Климакс (риторика)

Климакс (от др.-греч. κλῖμαξ, букв. «лестница») — фигура речи, состоящая в таком расположении частей высказывания, относящихся к одному предмету, что каждая последующая часть оказывается более насыщенной, более выразительной или впечатляющей, чем предыдущая. Употребительнее латинский термин градация.

Термин заимствован у греческих грамматиков. Противоположное — ретардация (антиклимакс). Во многих случаях ощущение нарастания эмоциональной содержательности и насыщенности связано не столько со смысловым нарастанием, сколько с синтаксическими особенностями строения фразы.

В музыке аналогичное явление обозначают термином креще́ндо.

Примеры

И где ж Мазепа? где злодей?
Куда бежал Иуда в страхе?

— А. С. Пушкин. Полтава

Минуту!.. вспыхнули! пылают — легкий дым

— А. С. Пушкин. Сожжённое письмо

В заботе сладостно-туманной
Не час, не день, не год уйдёт…

— Е. А. Баратынский. Скульптор

Литература

• [feb-web.ru/feb/slt/abc/lt1/lt1-1741.htm Словарь литературных терминов]
• Градация (стилистическая фигура) ; Климакс (литератур.) — статья из Большой советской энциклопедии.

Отрывок, характеризующий Климакс (риторика)

– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.