Грабовац, Филипп

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Филипп Грабовац (хорв. Filip Grabovac; около 1697 Далмация Австрийская империя — 13 февраля 1749, остров Санто-Спирито) — хорватский священник и писатель. Просветитель.





Биография

Родился в селе близ г. Врлика (ныне Хорватия).

В детстве получил образование в монастыре францисканцев в Заостроге. Там же был послушником. В 1719 рукоположен, преподавал философию и теологию. Служил священником, затем около двадцати лет был капелланом хорватского кавалерийского подразделения на службе у Венецианской республики. Жил в Вероне, по долгу службы часто путешествовал в разных местах венецианской республики в северной Италии. На службе подорвал здоровье, дважды болел лихорадкой.

Пользовался большим авторитетом.

В 1747 году опубликовал в Венеции свою книгу «Cvit razgovora» тиражом 700 экземпляров. Произведение выделило его среди других францисканских священников и стало причиной преследований и преждевременной смерти.

Вскоре после выхода книги, автор был обвинён и оклеветан в Венеции. В результате этого, он был арестован в Вероне и заключён в известную тюрьму «Sotto i piombi», где Грабовац серьёзно заболел, и был переведен в монастырь на острове Санто-Спирито в Венецианской лагуне. Там он вскоре умер, измученный болезнью и лишением свободы в 1749 г.

Книги Грабоваца были властями сожжены в Сплите, Задаре и Венеции; сохранилось лишь 6 экземпляров, из которых только 2 — в целости.

Творчество

Книга «Czuijt razgouora, Naroda, i Jezika Jllirickoga, alliti Aruackoga, bj Sabrano, i sastauno ù dua dila» условно может быть разделена на две части: в первой преобладают моральные и познавательные тексты христианского мировоззрения по образцу средневековых (вопросы и ответы, проповеди, молитвы, религиозные споры, сатира на женщин, и т. д.). Есть также два стихотворных рассказа с сильно разветвленными сюжетными линиями приключенческого содержания. Во второй части — религиозные тексты в стихах и прозе, в котором рассказывается о события из истории Хорватии и за её пределами.

Произведения автора содержат сильно выраженные патриотические мотивы, которые говорят о бедственном положении хорватов в Республике Венеции.

Хотя Грабовац продолжал традиции предыдущих писателей эпохи Просвещения, его работы содержат много нововведений. Он боролся с суевериями и превозносил силу разума. Использовал штокавский литературный язык и, создавая свои собственные, новые слова, пополнял ими формирующийся языковой фонд. Говоря правду о положении своих соотечественников под властью Венеции, одновременно указывал на недостатки соотечественников, привнёс в хорватскую литературу свежее дыхание реальности, дух патриотизма и национального самосознания.

Филипп Грабовац стал предвестником хорватского национального возрождения и первой жертвой слова в хорватской истории, поскольку за свои писания был брошен в темницу венецианцами.

Труды

  • Esortazione amorosa, 1729.
  • Czuijt razgouora, Naroda, i Jezika Jllirickoga, alliti Aruackoga, bj Sabrano, i sastauno ù dua dila, 1747.
  • Pisma Od izgubljenoga Sina immenom File!, Novi i stari svetodanik illiti kalendar illiricski za proshto godischte 1822. , 1822

Напишите отзыв о статье "Грабовац, Филипп"

Ссылки

  • [www.bosnasrebrena.ba/v2010/povijest-provincije/znamenitiji-likovi-bosne-srebrene/66-fra-filip-grabovac-1698-1749.html Fra Filip Grabovac (1698. — 1749.)]

Отрывок, характеризующий Грабовац, Филипп

Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.