон Армитидж написал в память о Софи цикл стихотворений «Чёрные розы», на основе которого позже была создана пьеса[271].

Тем временем сообщения о противоправных действиях, совершённых против готов, продолжают появляться. Летом 2011 года участники известной группы Nosferatu, находясь на гастролях в Германии, подверглись атаке со стороны агрессивных маргиналов[272], а в 2012 году в Эдинбурге было совершено нападение на 32-летнюю американку лишь потому, что её приняли за гота[273]. Агрессию по отношению к готам могут выказывать представители криминальных или радикальных молодёжных субкультур, например, скинхеды или «оссы» в Эстонии[58].

Напишите отзыв о статье "Готы (субкультура)"

Комментарии

  1. ↑ Обычно в готик-роке выделяют несколько «волн» (две или три), однако это разделение носит условный характер, и однозначной классификации не существует. Как правило, к «первой волне» относят коллективы Batcave и наиболее ранних готических исполнителей, ко «второй» — группы, пик активности которых пришёлся на период с 1985 по 1990 годы, а к «третьей» — большинство современных музыкантов, начавших свою деятельность в 1990-х или 2000-х годах.
  2. ↑ Нужно отметить, что иногда те персонажи, в чьём облике используются элементы готического стиля, могут позиционироваться как отрицательные, однако зрителями воспринимаются с симпатией. По мнению Лорен Гудлед и Майкла Бибби, так произошло, например, с фильмом «Пропащие ребята», представленные в котором байкеры-вампиры вызвали у молодёжи гораздо больший отклик, нежели положительные главные герои.

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 Mallory O’Donnell & Other Stylus Staff. [www.stylusmagazine.com/articles/weekly_article/england-fades-away-stylus-magazines-guide-to-goth.htm England fades away: Stylus Magazine’s guide to Goth] (англ.). Stylus Magazine (7 August 2006). Проверено 12 июня 2012. [www.webcitation.org/68etP7oL9 Архивировано из первоисточника 24 июня 2012].
  2. ↑ Becker. — P. 54.
  3. ↑ Стил, Парк. — С. 43.
  4. ↑ Becker. — P. 55.
  5. ↑ 1 2 Goodlad & Bibby. — P. 2.
  6. ↑ 1 2 Mueller. — P. 68.
  7. ↑ 1 2 Mueller. — P. 95.
  8. ↑ Dave Thompson & Jo-Ann Greene. [www.gothicsubculture.com/articles/undead.php Undead Undead Undead] (англ.). Alternative Press. A Study of Gothic Subculture (15 November 1994). — ««The Goth tag was a bit of a joke», insists Ian Astbury. «One of the groups coming up at the same time as Southern Death Cult was Sex Gang Children, and Andi — he used to dress like a Banshees fan, and I used to call him the Gothic Goblin because he was a little guy, and he’s dark. He used to like Edith Piaf and this macabre music, and he lived in a building in Brixton called Visigoth Towers. So he was the little Gothic Goblin, and his followers were Goths. That’s where Goth came from.»»  Проверено 27 июля 2012. [www.webcitation.org/69g9TfRMc Архивировано из первоисточника 5 августа 2012].
  9. ↑ Ladouceur. — P. 9.
  10. ↑ Hodkinson (2004). — P. 131.
  11. ↑ Hodkinson (2004). — P. 132.
  12. ↑ 1 2 3 4 5 Maisey. [www.terrorizer.com/index.php/dominion/2010/10/04/under-the-rose-goth-in-the-1990s Under the Rose: Goth in the 1990s] (англ.). Dominion Music Magazine (4 October 2010). Проверено 27 июня 2012. [www.webcitation.org/69g9UF2fI Архивировано из первоисточника 5 августа 2012].
  13. ↑ Spooner. — P. 360.
  14. ↑ Ladouceur. — P. XI.
  15. ↑ 1 2 3 Stableford (2009, A). — P. 151.
  16. ↑ Ladouceur. — P. 198.
  17. ↑ Goodlad & Bibby. — P. 7.
  18. ↑ 1 2 3 4 Kiilakoski & Oksanen. — P. 254.
  19. ↑ 1 2 Kiilakoski & Oksanen. — P. 253.
  20. ↑ 1 2 Issitt. — P. 29.
  21. ↑ 1 2 Ladouceur. — P. XV.
  22. ↑ Ladouceur. — P. XVII.
  23. ↑ Ladouceur. — P. 76.
  24. ↑ 1 2 3 Mueller. — P. 222.
  25. ↑ 1 2 Issitt. — P. 39.
  26. ↑ Ladouceur. — P. 4.
  27. ↑ 1 2 Ladouceur. — P. 293.
  28. ↑ Стил, Парк. — С. 62.
  29. ↑ Ladouceur. — P. 269.
  30. ↑ Ladouceur. — P. 108.
  31. ↑ Ladouceur. — P. 111.
  32. ↑ Hodkinson (2004). — P. 142.
  33. ↑ Ladouceur. — P. 177.
  34. ↑ 1 2 3 4 5 Brill. — P. 6.
  35. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Brill. — P. 4.
  36. ↑ Ladouceur. — P. 86.
  37. ↑ Winden Fey. — P. 33.
  38. ↑ 1 2 Young. — P. 75.
  39. ↑ 1 2 3 4 Winden Fey. — P. 48.
  40. ↑ 1 2 Brill. — P. 12.
  41. ↑ 1 2 3 Goodlad & Bibby. — P. 8
  42. ↑ Hodkinson (2003). — P. 286.
  43. ↑ 1 2 Winden Fey. — P. 37.
  44. ↑ Hodkinson (2003). — P. 291.
  45. ↑ 1 2 Hodkinson (2003). — P. 292.
  46. ↑ 1 2 Gelder & Salzman. — P. 162.
  47. ↑ 1 2 3 4 5 Brill. — P. 8.
  48. ↑ 1 2 Oliver Sheppard. [www.cvltnation.com/from-auto-mod-to-13th-moon-its-japanese-deathrock-by-oliver-sheppard/ From AUTO-MOD to 13th Moon: It’s Japanese Deathrock!] (англ.). CVLT Nation Online Music Magazine. Проверено 12 октября 2012. [www.webcitation.org/6BS2HjJHE Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
  49. ↑ Ladouceur. — P. 242.
  50. ↑ Goodlad & Bibby. — P. 6.
  51. ↑ Leslie Benson. [cardinalscholar.bsu.edu/handle/handle/179964 There are many shades of black: a study of the goth subculture for creation of an original gothic magazine] (англ.). Ball State University (2006). Проверено 20 июня 2012. [www.webcitation.org/68etRSbir Архивировано из первоисточника 24 июня 2012].
  52. ↑ Goodlad & Bibby. — P. 9.
  53. ↑ 1 2 3 Issitt. — P. XXVI.
  54. ↑ 1 2 Fonseca (2002). — P. 61.
  55. ↑ Brill. — P. 7.
  56. ↑ Melton. — P. 302.
  57. ↑ 1 2 3 Brill. — P. 5.
  58. ↑ 1 2 Loonet, Teelemari. [dspace.utlib.ee/dspace/handle/10062/15324 Gooti subkultuuri representatsioon] (англ.). University of Tartu Library (2010). Проверено 14 июня 2012. [www.webcitation.org/68etSIU27 Архивировано из первоисточника 24 июня 2012].
  59. ↑ 1 2 3 Козлов. — С. 93.
  60. ↑ 1 2 Козлов. — С. 92.
  61. ↑ 1 2 Issitt. — P. 11.
  62. ↑ Hodkinson (2004). — P. 139.
  63. ↑ Ladouceur. — P. 287.
  64. ↑ Ladouceur. — P. 49.
  65. ↑ Ladouceur. — P. 79.
  66. ↑ Ladouceur. — P. 289.
  67. ↑ 1 2 3 Issitt. — P. 38.
  68. ↑ Issitt. — P. 40.
  69. ↑ 1 2 3 4 Melton. — P. 303.
  70. ↑ Mueller. — P. 96.
  71. ↑ Стил, Парк. — С. 46.
  72. ↑ Issitt. — P. 32.
  73. ↑ 1 2 3 В. Т. Жежерун, Н. В. Замятина. [www.nbuv.gov.ua/portal/Soc_Gum/VMSU/2008-01/08gvtymy.htm Классическая готика и готическая субкультура: доверие Богу и эскапизм обществу] (рус.). Международный Славянский университет. Проверено 27 июля 2012. [www.webcitation.org/69g9WYvNE Архивировано из первоисточника 5 августа 2012].
  74. ↑ 1 2 3 Хазов. — С. 30.
  75. ↑ 1 2 3 Winden Fey. — P. 39.
  76. ↑ 1 2 Winden Fey. — P. 41.
  77. ↑ Ladouceur. — P. 199.
  78. ↑ Brill. — P. 3.
  79. ↑ 1 2 3 Ladouceur. — P. 69.
  80. ↑ 1 2 Ladouceur. — P. 29.
  81. ↑ Ladouceur. — P. 51.
  82. ↑ 1 2 Хазов. — С. 29.
  83. ↑ Стил, Парк. — С. 35.
  84. ↑ Melton. — P. 301.
  85. ↑ 1 2 Ladouceur. — P. 7.
  86. ↑ Mueller. — P. 131.
  87. ↑ Ladouceur. — P. 207.
  88. ↑ Mueller. — P. 175.
  89. ↑ 1 2 3 Ladouceur. — P. 70.
  90. ↑ Ladouceur. — P. 98.
  91. ↑ Issitt. — P. 41.
  92. ↑ Issitt. — P. 10.
  93. ↑ Ladouceur. — P. 61.
  94. ↑ Ladouceur. — P. 78.
  95. ↑ Ladouceur. — P. 95.
  96. ↑ Issitt. — P. 44.
  97. ↑ 1 2 Стил, Парк. — С. 65.
  98. ↑ 1 2 Стил, Парк. — С. 68.
  99. ↑ 1 2 3 4 Wilkins. — P. 334
  100. ↑ Brill. — P. 11.
  101. ↑ Ladouceur. — P. 50.
  102. ↑ Spooner. — P. 357.
  103. ↑ Spooner. — P. 351.
  104. ↑ Стил, Парк. — С. 90.
  105. ↑ Стил, Парк. — С. 91.
  106. ↑ Стил, Парк. — С. 103.
  107. ↑ Стил, Парк. — С. 105.
  108. ↑ Mueller. — P. 69.
  109. ↑ 1 2 Mueller. — P. 84.
  110. ↑ 1 2 Mueller. — P. 109.
  111. ↑ Mueller. — P. 89.
  112. ↑ 1 2 Mueller. — P. 128.
  113. ↑ Mueller. — P. 124.
  114. ↑ Ladouceur. — P. 16.
  115. ↑ 1 2 Stableford (2009, B). — P. 35.
  116. ↑ Thomas Abresche. [www.sonic-seducer.de/index.php/component/option,com_reviews/anzeige,5314/func,detail/ Subsequent Pleasures review] (нем.). Sonic Seducer (№5/2001). Проверено 14 июня 2012. [www.webcitation.org/68etSsdeK Архивировано из первоисточника 24 июня 2012].
  117. ↑ Stableford (2009, B). — P. 34.
  118. ↑ Ladouceur. — P. 88.
  119. ↑ Kahn-Harris. — P. 4.
  120. ↑ Mueller. — P. 2.
  121. ↑ Goodlad & Bibby. — P. 126.
  122. ↑ Mudrain. — P. 122.
  123. ↑ Bukszpan. — P. 185.
  124. ↑ Adam Bregman. [www.allmusic.com/album/judas-christ-r580879 Judas Christ review] (англ.). AllMusic.com. Проверено 9 апреля 2012. [www.webcitation.org/683aJpt2A Архивировано из первоисточника 31 мая 2012].
  125. ↑ John Serba. [www.allmusic.com/album/prey-r674929/review Prey review] (англ.). AllMusic.com. Проверено 9 апреля 2012. [www.webcitation.org/683aKN4Jk Архивировано из первоисточника 31 мая 2012].
  126. ↑ Alex Henderson. [www.allmusic.com/album/amanethes-r1382945/review Amanethes review] (англ.). AllMusic.com. Проверено 9 апреля 2012. [www.webcitation.org/683aKuHwE Архивировано из первоисточника 31 мая 2012].
  127. ↑ Greg Prato. [www.allmusic.com/album/mourning-sun-r814532/review Mourning Sun review] (англ.). AllMusic.com. Проверено 10 апреля 2012. [www.webcitation.org/683aLNfNZ Архивировано из первоисточника 31 мая 2012].)
  128. ↑ Ladouceur. — P. 180.
  129. ↑ Ladouceur. — P. 83.
  130. ↑ Ladouceur. — P. 241.
  131. ↑ Mueller. — P. 9.
  132. ↑ Alicia Porter Smith. [www.gothicsubculture.com/origin.php Origins of Gothic. History of the Gothic Subculture] (англ.). A Study of Gothic Subculture. Проверено 27 июля 2012. [www.webcitation.org/69g9X2RgL Архивировано из первоисточника 5 августа 2012].
  133. ↑ Steve Newton. [www.straight.com/article-117371/him-s-ville-valo-rolls-in-gloom-and-glam Ville Valo rolls in gloom and glam] (англ.). Straight.com (8 November 2007). — «Imagewise, the group may go heavy on the dark duds and black eyeliner, but its sound is far from goth.»  Проверено 27 июля 2012. [www.webcitation.org/69g9XajrW Архивировано из первоисточника 5 августа 2012].
  134. ↑ Maria Paula Carvalho.. [video.google.com/videoplay?docid=6553868459227033740 Nightwish Interview in Almanaque TV program] [Globo News channel]. Проверено 13 марта 2009. «Tuomas Holopainen: Well, we kind of dress in black and we have a female singer, but that’s pretty much it. I mean so many people consider us as a gothic metal band but I totally disagree. I don’t think that… we can be put into that category.»
  135. ↑ Mueller. — P. 19.
  136. ↑ 1 2 Mueller. — P. 80.
  137. ↑ 1 2 Mueller. — P. 99.
  138. ↑ 1 2 3 Mueller. — P. 100.
  139. ↑ Mueller. — P. 81.
  140. ↑ Стил, Парк. — С. 31.
  141. ↑ Стил, Парк. — С. 32.
  142. ↑ Mueller. — P. 98.
  143. ↑ 1 2 Stableford (2009, B). — P. 42.
  144. ↑ 1 2 Goodlad & Bibby. — P. 14.
  145. ↑ Ladouceur. — P. 15.
  146. ↑ Fonseca (2002). — P. 59.
  147. ↑ 1 2 Winden Fey. — P. 44.
  148. ↑ 1 2 3 Issitt. — P. 53.
  149. ↑ Enright. — P. 103.
  150. ↑ Spooner. — P. 355.
  151. ↑ 1 2 3 4 5 Gabor. — P. 2.
  152. ↑ Ladouceur. — P. 84.
  153. ↑ Issitt. — P. 54.
  154. ↑ Mueller. — P. 196.
  155. ↑ 1 2 Spooner. — P. 362.
  156. ↑ 1 2 Spooner. — P. 363.
  157. ↑ Ladouceur. — P. 68.
  158. ↑ 1 2 Jackson. — P. 178.
  159. ↑ 1 2 Stableford (2009, A). — P. 156.
  160. ↑ Fonseca (2010, A). — P. 25.
  161. ↑ Laity. — P. 348.
  162. ↑ 1 2 Stableford (2009, A). — P. 153.
  163. ↑ 1 2 Fonseca (2010, B). — P. 353.
  164. ↑ Ladouceur. — P. 182.
  165. ↑ Fonseca (2002). — P. 60.
  166. ↑ Fonseca (2010, B). — P. 351.
  167. ↑ Fonseca (2010, B). — P. 352.
  168. ↑ Ladouceur. — P. 14.
  169. ↑ Salen & Zimmerman. — P. 521.
  170. ↑ Salen & Zimmerman. — P. 522.
  171. ↑ Mueller. — P. 1.
  172. ↑ Goodlad & Bibby. — P. 1.
  173. ↑ 1 2 3 Mueller. — P. 4.
  174. ↑ Стил, Парк. — С. 42.
  175. ↑ Mueller. — P. 63.
  176. ↑ Mueller. — P. 35.
  177. ↑ 1 2 Mueller. — P. 60.
  178. ↑ Thompson. — P. 70.
  179. ↑ Mueller. — P. 107.
  180. ↑ Becker. — P. 120.
  181. ↑ Becker. — P. 117.
  182. ↑ 1 2 Winden Fey. — P. 38.
  183. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Brill. — P. 9.
  184. ↑ Jasper. — P. 90.
  185. ↑ 1 2 Agnes Jasper. [www.agnesjasper.nl/home.htm Mysts of the Gothic Underground: An Endo-Ethnographic Perspective on Gothic Subculture; Identity, Consumerism and the Gothic Aesthetic from the Inside Out] (англ.). Universiteit van Amsterdam. Agnes Jasper official site (2006). Проверено 7 апреля 2012. [www.webcitation.org/683aLqiLb Архивировано из первоисточника 31 мая 2012].
  186. ↑ Winden Fey. — P. 51.
  187. ↑ Mueller. — P. 31.
  188. ↑ 1 2 Mueller. — P. 58.
  189. ↑ 1 2 3 Иванова, Михайлова. — С. 314.
  190. ↑ Brill. — P. 2.
  191. ↑ Ladouceur. — P. XVIII.
  192. ↑ 1 2 Wilkins. — P. 336.
  193. ↑ Becker. — P. 85.
  194. ↑ Иванова, Михайлова. — С. 315.
  195. ↑ Becker. — P. 13.
  196. ↑ Digitalis. — P. 13.
  197. ↑ 1 2 Winden Fey. — P. 47.
  198. ↑ 1 2 Brill. — P. 10.
  199. ↑ Howard. — P. 253.
  200. ↑ Ladouceur. — P. 36.
  201. ↑ Brill. — P. 13.
  202. ↑ 1 2 Brill. — P. 108.
  203. ↑ Goodlad & Bibby. — P. 15.
  204. ↑ 1 2 3 Digitalis. — P. 10.
  205. ↑ Mario Mesquita Borges. [www.allmusic.com/artist/inkubus-sukkubus-mn0000090578 Inkubus Sukkubus biography] (англ.). AllMusic.com. Проверено 23 июня 2012. [www.webcitation.org/68etTZerg Архивировано из первоисточника 24 июня 2012].
  206. ↑ 1 2 Digitalis. — P. 14.
  207. ↑ Henk Vereecken. [www.darkentries.be/nl/cds/merciful-nuns-xibalba-iii/ Xibalba III review] (нид.). Dark Entries Online Music Magazine (10 мая 2012). Проверено 23 июня 2012. [www.webcitation.org/68etUFqrS Архивировано из первоисточника 24 июня 2012].
  208. ↑ Phil. [gothicrock.ru/din/e107_plugins/content/content.php?content.170 Batzz in the Belfry. Интервью] (рус.). Gothic Rock Russia (16 сентября 2007). Проверено 23 июня 2012. [www.webcitation.org/68etW47G1 Архивировано из первоисточника 24 июня 2012].
  209. ↑ Stableford (2009, B). — P. 43.
  210. ↑ Digitalis. — P. 2.
  211. ↑ Ladouceur. — P. 43.
  212. ↑ Winden Fey. — P. 32.
  213. ↑ Winden Fey. — P. 50.
  214. ↑ Mueller. — P. 141.
  215. ↑ Mueller. — P. 143.
  216. ↑ 1 2 3 Wilkins. — P. 329.
  217. ↑ 1 2 Mueller. — P. 74.
  218. ↑ Mueller. — P. 103.
  219. ↑ Brill. — P. 160.
  220. ↑ Brill. — P. 162.
  221. ↑ 1 2 Goodlad & Bibby. — P. 21.
  222. ↑ Mueller. — P. 167.
  223. ↑ 1 2 Mueller. — P. 201.
  224. ↑ Wright. — P. 24.
  225. ↑ Mueller. — P. 202.
  226. ↑ Wilkins. — P. 338.
  227. ↑ Стил, Парк. — С. 36.
  228. ↑ Стил, Парк. — С. 37.
  229. ↑ Стил, Парк. — С. 38.
  230. ↑ 1 2 Goodlad & Bibby. — P. 20.
  231. ↑ 1 2 Wilkins. — P. 330.
  232. ↑ Wilkins. — P. 344.
  233. ↑ Becker. — P. 7.
  234. ↑ Wilkins. — P. 341.
  235. ↑ Wilkins. — P. 342.
  236. ↑ Wilkins. — P. 345.
  237. ↑ Brill. — P. 107.
  238. ↑ Brill. — P. 109.
  239. ↑ Wilkins. — P. 337.
  240. ↑ Mueller. — P. 132.
  241. ↑ Mueller. — P. 16.
  242. ↑ Mueller. — P. 133.
  243. ↑ 1 2 Mueller. — P. 134.
  244. ↑ Mueller. — P. 135.
  245. ↑ Mueller. — P. 136.
  246. ↑ Mueller. — P. 129.
  247. ↑ 1 2 Gabor. — P. 1.
  248. ↑ Kiilakoski & Oksanen. — P. 265.
  249. ↑ Kiilakoski & Oksanen. — P. 248.
  250. ↑ Goodlad & Bibby. — P. 13.
  251. ↑ 1 2 [www.svobodanews.ru/content/news/137969.html Увлечение готической субкультурой приводит к самоубийству] (рус.). Радио Свобода (14 апреля 2006). Проверено 27 июля 2012. [www.webcitation.org/69g9YdAJq Архивировано из первоисточника 5 августа 2012].
  252. ↑ Shuker. — P. 129.
  253. ↑ [news.bbc.co.uk/1/hi/health/4905898.stm Goths «more likely to self-harm»], BBC (13 апреля 2006).
  254. ↑ Ladouceur. — P. 60.
  255. ↑ [www.newscientist.com/article/dn8996-goth-subculture-may-protect-vulnerable-children.html Goth subculture may protect vulnerable children]. New Scientist. Проверено 25 апреля 2009. [www.webcitation.org/61CNvFf9l Архивировано из первоисточника 25 августа 2011].
  256. ↑ Kristie H. Scheu. [gradworks.umi.com/34/30/3430484.html An exploratory study of psychological strengths among members of the Gothic subculture] (англ.). ProQuest Dissertations & Theses (November 2010). Проверено 8 июля 2012. [www.webcitation.org/69g9b9qVb Архивировано из первоисточника 5 августа 2012].
  257. ↑ Jackson. — P. 181.
  258. ↑ Mueller. — P. 82.
  259. ↑ Gabor. — P. 4.
  260. ↑ [www.scotsman.com/news/goma-goths-banned-heaven-knows-they-re-miserable-now-1-1428138 Goma goths banned — heaven knows they’re miserable now] (англ.). Scotsman.com (9 December 2007). Проверено 12 августа 2012. [www.webcitation.org/69yj06IIt Архивировано из первоисточника 17 августа 2012].
  261. ↑ 1 2 Елена Леонидовна Омельченко. [ecsocman.hse.ru/text/33373201/ Про эмо, готов и нравственность] (рус.). Интернет-конференция «Дети и молодёжь», 2010. Федеральный образовательный портал ЭСМ (2010). Проверено 16 июня 2012. [www.webcitation.org/68etXm0ze Архивировано из первоисточника 24 июня 2012].
  262. ↑ Дилорам Ибрагимова. [www.bbc.co.uk/russian/society/2012/08/120813_last_goths_in_tashkent.shtml Субкультура готов в Ташкенте не хочет умирать] (рус.). Узбекская служба Би-би-си (16 августа 2012). Проверено 17 августа 2012. [www.webcitation.org/6A0wmYlH4 Архивировано из первоисточника 18 августа 2012].
  263. ↑ [news.bbc.co.uk/2/hi/uk_news/england/lancashire/6943848.stm Goth couple badly hurt in attack] (англ.). BBC news (13 August 2007). Проверено 27 июля 2012. [www.webcitation.org/69g9bbrkY Архивировано из первоисточника 5 августа 2012].
  264. ↑ Paul Byrne. [www.dailyrecord.co.uk/news/uk-world-news/2008/04/29/life-jail-trms-for-teenage-thugs-who-killed-goth-girl-86908-20398652/ Life jail trms for teenage thugs who killed goth girl] (англ.). Daily Record (29 April 2008). Проверено 27 июля 2012. [www.webcitation.org/69g9cgRpw Архивировано из первоисточника 5 августа 2012].
  265. ↑ Kim Pilling. [www.independent.co.uk/news/uk/crime/two-teenagers-sentenced-to-life-over-murder-of-goth-817218.html Two teenagers sentenced to life over murder of Goth] (англ.). Independent.co.uk. (29 April 2008). Проверено 27 июля 2012. [www.webcitation.org/69g9eCdQe Архивировано из первоисточника 5 августа 2012].
  266. ↑ Jon Garland. [www.ncjrs.gov/App/AbstractDB/AbstractDBDetails.aspx?id=254827 Victimization of Goths and the Boundaries of Hate Crime] (англ.). Hate Crime: Concepts, Policy, Future Directions. National Criminal Justice Reference Service (2010). Проверено 12 июля 2012.
  267. ↑ Sally Henfield. [www.lancashiretelegraph.co.uk/news/2233349.sophies_family_and_friends_vow_to_carry_on_campaign/ Sophie’s family and friends vow to carry on campaign] (англ.). Lancashire Telegraph (29 April 2008). Проверено 27 июля 2012. [www.webcitation.org/69g9fjDSM Архивировано из первоисточника 5 августа 2012].
  268. ↑ Catherine Smyth. [menmedia.co.uk/manchestereveningnews/news/s/1043926_call_for_hate_crimes_law_change Call for hate crimes law change] (англ.). Manchester Evening News (4 April 2008). Проверено 27 июля 2012. [www.webcitation.org/69g9gl1yZ Архивировано из первоисточника 5 августа 2012].
  269. ↑ [www.homeoffice.gov.uk/publications/crime/hate-crime-action-plan/action-plan?view=Binary Challenge it, Report it, Stop it: The Government’s Plan to Tackle Hate Crime] (англ.) (March 2012). Проверено 27 июля 2012. [www.webcitation.org/69g9i6svr Архивировано из первоисточника 5 августа 2012].
  270. ↑ [www.whitbygazette.co.uk/news/local/memorial_planned_for_murdered_goth_girl_1_1872629 Memorial planned for murdered goth girl] (англ.). Whitby Gazette (27 September 2007). Проверено 27 июля 2012. [www.webcitation.org/69g9iYzdg Архивировано из первоисточника 5 августа 2012].
  271. ↑ [www.royalexchange.co.uk/event.aspx?id=584 Black Roses: The Killing of Sophie Lancaster] (англ.). Royal Exchange Theater (2012). Проверено 12 августа 2012. [www.webcitation.org/69yj1MK9r Архивировано из первоисточника 17 августа 2012].
  272. ↑ P. Emerson Williams. [truecultheavymetal.com/index.php/dominion/2011/07/12/the-principles-of-goth-orchestration-an-interview-with-nosferatu The Principles of Goth Orchestration — An Interview with Nosferatu] (англ.). Dominion Music Magazine (12 July 2011). Проверено 5 ноября 2011. [www.webcitation.org/657J4fAgs Архивировано из первоисточника 1 февраля 2012].
  273. ↑ [www.scotsman.com/edinburgh-evening-news/teenage-yobs-batter-mum-for-being-goth-1-2198340 Teenage yobs batter mum for being ‘goth’]. Scotsman.com (27 марта 2012). Проверено 21 июля 2012. [www.webcitation.org/69yj2ZOCg Архивировано из первоисточника 17 августа 2012].

Литература

  • Becker, Matthew P. The edge of darkness: Youth culture since the 1960s. — ProQuest, 2007. — 230 p. — ISBN 9780549204251.
  • Brill, Dunja. Goth culture: gender, sexuality and style. — Berg, 2008. — 214 p. — ISBN 9781845207687.
  • Bukszpan, Daniel. Paradise Lost (англ.) // The Encyclopedia of Heavy Metal. — Barnes & Noble, 2003. — P. 185. — ISBN 9780760742181.
  • Digitalis, Raven. Goth Craft: The Magickal Side of Dark Culture. — Llewellyn Worldwide, 2007. — 300 p. — ISBN 9780738711041.
  • Enright, Laura L. Vampires’ Most Wanted. — Potomac Books, 2011. — 336 p. — (Most Wanted™). — ISBN 9781597976787.
  • Fonseca, Tony. Bela Lugosi’s Dead, but Vampire Music Stalks the Airwaves (англ.) // James Craig Holte. The fantastic vampire: studies in the children of the night. Selected essays from the Eighteenth International Conference on the Fantastic in the Arts. — Greenwood Publishing Group, 2002. — P. 59—67. — ISBN 9780313309335.
  • Fonseca, Tony. Brite, Poppy Z. (англ.) // S. T. Joshi. Encyclopedia of the Vampire: The Living Dead in Myth, Legend, and Popular Culture. — ABC-CLIO, 2010 (A). — P. 23—27. — ISBN 9780313378331.
  • Fonseca, Tony. Vampire Music (англ.) // S. T. Joshi. Encyclopedia of the Vampire: The Living Dead in Myth, Legend, and Popular Culture. — ABC-CLIO, 2010 (B). — P. 351—353. — ISBN 9780313378331.
  • Gabor, Por. Goth vs. the Mass Media: Research Paper on a Controversial Topic. — 2003. — 11 p.
  • Gelder, Ken; Salzman, Paul. After the Celebration: Australian Fiction 1989—2007. — Melbourne: Melbourne University Publishing, 2009. — 292 p. — ISBN 9780522855975.
  • Goodlad, Lauren M. E.; Bibby, Michael. Goth: undead subculture. — Duke University Press, 2007. — 442 p. — ISBN 9780822339212.
  • Hodkinson, Paul. «Net.Goth»: Internet Communications and (Sub)Cultural Boundaries (англ.) // Post-subcultures Reader. — Berg, 2003. — P. 285—298. — ISBN 1859736637.
  • Hodkinson, Paul. Translocal Connections in the Goth Scene (англ.) // Andy Bennett & Richard A. Peterson. Music Scenes: Local, Translocal and Virtual. — Vanderbilt University Press, 2004. — P. 131—148. — ISBN 9780826514516.
  • Howard, S. J. Instant Opinion. — Lulu, 2007. — 260 p. — ISBN 9781847534460.
  • Issitt, Micah L. Goths: A Guide to an American Subculture. — ABC-CLIO, 2011. — 159 p. — ISBN 9780313386046.
  • Jackson, Kimberley. Gothic Music and the Deacadent Individual (англ.) // Ian Peddie. The Resisting Muse: Popular Music And Social Protest. — Ashgate Publishing, 2006. — P. 177—188. — ISBN 9780754651147.
  • Jasper, Agnes. «I am not a goth!»: The Unspoken Morale of Authenticity within the Dutch Gothic Subculture (англ.) // Etnofoor. — 2004. — Vol. 17 (№1/2). — P. 90—115.
  • Kahn-Harris, Keith. Extreme metal: music and culture on the edge. — Berg, 2007. — 194 p. — ISBN 9781845203993.
  • Kiilakoski, Tomi; Oksanen, Atte. Soundtrack of the School Shootings: Cultural Script, Music and Male Rage (англ.) // Young. — 2011. — No. 3. — P. 247—269. — DOI:10.1177/110330881101900301.
  • Ladouceur, Liisa. Encyclopedia Gothica. — ECW Press, 2011. — 313 p. — ISBN 9781770410244.
  • Laity, K. A. Vampire lifestyle (англ.) // S. T. Joshi. Encyclopedia of the Vampire: The Living Dead in Myth, Legend, and Popular Culture. — ABC-CLIO, 2010. — P. 348—351. — ISBN 9780313378331.
  • Melton, J. Gordon. Gothic (англ.) // The Vampire Book: The Encyclopedia of the Undead. — Visible Ink Press, 2010. — P. 299—305. — ISBN 9781578592814.
  • Mudrain, Albert. Precious Metal: Decibel Presents the Stories Behind 25 Extreme Metal Masterpieces. — Da Capo Press, 2009. — 365 p. — ISBN 9780306818066.
  • Mueller, Charles A. The Music of the Goth Subculture: Postmodernism and Aesthetics. — Tallahassee: Florida State University, 2008. — 245 p. — ISBN 9781109045741.
  • Salen, Katie; Zimmerman, Eric. Vampire the Masquerade (англ.) // Rules of Play: Game Design Fundamentals. — MIT Press, 2004. — P. 521—522. — ISBN 9780262240451.
  • Shuker, Roy. Goth/Gothic Rock; Goths (англ.) // Roy Shuker. Popular music: the key concepts. — Routledge, 2005. — P. 128—129. — ISBN 9780415347693.
  • Spooner, Catherine. Goth Culture (англ.) // David Punter. A New Companion to the Gothic. — John Wiley & Sons, 2012. — P. 350—363. — ISBN 9781405198066.
  • Stableford, Brian. Exotic Encounters. — Wildside Press, 2009 (A). — 196 p. — ISBN 9781434457608.
  • Stableford, Brian. Gothic Grotesques: Essays on Fantastic Literature. — Wildside Press, 2009 (B). — 224 p. — ISBN 9781434403391.
  • Thompson, Dave. The Dark Reign of Gothic Rock. — London: Helter Skelter, 2002. — 288 p. — ISBN 9781900924481.
  • Wilkins, Amy C. «So Full of Myself as a Chick»: Goth Women, Sexual Independence, and Gender Egalitarianism (англ.) // Gender & Society. — 2004. — Vol. 18, no. 3. — P. 328—349. — DOI:10.1177/0891243204264421.
  • Winden Fey, Julie. Spirituality Bites. (англ.) // Richard W. Flory & Donald E. Miller. GenX religion. — Routledge, 2000. — P. 30—54. — ISBN 9780415925709.
  • Wright, Christian Logan. The Metamorphosis of Peter Murphy (англ.) // Spin Magazine. — 1988. — Vol. 4, fasc. 11, no. 8. — P. 24. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0886-3032&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0886-3032].
  • Young, Tricia. Dancing on Bela Lugosi’s Grave: The Politics and Aesthetics of Gothic Club Dancing (англ.) // Dance Research. — 1999. — Vol. 17, no. 1. — P. 75—97.
  • Иванова, М. А.; Михайлова, И. В. Личностные характеристики представителей различных субкультур (рус.) // Психология XXI века. — Изд-во ЛГУ, 2009. — С. 313—317. — ISBN 9785829008888.
  • Козлов, Владимир. Реальная культура: от альтернативы до эмо. — СПб.: Амфора, 2009. — 352 с. — ISBN 9785367007862.
  • Стил, Валери; Парк, Дженнифер. Готика: мрачный гламур. — Новое литературное обозрение, 2011. — 192 с. — ISBN 9785867938505.
  • Хазов, В. К. Символика молодёжной субкультуры готов (рус.) // Гуманитарные исследования. — 2009. — № 2. — С. 27—31.

Ссылки

  • [gothicology.goths.ru/ Готиковедение: Молодёжная субкультура в частном и общем — подборка статей]. Проверено 23 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BS2J7Qlc Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
  • [oldschoolgoth.ru/ Сайт о «первой волне» готической музыки и субкультуры]. Проверено 23 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BS2JdKET Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
  • [www.razorwire.com/real-goth-faq/ Англоязычный FAQ о готической субкультуре 1998 года]. Проверено 23 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BS2LMI0X Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].

Отрывок, характеризующий Готы (субкультура)

Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.


3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.


Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.


– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Готы_(субкультура)&oldid=80820068»