Граббе, Павел Михайлович

Граф Па́вел Миха́йлович Гра́ббе (11 декабря 1875 — после 1939) — офицер Кавалергардского полка, Звенигородский уездный предводитель дворянства в 1911—1915 гг. Последний владелец подмосковной усадьбы Кораллово.

Биография

Православный. Из дворян Московской губернии. Сын генерал-майора Михаила Павловича Граббе и жены его Анны Алексеевны Хомяковой. Внук поэта А. С. Хомякова.

В 1888 году поступил в Пажеский корпус. В 1894 году был пожалован в камер-пажи, а 12 августа 1895 года выпущен из корпуса корнетом в Кавалергардский полк. В 1897 году назначен заведующим артелью нижних чинов. В 1899 году произведен поручиком, в 1903 году — штабс-ротмистром. В 1904 году назначен заведующим учебной командой, а в 1905 году — начальником обоза дивизии. С 20 декабря 1905 года командовал 2-м эскадроном Кавалергардского полка. В 1907 году произведен в ротмистры.

В 1910 году вышел в отставку с чином полковника. Владел имением Кораллово в Звенигородском уезде Московской губернии. 22 июля 1911 года пожалован в должность шталмейстера, а 13 сентября того же года избран Звенигородским уездным предводителем дворянства. Из наград имел ордена св. Станислава 3-й степени и св. Анны 3-й степени, а также медаль в память коронации 1896 года. После начала Первой мировой войны вернулся на военную службу полковником и 17 октября 1915 года назначен был командиром 3-го Таманского полка Кубанского казачьего войска.

В 1917 году был избран членом Поместного собора Православной церкви от мирян Владикавказской епархии. Во время Гражданской войны служил в Вооруженных силах Юга России по ведомству министерства внутренних дел. В начале 1920 года эвакуировался из Новороссийска на остров Лемнос, где похоронил жену и старшего сына. 10 июля 1920 года вернулся в Русскую армию барона Врангеля в Севастополе.

В эмиграции в Югославии, возглавлял русскую колонию в городе Турецкий Бечей. В 1921 году был членом Карловацкого Всезаграничного церковного собора. С середины 1920-х годов жил в своем имении на Волыни. Опубликовал брошюры «Свобода с православной точки зрения» (Варшава, 1930) и «О парижских “богословах”» (Ровно, 1937). В последней критиковал учение протоиерея Сергея Булгакова.

После присоединения Западной Украины к СССР в 1939 году, был репрессирован. По одним сведениям, погиб в лагере в 1941 году, по другим — в одном из лагерей Пермской области в 1943 году.

Семья

Был женат на Анастасии Георгиевне Демидовой (1880—1920), дочери Сердобского уездного предводителя дворянства Г. Е. Демидова. Их дети:

• Михаил (1901—1920), поэт. Умер вместе с матерью на Лемносе и был похоронен на 1-м русском кладбище у лагеря Калоераки.
• Георгий (1902—1995), выпускник Белградского университета, в монашестве Григорий, епископ РПЦЗ.
• Нина (1903—1987), в монашестве игумения Магдалина, настоятельница Леснинского монастыря РПЦЗ.

Источники

• Сборник биографий Кавалергардов: 1826—1908. — Санкт-Петербург, 1908. — С. 365.
• Список лиц, служащих по ведомству Министерства внутренних дел 1914 года (исправлен по 1 января). Ч. II. — СПб., 1914. — С. 366.
• Список полковникам по старшинству. Составлен по 1-е августа 1916 г. — Пг., 1916. — С. 269.
• Волков С. В. Офицеры российской гвардии: опыт мартиролога. — М.: «Русский путь», 2002. — С. 143.
• [zarubezhje.narod.ru/gi/g_016.htm Биография на сайте «Религиозные деятели русского зарубежья»]

Отрывок, характеризующий Граббе, Павел Михайлович

Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.


В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.