Гофер, Андреас
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
- писал недоброжелательный к Гоферу, но отдававший ему должное французский историк Васт... 8 апреля 1809 года передовой отряд Гофера атаковал баварские контингенты - а на другой день, 9 апреля восстал весь Тироль. Наспех вооружённые повстанцы (немцы, итальянцы, ладины) повсеместно громили франко-баварские отряды, 11 апреля оккупанты были наголову разбиты под Штерцингом (Sterzing), 12 апреля - у горы Изель. 12 же апреля армия Гофера вступила в тирольскую столицу Инсбрук, а затем принудила баварскую армию к капитуляции. В Тироль вошли австрийские войска, которые при поддержке населения восстановили австрийскую власть в графстве.
- писал немецкий историк Артур Клейншмидт... И хотя уже в мае новая французская армия вытеснила австрийцев из Тироля и оккупировала Вену, - тирольцы не сложили оружия. Гофер разбил баварцев у горы Изель - и 30 мая торжественно вступил в Инсбрук...
Известие об этом устыдило и повергло в смущение австрийский двор, к тому времени уже примирившийся с Наполеоном и ведший дело к женитьбе французского завоевателя на дочери императора Франца - Марии-Луизе. Тем не менее,
— писал Артур Клейншмидт.
— писал Тренкер в предисловии к роману.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.
Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.
Генералы Наполеона – Даву, Ней и Мюрат, находившиеся в близости этой области огня и даже иногда заезжавшие в нее, несколько раз вводили в эту область огня стройные и огромные массы войск. Но противно тому, что неизменно совершалось во всех прежних сражениях, вместо ожидаемого известия о бегстве неприятеля, стройные массы войск возвращались оттуда расстроенными, испуганными толпами. Они вновь устроивали их, но людей все становилось меньше. В половине дня Мюрат послал к Наполеону своего адъютанта с требованием подкрепления.
Наполеон сидел под курганом и пил пунш, когда к нему прискакал адъютант Мюрата с уверениями, что русские будут разбиты, ежели его величество даст еще дивизию.
– Подкрепления? – сказал Наполеон с строгим удивлением, как бы не понимая его слов и глядя на красивого мальчика адъютанта с длинными завитыми черными волосами (так же, как носил волоса Мюрат). «Подкрепления! – подумал Наполеон. – Какого они просят подкрепления, когда у них в руках половина армии, направленной на слабое, неукрепленное крыло русских!»
– Dites au roi de Naples, – строго сказал Наполеон, – qu'il n'est pas midi et que je ne vois pas encore clair sur mon echiquier. Allez… [Скажите неаполитанскому королю, что теперь еще не полдень и что я еще не ясно вижу на своей шахматной доске. Ступайте…]
Красивый мальчик адъютанта с длинными волосами, не отпуская руки от шляпы, тяжело вздохнув, поскакал опять туда, где убивали людей.
Наполеон встал и, подозвав Коленкура и Бертье, стал разговаривать с ними о делах, не касающихся сражения.
В середине разговора, который начинал занимать Наполеона, глаза Бертье обратились на генерала с свитой, который на потной лошади скакал к кургану. Это был Бельяр. Он, слезши с лошади, быстрыми шагами подошел к императору и смело, громким голосом стал доказывать необходимость подкреплений. Он клялся честью, что русские погибли, ежели император даст еще дивизию.
Наполеон вздернул плечами и, ничего не ответив, продолжал свою прогулку. Бельяр громко и оживленно стал говорить с генералами свиты, окружившими его.
– Вы очень пылки, Бельяр, – сказал Наполеон, опять подходя к подъехавшему генералу. – Легко ошибиться в пылу огня. Поезжайте и посмотрите, и тогда приезжайте ко мне.
Не успел еще Бельяр скрыться из вида, как с другой стороны прискакал новый посланный с поля сражения.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – сказал Наполеон тоном человека, раздраженного беспрестанными помехами.
– Sire, le prince… [Государь, герцог…] – начал адъютант.
– Просит подкрепления? – с гневным жестом проговорил Наполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; но император отвернулся от него, сделав два шага, остановился, вернулся назад и подозвал Бертье. – Надо дать резервы, – сказал он, слегка разводя руками. – Кого послать туда, как вы думаете? – обратился он к Бертье, к этому oison que j'ai fait aigle [гусенку, которого я сделал орлом], как он впоследствии называл его.
– Государь, послать дивизию Клапареда? – сказал Бертье, помнивший наизусть все дивизии, полки и батальоны.
Наполеон утвердительно кивнул головой.
Адъютант поскакал к дивизии Клапареда. И чрез несколько минут молодая гвардия, стоявшая позади кургана, тронулась с своего места. Наполеон молча смотрел по этому направлению.
– Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он.
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.
| Андреас Гофер |
Андреас Гофер (нем. Andreas Hofer; 22 ноября 1767 — 20 февраля 1810) — тирольский народный герой, организатор и руководитель партизанской войны против французских и баварских оккупантов в 1809—1810 годах.
Содержание
Биография
Молодые годы
Андреас Гофер был сыном содержателя постоялого двора (впоследствии он унаследовал отцовское дело). Родился в Сандхофе, близ Санкт-Леонхарда-им-Пицталь, Тироль, Австрия. Выполняя поручения отца, Андреас часто ездил в Северную Италию, где выучил итальянский язык. Был хорошим наездником и метким стрелком. В 1791 году 24-летний Андреас Гофер был избран депутатом в возрождённый Тирольский ландтаг[1] (земский парламент[2]).
Позднее Андреас служил капитаном Тирольского ополчения, известного под неофициальным названием "Вольные стрелки". В 1797 году Гофер, со своими стрелками, успешно оперировал против французского генерала Б. Жубера. Однако, в 1805 году Тироль снова был оккупирован французскими бонапартистами. Разбитая в Аустерлицком сражении, Австрия по Пресбургскому миру принуждена была уступить Тироль союзной Наполеону I Баварии. Баварские власти в 1806 г. ликвидировали Тирольский ландтаг, стали активно вмешиваться в церковные дела; расчленили страну, разделив её на три округа, напрямую подчинённых Мюнхену. При баварцах резко выросли налоги, объявлен был массовый рекрутский набор (тирольским юношам предстояло сражаться за химерические цели, за чужие амбиции), прекратилась транзитная торговля.
Главнокомандующий Андреас Гофер
В 1808 году капитан Андреас Гофер, с несколькими земляками, отправился в Вену, где, при его деятельном участии, был составлен подробный план широкого народного движения в подъярёмном Тироле. Вскоре Гофер и его сподвижники (Гаспингер, Гормайер, Шпекбахер и др.), путём устной пропаганды, сообщили этот план всему Тиролю.
|
Горцы спускали по горным ручьям прессованные шары из смеси муки, угля и крови, которые д.б. подать сигнал к восстанию! | 
|
|
|
По всей Северной Германии превозносили Андреаса Гофера, Иосифа Шпекбахера и их товарищей, как общегерманских национальных героев! |
|
Когда после битвы при Ваграме между Наполеоном и Австрией было заключено перемирие, по условиям которого Тироль был вновь уступлен Баварии, и его заняли 40 000 французов, баварцев и саксонцев, то Гофер снова поднял знамя восстания. Он собрал отряд тирольцев в несколько тысяч человек и разбил французов под начальством Ф. Лефевра. Инсбрук снова приветствовал победоносный отряд Гофера, и ландтаг избрал народного вождя главнокомандующим и правителем Тироля. В военных и гражданских вопросах Гофер был связан обязательствами перед Австрийским двором. Гофер управлял Тиролем до заключения Венского мира, за что был награждён австрийским императором золотой цепью и медалью. Когда прошла весть об условиях мира, в силу которого Тироль оставался за Баварией, Гофер и его товарищи были ошеломлены и не знали, что делать.
Смерть героя
Вначале Гофер принял решение подчиниться судьбе — и издал прокламацию, в которой убеждал народ покориться решению императора. Но вскоре, увлеченный ложными сведениями о вступлении австрийских войск в Тироль, об их «блестящих победах», подстрекаемый некоторыми земляками-тирольцами, требовавшими не упускать удобный момент, он решился снова поднять оружие.
На сей раз удача от Гофера отвернулась, враги захватывали одну долину за другой. Андреас Гофер, не желая покидать Тироль, с женой и детьми бежал в горы и укрылся в наспех построенном шалаше. Некий юноша по имени Франц Раффль (Franz Raffl), сосед и недруг Гофера, прельщенный наградой в 1500 гульденов, выдал французам убежище вождя и героя[3].
Гофер был схвачен и привезен в осквернённую бонапартистами итальянскую Мантую. Разорённые храмы и монастыри предстали взору пленённого тирольца[4]… По приговору военного суда и по приказу Наполеона I, главнокомандующий и правитель Тироля Андреас Гофер был расстрелян (20 февраля 1810 г.). Он не позволил французам завязать себе глаза, отказался встать на колени, и сам скомандовал: «Стреляй!». А уже умирая, воскликнул:
|
|
Да здравствует добрый кайзер Франц! |
|
|
|
Австрия осталась молчаливой свидетельницей казни Гофера. |
|
Память о Тирольском восстании
- 1810 - немецкий поэт И. фон Эйхендорф написал стихотворение, посвящённое казни Гофера, ставшее народной песней.
- 1813 - Гоферу посвятил стихотворение немецкий поэт Теодор Кернер.
- 1816 - П. Виганд написал драму о Гофере.
- 1817 — австрийский придворный историограф Йозеф фон Гормайр, друг и соратник Гофера, выпускает в свет книгу «Легендарный Андреас Гофер». Гормайр не раз высказывал обвинения против канцлера Меттерниха в трусливом предательстве Гофера и восставших тирольцев.
- 1823 — Останки Андреаса Гофера торжественно перевезены из Мантуи в Инсбрук и погребены в придворной церкви.
- 1826 - Гоферу посвятили свои стихи Ф. де ла Мотт Фуке и П. Цингерле.
- 1831 — немецкий поэт Юлиус Мозен, написал стихотворение «Из Мантуи шёл смело Андреас Гофер в бой».
- 1832 — Карл-Лебрехт Иммерман написал драму «Андреас Гофер».
- 1834 — торжественно открыт памятник Андреасу Гоферу в Инсбруке, на холме Бергизель. Надпись на памятнике гласит: «За Бога, императора и Отечество» (Für Gott, Kaiser und Vaterland). Вдову и нисходящих потомков Гофера император возвёл в дворянское достоинство…
- 1844 — Немецкий композитор Леопольд Кнебельсбергер положил на музыку стихотворение Мозена, «Из Мантуи шёл смело…».
- 1850 — Б. Ауэрбах написал драму о Гофере.
- 1852 — В Инсбруке выходят книги Бэды Вебера, «Андреас Гофер в 1809 году» и Йозефа Раппа, «Тироль в 1809 году».
- 1859 - Клара Мундт написала (под псевдонимом Л. Мюльбах) роман о Гофере, а Л. Бем - драму о нём.
- 1862 - романы о Гофере написали Г. Дрейер и Б. фон Шелих.
- 1872-76 — Немецкий художник Франц Дефреггер посвятил Гоферу серию картин: «Перед штурмом», «Андреас Гофер в Инсбрукском замке», «Накануне битвы у горы Изель» и «Шествие Андреаса Гофера на казнь».
- 1892 - Г. Ганске написал драму о Гофере.
- 1909 — К 100-летию восстания в Инсбруке вышла монография Йозефа Хирна «Тирольское восстание 1809 года». В городе Гота (Gotha) вышла книга Ганса фон Вольтелини, «Исследование и вклад в историографию Тирольского восстания 1809 года».
- 1910 - роман о Гофере написал Ф. Вихманн.
- 1932 — Режиссёр Луис Тренкер, уроженец Южного Тироля сделал художественный фильм «Бунтарь» (Der Rebell, студия Deutsche Universal-Film), где сам снялся в главной роли Северина Андерлана (Severin Anderlan). Место действия — Тироль, 1809 год. По сюжету, «Андерлан» поднимает тирольских крестьян на борьбу с французскими оккупантами, одерживает победы, терпит поражение, попадает в плен и гибнет от вражеских пуль.
- 1933 — Выходит в прокат англоязычная версия вышеупомянутой кинокартины (студия Universal Pictures). В апреле того же года Луис Тренкер издаёт сценарий «Бунтаря», переработанный в исторический роман.
|
|
Да будет наша любовь к Отечеству, любовь к родине и народу столь же священной, как вера в Бога, живущая в нашей душе. Да будет благословенна и безупречна наша память о тех, кто боролся и сложил голову за родной дом и Отечество! Их дух живёт среди нас, наполняя нас силой и надеждой. Во имя памяти героев 1809 года, я посвящаю эту книгу молодёжи Германии. |
|
- 1935 - роман о Гофере написал Э. Г. Рейнальтер.
- 1948 — Тирольский ландтаг утвердил официальным гимном австрийской федеральной земли Тироль песню «Из Мантуи шёл смело Андреас Гофер в бой» (слова Мозена, музыка Кнебельсбергера).
- 1950 - В честь Андреаса Гофера выпущена почтовая марка Австрии (портрет Гофера).
- 1959 - В Инсбруке выходит книга Карла Паулина, «Жизнь Андреаса Гофера».
- 1984 — В Мюнхене выходит книга Вольфганга Пфаундлера и Вернера Кёфлера, «Тирольское освободительное восстание 1809 года, под руководством Андреаса Гофера: в портретах, иллюстрациях, документах».
- 1984 — В честь Андреаса Гофера выпущена почтовая марка Австрии (Гофер на сходке тирольцев).
- 1992 — В Дюссельдорфе выходит книга Гумберта Финка, «Из Мантуи шёл смело: жизнь Андреаса Гофера».
- 1996 — В Вене выходит книга Карла Паулина, «Андреас Гофер и Тирольская освободительная борьба 1809 года».
- 1998 — В Римини выходит коллективный труд «Андреас Гофер: герой борьбы за веру» (Andreas Hofer eroe della fede).
- 1999 — В Тренто выходит книга итальянского историка Альдо Бертолучча, «Андреас Гофер: бородатый генерал (народный герой Тироля)». В Мантуе выходит книга итальянского историка Роберто Сарци, «Андреас Гофер: казнь в Мантуе. Жертва наполеоновского деспотизма».
- 2000 — В Мантуе выходит книга Роберто Сарци, «Андреас Гофер: Из Мантуи шёл смело…». В Париже выходит книга Жана Севилья, «Тирольский шуан: Андреас Гофер против Наполеона».
- 2002 — В Лейтахе (Leutasch) выходит книга Феликса Миттерера, «Андреас Гофер: орлиная смелость». В Инсбруке выходит книга Бернхарда Сандбихлера (Bernhard Sandbichler), «Андреас Гофер в 1809 году».
- 2006 — В Вене выходит книга Ганса Магеншаба, «Андреас Гофер: восстание в Альпах».
- 2007 — В Инсбруке вышла книга Виктора Шемфиля (псевдоним Бернхарда Мертельседера), «Тирольское освободительное восстание 1809 года».
- 2008 — В Инсбруке вышли книги Рейнхарда Хеёденрейтера, «Тироль под Баварским львом»; Йозефа Фехтингера, «Андреас Гофер: судьба идеи» и Мейнрада Пиццинини, «Андреас Гофер, его эпоха — его жизнь — его миф».
- 2009 — К 200-летию Тирольского восстания, Австрийский монетный двор выпустил 6 мая 2009 года памятную серебряную монету «Сопротивление тирольцев», номиналом 5 евро. На реверсе монеты изображены Андреас Гофер и знаменосец Джузеппина Негрелли (Giuseppina Negrelli, 1790—1842), итальянка из Южного Тироля. Дизайн реверса разработал Томас Пезендорфер.
Напишите отзыв о статье "Гофер, Андреас"
Примечания
- ↑ Прежде распущенный императором-абсолютистом Иосифом II.
- ↑ Именно так правильно переводится на русский язык слово «Landtag» (варианты: земский собор, земский сейм) - см."Немецко-русский словарь" И. Я. Павловского (Рига, 1902 г.). Словосочетание же «земельный парламент» есть неуклюжий советский новояз!
- ↑ Раффль был прозван тирольским Иудой. В 1859 г. Ф. фон Зуппе написал о нём оперу «Иуда девятого года» (либретто А. Лангера).
- ↑ Следы бонапартистских кощунств застал ещё в 1844 г. британец Чарльз Диккенс.
Литература
- Гофер, Андрей // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Гофер, Андреас
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.
Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.
Генералы Наполеона – Даву, Ней и Мюрат, находившиеся в близости этой области огня и даже иногда заезжавшие в нее, несколько раз вводили в эту область огня стройные и огромные массы войск. Но противно тому, что неизменно совершалось во всех прежних сражениях, вместо ожидаемого известия о бегстве неприятеля, стройные массы войск возвращались оттуда расстроенными, испуганными толпами. Они вновь устроивали их, но людей все становилось меньше. В половине дня Мюрат послал к Наполеону своего адъютанта с требованием подкрепления.
Наполеон сидел под курганом и пил пунш, когда к нему прискакал адъютант Мюрата с уверениями, что русские будут разбиты, ежели его величество даст еще дивизию.
– Подкрепления? – сказал Наполеон с строгим удивлением, как бы не понимая его слов и глядя на красивого мальчика адъютанта с длинными завитыми черными волосами (так же, как носил волоса Мюрат). «Подкрепления! – подумал Наполеон. – Какого они просят подкрепления, когда у них в руках половина армии, направленной на слабое, неукрепленное крыло русских!»
– Dites au roi de Naples, – строго сказал Наполеон, – qu'il n'est pas midi et que je ne vois pas encore clair sur mon echiquier. Allez… [Скажите неаполитанскому королю, что теперь еще не полдень и что я еще не ясно вижу на своей шахматной доске. Ступайте…]
Красивый мальчик адъютанта с длинными волосами, не отпуская руки от шляпы, тяжело вздохнув, поскакал опять туда, где убивали людей.
Наполеон встал и, подозвав Коленкура и Бертье, стал разговаривать с ними о делах, не касающихся сражения.
В середине разговора, который начинал занимать Наполеона, глаза Бертье обратились на генерала с свитой, который на потной лошади скакал к кургану. Это был Бельяр. Он, слезши с лошади, быстрыми шагами подошел к императору и смело, громким голосом стал доказывать необходимость подкреплений. Он клялся честью, что русские погибли, ежели император даст еще дивизию.
Наполеон вздернул плечами и, ничего не ответив, продолжал свою прогулку. Бельяр громко и оживленно стал говорить с генералами свиты, окружившими его.
– Вы очень пылки, Бельяр, – сказал Наполеон, опять подходя к подъехавшему генералу. – Легко ошибиться в пылу огня. Поезжайте и посмотрите, и тогда приезжайте ко мне.
Не успел еще Бельяр скрыться из вида, как с другой стороны прискакал новый посланный с поля сражения.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – сказал Наполеон тоном человека, раздраженного беспрестанными помехами.
– Sire, le prince… [Государь, герцог…] – начал адъютант.
– Просит подкрепления? – с гневным жестом проговорил Наполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; но император отвернулся от него, сделав два шага, остановился, вернулся назад и подозвал Бертье. – Надо дать резервы, – сказал он, слегка разводя руками. – Кого послать туда, как вы думаете? – обратился он к Бертье, к этому oison que j'ai fait aigle [гусенку, которого я сделал орлом], как он впоследствии называл его.
– Государь, послать дивизию Клапареда? – сказал Бертье, помнивший наизусть все дивизии, полки и батальоны.
Наполеон утвердительно кивнул головой.
Адъютант поскакал к дивизии Клапареда. И чрез несколько минут молодая гвардия, стоявшая позади кургана, тронулась с своего места. Наполеон молча смотрел по этому направлению.
– Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он.
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.
