Грабский, Михаил Исаакович

Михаил Исаакович Грабский
Дата рождения	2 апреля 1923(1923-04-02)
Место рождения	Киев, СССР
Дата смерти	3 августа 2007(2007-08-03) (84 года)
Место смерти	Сент-Луис, США
Принадлежность	СССР СССР→ США США
Род войск	танковые войска
Годы службы	1941—1946
Звание
Часть	52-я гвардейская танковая бригада
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии
Связи	командир танка И. Г. Куперштейн
В отставке	начальник УкрГлавСнаба

Михаил Исаакович Грабский (2 апреля 1923 — 3 августа 2007) — советский танкист, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1944).

В годы Великой Отечественной войны — командир орудия танка Т-34 52-й гвардейской танковой бригады 6-го гвардейского танкового корпуса, гвардии сержант.

В 1982 году эмигрировал на постоянное место жительства в США, что было расценено руководством СССР как предательство. 14 апреля 1983 года М. И. Грабский был лишён звания Героя Советского Союза и всех наград. Однако 15 августа 2000 года решением Кассационной коллегии Верховного Суда Российской Федерации он был восстановлен в звании Героя Советского Союза.

Биография

Родился в 1923 году в Киеве в семье рабочего. Еврей. Окончил среднюю школу.

В годы Великой Отечественной войны

После начала Великой Отечественной войны через Петровский райвоенкомат города Киева 25 июня 1941 года добровольцем ушёл в Красную армию, став курсантом 21-го учебного автополка. В боях под Сталинградом был ранен. После излечения направлен на курсы танкистов.

Командир орудия танка Т-34 52-й гвардейской танковой бригады 6-го гвардейского танкового корпуса 3-й гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта, гвардии сержант М. И. Грабский отличился осенью 1943 года в ходе Киевской наступательной операции.

В конце сентября 1943 года советские войска создали плацдарм в районе Лютежа на правом берегу Днепра. 4 ноября 1943 года перед рассветом на плацдарм с парома высадились танки бригады. В ходе атаки на позиции противника М. И. Грабский находился в авангарде, уничтожил один тяжёлый танк «Тигр», тем самым, способствовал переправе основным силам 52-й гвардейской танковой бригады.

Переправившись, 52-я гвардейская танковая бригада перешла в наступление в направлении Пущи-Водицы. Танк № 224 гвардии сержанта М. И. Грабского действовал в первом эшелоне, в ходе боя был подбит в правый борт. Повреждения оказались незначительными, и уже через 2 часа машина была отремонтирована силами экипажа и приняла участие в обходном манёвре на Пущу-Водицу. К утру 5 ноября 1943 года Пуща-Водица была полностью очищена от противника.

52-я гвардейская танковая бригада получила новую задачу: энергичными действиями в направлении Святошино перерезать магистраль Киев—Житомир, затем овладеть железнодорожным узлом и населённым пунктом Фастов. Вместе с передовым отрядом соседней бригады танкисты устремились по тылам противника и, за несколько часов с боями преодолев расстояние в 60 километров, подошли к Фастову.

В числе первых экипаж танка № 224 (командир танка — И. Г. Куперштейн, заряжающий — гвардии сержант М. И. Грабский, стрелок-радист Б. И. Берестовский, механик-водитель В. Е. Бугаев) ворвался в город и вступил в бой с немецкими танками. От удачного выстрела немецкий средний танк «Пантера» вспыхнул раньше, чем её экипаж успел изготовиться к выстрелу. Поначалу немецкие части, оборонявшие город, растерялись, так как создалось впечатление, что в город ворвалось крупное соединение советских войск и что сопротивление бессмысленно. Бросив в панике свыше 50 исправных, гружённых имуществом автомашин, немецкие части отступили, но через некоторое время перешли в контратаку.

Завязался неравный бой: в течение 12 часов танкисты отбивали атаки. В частности, экипаж танка № 224 записал на свой боевой счёт 3 танка противника. После подхода помощи Фастов был освобождён.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1944 года за мужество и героизм, проявленные при форсировании Днепра и освобождении Киева гвардии сержанту Грабскому Михаилу Исааковичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 2131).

Танк № 224 гвардии сержанта М. И. Грабского в составе 52-й гвардейской танковой бригады, получившей почётное наименование «Фастовская», прошёл боевой путь от Киева до Берлина, участвовал в освобождении Праги.

Послевоенные годы

В 1946 году М. И. Грабский демобилизовался из армии, вернулся в Киев. В 1967 году он окончил Московский заочный институт местной промышленности. С 1979 года работал начальником УкрГлавСнаба.

В 1982 году эмигрировал на постоянное место жительства в США для воссоединения с семьёй сына. Руководство СССР расценило его отъезд как предательство, поэтому указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 апреля 1983 года за измену Родине М. И. Грабский лишён звания Героя Советского Союза и всех наград.

Указом Президента Украины от 2 декабря 1995 года М. И. Грабский был восстановлен в звании Героя Советского Союза и в правах на государственные награды бывшего СССР. Однако юридической силы данный Указ не имеет, так как правопреемником бывшего СССР является Российская Федерация.

Решением Кассационной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 15 августа 2000 года № КАС00-258 Михаил Исаакович Грабский восстановлен в звании Героя Советского Союза, а также ему возвращены все советские награды.

Проживал в штате Флорида (США). Умер 3 августа 2007 года в городе Сент-Луис (США).

Награды и звания

Советские государственные награды и звания:

• Герой Советского Союза (10 января 1944; медаль «Золотая Звезда» № 2131)
• орден Ленина (10 января 1944)
• орден Красной Звезды
• медали, в том числе:
  • медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
  • юбилейная медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина»
  • юбилейная медаль «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
  • юбилейная медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
  • юбилейная медаль «50 лет Вооружённых Сил СССР».

Память

Имя М. И. Грабского выбито золотыми буквами на пилонах Зала Славы Музея истории Великой Отечественной войны в Москве на Поклонной горе.

Литература

• Боевые звёзды киевлян: очерки о Героях Советского Союза — уроженцах Киева и Киевской области / сост.: И. В. Волков, К. Л. Клепик, А. К. Корнилов и др. — 3-е изд., перераб. — Киев: Политиздат Украины, 1983. — 518 с. — (Герои Советского Союза).
• Конев В. Н. Герои без Золотой Звезды: Биобиблиографический справочник / под ред.: М. В. Музалевского, О. Л. Деревянко. — М.: РИЦ «Кавалеръ», 2005. — Т. 1. — 193 с. — (Библиотека журнала «Кавалеръ»). — 1000 экз.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=4139 Грабский, Михаил Исаакович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Грабский, Михаил Исаакович

Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.