Грабкин, Леонид Гаврилович
| Леонид Гаврилович Грабкин | ||||||
| Род деятельности: | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Дата рождения: | ||||||
| Место рождения: |
посёлок Полигус, Эвенкийский автономный округ, СССР | |||||
| Гражданство: | ||||||
| Дата смерти: | ||||||
| Место смерти: | ||||||
| Награды и премии: |
| |||||
Леони́д Гаври́лович Гра́бкин (20 декабря 1939 года — 21 января 2014 года[1]) — советский оленевод. Полный кавалер ордена Трудовой Славы, Заслуженный работник сельского хозяйства РСФСР.
Биография
Родился в поселке Полигус Эвенкийского автономного округа (ныне район Красноярского края). По национальности — эвенк.
Окончил пять классов Байкитской средней школы. В возрасте 16 лет устроился в Байкитский оленеводческий совхоз учеником оленевода. В феврале 1970 года был назначен бригадиром Байкитского совхоза. В апреля 1974 года перешел работать в Суриндинский совхоз.
Возглавляемая им оленеводческая бригада ежегодно добивалась хороших показателей. Как руководитель показывал свои деловые качества, отличался принципиальностью и настойчивостью, благодаря чему добивался улучшения качественных показателей в оленбригаде.
Указами Президиума Верховного Совета СССР в 1974 и 1976 годах награждался орденами Трудовой Славы II-й и III-й степени.[1]
Указом Президиума Верховного Совета СССР в 1986 году Грабкин Леонид Гаврилович награждён орденом Трудовой Славы I-й степени, стал полным кавалером ордена.
Избирался членом Окружного комитета КПСС (1979—1985), депутатом Байкитского районного Совета народных депутатов (1977—1979).
В 1994 году вышел на пенсию.
Скончался 21 января 2014 года.[1]
Награждён медалями, ему также были присвоены звания «Заслуженный работник сельского хозяйства РСФСР» (1985), «почётный житель Эвенкийкого автономного округа» (1995).[2]. В 2003 году получил Свидетельство за № 10 с занесением записи в «Книгу Почета Сибири».[1]
Напишите отзыв о статье "Грабкин, Леонид Гаврилович"
Примечания
Ссылки
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=17578 Грабкин, Леонид Гаврилович]. Сайт «Герои Страны».
Отрывок, характеризующий Грабкин, Леонид Гаврилович
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
