Грабовский, Казимеж
| Казимеж Грабовский польск. Kazimierz Grabowski<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 23 апреля 1921 — 30 июня 1924 | |||
| Предшественник: | Воеводство создано | ||
| Преемник: | Станислав Зимный | ||
| Отстранён от должности 10 марта 1924 | |||
| Рождение: | 1866 Лемберг, Австро-Венгрия | ||
| Смерть: | 3 февраля 1932 Львов, Польша | ||
| Образование: | Львовский университет | ||
| Профессия: | юрист | ||
Казимеж Грабовский (польск. Kazimierz Grabowski; 1866, Лемберг, Австро-Венгрия — 3 февраля 1932, Львув, Польша) — польский юрист, правительственный чиновник Австро-Венгрии. Воевода львовский.
Биография
В 1884 году закончил гимназию Франца-Иосифа, а затем юридический факультет Университета Яна Казимира. Работал в австро-венгерской администрации, достигнув поста начальника отдела в Министерстве внутренних дел Цислейтании в Вене. В 1915—1916 правительственный комиссар во Львове, затем староста самборского повята.
После восстановления независимости Польши, судья Высшего административного трибунала и Верховного суда. 23 апреля 1921 года был назначен на пост Львовского воеводы. К исполнению обязанностей приступил 1 сентября 1921 года, после начала действия закона о разделе территории бывшего Королевства Галлиции и Лодомерии на воеводства и о ликвидации Львовского наместничества[1]. 25 сентября 1921 года был ранен во время покушения Степана Федака на Начальника Государства Юзефа Пилсудского.
После конфликта с министром внутренних дел в правительстве Винценты Витоса, Владиславом Керникем, был отстранён от должности 10 марта 1924 года, а 30 июня 1924 года официально уволен с поста Львовского воеводы.
Напишите отзыв о статье "Грабовский, Казимеж"
Литература
- Grabowski Kazimierz w: Kto był kim w Drugiej Rzeczypospolitej (redakcja naukowa Jacek M.Majchrowski przy współpracy Grzegorza Mazura i Kamila Stepana), Warszawa 1994, wyd. BGW, ISBN 8370665691 s. 167;
Примечания
- ↑ [isap.sejm.gov.pl/DetailsServlet?id=WDU19210460282 Dz. U. z 1921 r. Nr 46, poz. 282]- Rozporządzenie Rady Ministrów z dnia 17 maja 1921 r. w przedmiocie wykonania art. 3 ustawy z dnia 3 grudnia 1920 r. o tymczasowej organizacji władz administracyjnych II instancji (województw) na obszarze b. Królestwa Galicji i Lodomerji z W. Ks. Krakowskiem oraz na wchodzących w skład Rzeczypospolitej Polskiej obszarach Spisza i Orawy, por. Agnieszka Biedrzycka, Kalendarium Lwowa 1918—1939 , Kraków 2012 wyd. Universitas, ISBN 97883-242-1678-9 s.129.
Отрывок, характеризующий Грабовский, Казимеж
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.
Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
