Грааль-Арельский

Грааль-Арельский
Имя при рождении:	Стефан Стефанович Петров
Псевдонимы:	Грааль-Арельский
Дата рождения:	8 (20) декабря 1888(1888-12-20)
Место рождения:	Санкт-Петербург
Дата смерти:	5 апреля 1937(1937-04-05) (48 лет)
Место смерти:	Чибью
Род деятельности:	поэт, писатель
Направление:	символизм, сциентизм, фантастика
Дебют:	1910
[az.lib.ru/g/graalxarelxskij/ Произведения на сайте Lib.ru]

Граа́ль-Аре́льский (наст. имя и фамилия Стефан Стефанович Петров, 1888—1937) — русский поэт и писатель.

Биография

Родился в 1888 (по другим сведениям — 1889) году в семье крестьянина. Учился в петербургском реальном училище А. Копылова, гимназии К. Мая. В 1909 году, по окончании гимназии, поступил на астрономический факультет Петербургского университета. В 1914 году был исключён из университета за неуплату. Работал в обсерватории Народного дома.^{[уточнить]}

В студенческие годы участвовал в революционном движении, был членом партии эсеров.

16 декабря 1935 года арестован. Спецколлегией Ленинградского областного суда 1 апреля 1936 года приговорён к 10 годам исправительно-трудовых лагерей по статье 58-10 УК РСФСР (антисоветская пропаганда и агитация). Наказание отбывал в Ухтпечлаге. Умер 5 апреля 1937 года в посёлке Чибью Коми АССР. Реабилитирован Верховным судом РСФСР 23 декабря 1964 года.

Творчество

Начал печататься в 1910 году. Вскоре познакомился с Игорем Северянином и К. Олимповым, вместе с которыми принимал участие в вечерах эгофутуристов.

В 1911 году в Петербурге вышла книга его стихов «Голубой ажур», отмеченная А. Блоком. Блок назвал псевдоним автора верхом кощунства и мистического анархизма. Саму же книгу Блок одобрил, написав:

Книжка Ваша (за исключением частностей, особенно псевдонима и заглавия) многим мне близка. Вас мучат также звёздные миры, на которые Вы смотрите, и особенно хорошо говорите Вы о звёздах…

Н. Гумилёв в критическом отзыве, отметив в поэзии Грааль-Арельского влияние И. Эренбурга, И. Северянина и «современных поэтов-экзотиков» и упрекнув автора в отсутствии «своего слова, которое необходимо сказать ценой чего бы то ни было и которое одно делает поэта», отметил, однако, «горячность молодости, версификационные способности, вкус и знание современной поэзии».

В конце 1911 года Грааль-Арельский познакомился с И. Игнатьевым, а в январе 1912 года вошёл в «Академию эгопоэзии» и стал членом её ректориата, одновременно вступив и в «Цех поэтов». Весной 1912 года по настоянию синдиков «Цеха» покинул «Академию» вместе с Г. Ивановым, опубликовав в «Гиперборее» и «Аполлоне» письмо-отречение.

Вторая книга стихов Грааль-Арельского «Летейский брег» вышла в 1913 году и ознаменовала переход автора от символизма, культивируемого в «Цехе поэтов», к пропагандируемому им «сциентизму». В ней были представлены образцы «научной поэзии» — стихи о космосе и планетах, о Джордано Бруно. Последнему впоследствии Грааль-Арельский посвятил свой роман «Враг Птоломея» (1928).

Стихи Грааль-Арельского публиковались во многих журналах, альманахах и газетах («Гиперборей», «Лукоморье», «Нива», «Новый журнал для всех», «Петербургский глашатай», «Нижегородец» и др.). После 1917 года он опубликовал поэму «Ветер с моря» (П., 1923), пьесу в стихах «Нимфа Ата» (П., 1923), писал детские стихи. Кроме того, писал прозу, в том числе фантастическую и научно-популярную. Опубликовал книги «Повести о Марсе» (Л., 1925), «Гражданин Вселенной» (Л., 1925), «Солнце и время. Популярная астрономия для крестьянской молодёжи» (М.-Л., 1926).

Фантастический сборник «Повести о Марсе» состоит из трех частей («Обсерватория профессора Дагина», «Два мира», «К новому солнцу»), связанных друг с другом только местом действия — Марсом. По мнению исследователя фантастики А. Первушина эта книга является предтечей «Марсианских хроник» Рэя Брэдбери. Грааль-Арельский иллюстрирует тезис о прямой связи между развитием общественного строя и научно-техническим прогрессом, однако понимает его своеобразно: он описывает не борьбу классов, а борьбу моноэтнических цивилизаций: высокоразвитой и первобытной.

Адреса в Петербурге/Ленинграде

• ул. Ленина, д. 20/66, кв. 20 (на момент ареста).

Публикации

Книги

• Голубой ажур: Стихи. — Спб., [тип. И. Флейтмана], 1911.
• Летейский брег. Стихи. — Изд. «Цех поэтов». СПб. 1913. 300 экз.
• Повести о Марсе. — Л.: Госиздат, 1925. 94 с.
• Гражданин Вселенной — Л., 1925.
• Солнце и время. Популярная астрономия для крестьянской молодёжи. — М.-Л., 1926.
• Враг Птоломея. — 1928.

Другие произведения

• Ветер с моря //П., 1923.
• Нимфа Ата //П., 1923.
• Подарок селенитов //Мир приключений, 1926. № 5.
• Человек, побывавший на Марсе //Мир приключений, 1927. № 7.

Литература

• [scifi.spb.ru/authors/g/grail_a/grail_a.htm Грааль-Арельский] // Энциклопедия фантастики: Кто есть кто / Под ред. Вл. Гакова. — Минск: ИКО «Галаксиас», 1995. — 694 с. — ISBN 985-6269-01-6.

Ссылки

• [vcisch2.narod.ru/GRAAL/Graal.htm Грааль Арельский]
• [magazines.russ.ru/arion/1996/1/arion_08.html «ЗАСАХАРЕ КРЫ» или Загадки эгофутуризма //Арион, 1996, № 1]
• [az.lib.ru/g/graalxarelxskij/text_0010.shtml Поэзия русского футуризма. Грааль-Арельский]

Отрывок, характеризующий Грааль-Арельский

– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!