Адзаи Го
| Ого | |
| 浅井江 | |
 | |
| Имя при рождении: |
Адзаи Го |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Отец: | |
| Мать: | |
| Супруг: |
1-й: Садзи Кадзунари |
| Дети: |
От 2-го брака: |
Адзаи Го (яп. 浅井 江 Адзаи Го:), Эё (яп. 江与), Ого (яп. 小督 Ого:), или Сатоко (яп. 达子), (1573 — 3 ноября 1626) — японский государственный и политический деятель периода Адзути-Момояма. Была трижды замужем, первый раз за Садзи Кадзунари, своим двоюродным братом, но развелась с ним по приказу Тоётоми Хидэёси. Вторично вышла замуж за племянника Хидэёси, Тоётоми Хидэкацу, от которого родила дочь Тоётоми Садако, но он умер из-за болезни во время Корейской войны. В 1595 году вступила в брак в третий раз с Токугавой Хидэтадой, который впоследствии стал 2-м сёгуном из династии Токугава. Она стала матерью его преемника Иэмицу. У них также были дочери Сэнхимэ, Тамахимэ, Кацухимэ, Хацухимэ, Maцухимэ и ещё один сын Таданага. Хацухимэ была удочерена сестрой Ого Хацу, женой Kёгоку Taкацугу. Кроме того Адзаи Го была бабушкой императрицы Мэйсё.
Посмертное имя — Её высочество госпожа Сугэнъин (яп. 崇源院 Су:гэнъин).
Удача Хидэтады хорошо повлияла на жизнь Адзаи Го. Сохранившиеся записи купцов предметами роскоши дают нам представление о вкусах женщин привилегированного класса, к которым принадлежала Oгo и её сестры[1].
Генеалогия
Адзаи Го, также известная как Ого, была третьей и младшей дочерью Адзаи Нагамасы и Оити, младшей сестры Оды Нобунаги[2]. Тоётоми Хидэёси стал приёмным отцом и защитником Эё до её замужества[3].
Старшая сестра Эё, Ёдо-доно, при рождении Тятя, был видной наложницей Хидэёси, которая родила его наследника, Тоётоми Хидэёри[2].
Средняя сестра Ого, Хацу была женой Кёгоку Такацугу и матерью Кёгоку Тадатаки[2].
Захоронение
После того как Хидэтада передал должность сёгуна сыну Иэмицу и принял титул экс-сёгуна в 1623 году, Oгo взяла буддийское имя, Сугэнъин (яп. 崇 源 院 Су:гэнъин). Её мавзолей находится в Дзодзо-дзи, Сиба, в окрестностях Токио[4].
Посмертно награждена 1-м младшим чиновничьим рангом.
Taiga drama
В 2011 году по телеканалу NHK вышла историческая драма, Gō: Hime-tachi no Sengoku, основанная на жизни Oгo, которую играет актриса Юри Уэно[5].
Напишите отзыв о статье "Адзаи Го"
Примечания
- ↑ Hickman, Money L. et al. (2002). [books.google.com/books?id=l6z-BAf7UiwC&pg=PT283&dq=japan+golden+age+ohatsu&client=firefox-a Japan’s Golden Age: Momoyama, p. 283.]
- ↑ 1 2 3 [www.city.obama.fukui.jp/section/sec_sekaiisan/english/data/290.htm "The silk coloured portrait of wife of Takatsugu Kyogoku, "] Digital Cultural Properties of Wakasa Obama; [www.pref.gifu.lg.jp/pref/s11334/mannaka/e/sankai/sengoku/shiga/main.html Oichinokata], Gifu prefecture website
- ↑ Wilson, Richard L. (1985). [books.google.com/books?id=iK-GAAAAIAAJ&q=chacha+tokugawa&dq=chacha+tokugawa&lr=&client=firefox-a Ogata Kenzan (1663—1743), p. 40.]
- ↑ Tanabe Yasushi. [ci.nii.ac.jp/naid/110004322065/en «On the Sogenin’s Mansoleum at Zojoji Temple» (崇源院靈牌所造營考)]. Transaction of the Institute of Japanese Architects (建築学会論文集). No. 19360331, pp.317-323.
- ↑ [www.nhk.or.jp/pr/keiei/otherpress/pdf/20090617.pdf 大河ドラマ 第50 作 江（ごう） 姫たちの戦国]; [www.j-dorama.de/ent-news-1885.html «Atsuhime»-Autorin für NHKs 2011er Taiga-Drama gewählt (citing Tokyograph),] [www.j-dorama.de/faq.php J-Dorama].
Литература
Адзаи Го // 日本大百科全書 : 全26冊. — 2版. — 東京 : 小学館, 1994—1997.
- Hickman, Money L., John T. Carpenter and Bruce A. Coats. (2002). [books.google.com/books?id=l6z-BAf7UiwC&dq=japan+golden+age+ohatsu&client=firefox-a&source=gbs_navlinks_s Japan’s Golden Age: Momoyama.] New Haven: Yale University Press. ISBN 0-300-09407-8; ISBN 978-0-300-09407-7; [www.worldcat.org/oclc/34564921 OCLC 34564921]
- Wilson, Richard L. (1985). [books.google.com/books?id=iK-GAAAAIAAJ&q=chacha+tokugawa&dq=chacha+tokugawa&lr=&client=firefox-a Ogata Kenzan (1663—1743)] (PhD thesis/dissertation). Lawrence, Kansas: University of Kansas. [www.worldcat.org/oclc/19111312 OCLC 19111312]
Ссылки
- [web.archive.org/20101026074215/www.nhk.or.jp/otsu/go/ Телевизионная историческая драма NHK «Gō: Hime-tachi no Sengoku»] (яп.)
Отрывок, характеризующий Адзаи Го
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
