Император Го-Нара
| Томохито 知仁<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Статуя XVI века</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 9 июня 1526 — 27 сентября 1557 | |||
| Император Го-Нара - 後奈良天皇 | |||
| Предшественник: | Кацухито | ||
| Преемник: | Митихито | ||
| Рождение: | 26 января 1495 | ||
| Смерть: | 27 сентября 1557 (62 года) | ||
| Отец: | Кацухито | ||
| Дети: | см. в тексте | ||
Го-Нара (яп. 後奈良天皇, 26 января 1495 — 27 сентября 1557) — 105-й японский император. Правил с 9 июня 1526 года до своей смерти 27 сентября 1557 года. Правление Го-Нара пришлось на конец периода Сэнгоку, когда императоры фактически не обладали никакой властью и испытывали серьёзные финансовые затруднения, выполняя лишь церемониальные функции. Имя Го-Нара до восшествия на престол было Томохито (яп. 知仁)[1].
Содержание
Жизнеописание
6-го числа 4-й луны Дайэй (9 июня 1526 года) Го-Нара в возрасте 31 года был провозглашён императором после смерти своего отца, императора Го-Касивабара. В 7-м месяце того же года войско из провинции Ава двинулось на Мияко и было с большим трудом остановлено.
Го-Нара формально вступил на пост императора в 1528 году, что ознаменовалось началом новой эры, Кёроку. Императорский двор настолько нуждался в средствах, что коронация не могла быть проведена сразу после провозглашения императора, и по всей стране были разосланы просьбы о пожертвованиях. Император был вынужден продавать выполненную им каллиграфию. Пожертвования, произведённые несколькими самурайскими кланами, позволили провести коронацию через десять лет после фактического начала правления императора.
Го-Нара завершил формирование классических японских шахмат сёги, убрав из малых сёги (яп. 小将棋 сё: сё:ги) фигуру «пьяный слон» и дополнив их правилом сброса захваченных фигур, после чего они окончательно приняли современный вид[2].
Император Го-Нара умер в пятый день 9-го месяца эры Кодзи. Похоронен с другими императорами в императорской гробнице Фукакуса-но кита-но мисасаги (深草北陵) в Фусими (Киото)[3].
На правление Го-Нара пришлось четыре эры японского летоисчисления:
Генеалогия
Го-Нара был вторым сыном императора Го-Касивабара. Мать — Фудзивара Фудзико.
| (102) Го-Ханадзоно | (103) Го-Цутимикадо | (104) Го-Касивабара | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| (105) Го-Нара | (106) Огимати | Санэхито | (107) Го-Ёдзэй | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Рёдзихо | Тоситада | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Тосихито | Тадаюки | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Имел трёх детей (две дочери и сын Митихито, будущий император Огимати) от императрицы, и ещё четырёх детей от двух фрейлин и наложницы.
Напишите отзыв о статье "Император Го-Нара"
Примечания
- ↑ Titsingh, Isaac. (1834). Annales des empereurs du Japon, pp. 372—382.
- ↑ 大内延介の『将棋の来た道』（小学館文庫版)、 стр. 35, ISBN 4-09-416541-X (яп.)
- ↑ Ponsonby-Fane, Richard. (1959). The Imperial House of Japan, p. 423. (англ.)
Ссылки
- Ponsonby-Fane, Richard Arthur Brabazon. (1959). [books.google.com/books?id=SLAeAAAAMAAJ&q=The+Imperial+House+of+Japan&dq=The+Imperial+House+of+Japan&client=firefox-a&pgis=1 The Imperial House of Japan.] Kyoto: Ponsonby Memorial Society. [www.worldcat.org/wcpa/oclc/194887 OCLC 194887]
- Titsingh, Isaac, ed. (1834). Siyun-sai Rin-siyo/Hayashi Gahō, 1652, Nipon o daï itsi ran; ou, [books.google.com/books?id=18oNAAAAIAAJ&dq=nipon+o+dai+itsi+ran Annales des empereurs du Japon.] Paris: Oriental Translation Fund of Great Britain and Ireland.
- Varley, H. Paul, ed. (1980). Kitabatake Chikafusa, 1359, Jinnō Shōtōki ([books.google.com/books?id=tVv6OAAACAAJ&dq=A+Chronicle+of+Gods+and+Sovereigns:+Jinn%C5%8D+Sh%C5%8Dt%C5%8Dki+of+Kitabatake+Chikafusa&lr= A Chronicle of Gods and Sovereigns: Jinnō Shōtōki]). New York: Columbia University Press. ISBN 0-231-04940-4
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Император Го-Нара
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
