Градовский, Григорий Константинович

Григорий Константинович Градовский
Дата рождения:	31 октября 1842(1842-10-31)
Подданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	13 апреля 1915(1915-04-13) (72 года)

Григорий Константинович Градовский (31 октября 1842— 13 апреля 1915) — русский журналист, публицист и общественный деятель.

Биография

Происходил из дворянского рода Градовских. Родился 31 октября 1842 года в Херсонской губернии в семье поручика. В 1852 году был принят во 2-й класс Первой Харьковской гимназии, и после окончания в ней курса в 1859 году, поступил на юридический факультет Харьковского университета.

В 1861 году он перешёл в Киевский университет, в котором он и окончил курс со степенью кандидата прав. Службу начал чиновником особых поручении при Киевском генерал-губернаторе А. П. Безаке, затем он состоял юрисконсультом в Министерстве Юстиции. Но вскоре он оставил эту службу из-за перемены в направлении его публицистической деятельности. Писал сначала в «Киевском Телеграфе», «Киевлянине», «Московских Ведомостях», «Русском мире», одно время он был даже редактором «Гражданина»

В 1870 году писал воскресные фельетоны в газете «Голос» под псевдонимом Галина. Но уже в 1873 году принял деятельное участие в газетах противоположного лагеря. Деятельное участие принимал в «Молве» и «Порядке». В последние годы Григорий Константинович состоял одним из главных сотрудников «Новостей».

Попытка издавать собственную еженедельную газету «Русское обозрение» окончилась очень печально. В течение двух лет с 1876 по 1878 гг. газета получила 11 предостережении, трижды была приостановлена и наконец по особому Высочайшему повелению закрыта. Отдельными изданиями Григорий Константинович напечатал свои корреспонденции с театра войны в Малой Азии и брошюру о М. Д. Скобелеве. Книга эта явилась протестом против культа Скобелева и особенно против шовинистических течений, связанных с его именем. «Сомневаясь в гениальности Скобелева и не возводя его в сказочные богатыри», Градовский признает, что в личности «белого генерала» сосредоточивалось много способностей и несомненно похвальных черт, но «они не в одинаковой степени были развиты и не всегда проявлялись в желательной гармонии и должном направлении». Книга эта была переведена на немецкий язык. Ещё резче Градовский выступил с протестом против культа М. Г. Черняева в статье «Архистратиг славянской рати», напечатанной в журнале «Вестник знания» в 1908 г. По мнению Градовского, «и в военной службе и в общей политической деятельности Черняев брался не за своё дело, переоценивал свои способности и почти обнаруживал свою бездарность, свои заблуждения рядом с постоянной готовностью ко всяким приключениям».

В 1884 г. напечатал в «Восходе» статью «К еврейскому вопросу», в которой выступил горячим защитником евреев против репрессивной политики русского правительства и нападок юдофобской прессы. В 1906 г. статья появилась отдельным изданием (в Варшаве), а в 1908 г. вошла в книгу «Итоги» (1862—1907 гг.) по поводу 45-летнего юбилея автора.

В 1895 г. — участвовал вместе с Н. К. Михайловским, К. К. Арсеньевым, А. Н. Бекетовым, В. А. Бильбасовым, С. А. Венгеровым и др. в подаче прошения о пересмотре закона о печати и составил к нему объяснительную записку. Самое деятельное участие Градовский принимал в организации кассы взаимопомощи русских литераторов и ученых, и своим возникновением она почти всецело обязана его энергии. Долгое время Градовский состоял её председателем.

В 1896 г. обращался письмом к К. П. Победоносцеву, убеждая его ходатайствовать перед государем о даровании России свободы печати. Скончался 13 апреля 1915 года.

Семья

• Брат Николай Константинович — херсонский помещик, владелец имения Макариха.
• Дочь Екатерина Григорьевна (1869—1934) — жена политика В. В. Шульгина. Была публицистом, писала для «Киевлянина», принимала активное участие в издании газеты, была её управляющим.
• Сын Виталий Григорьевич (1876 — начало 1930-х гг.) — податной инспектор
• Сын Сергей Григорьевич (даты жизни неизвестны) — податной инспектор.
• Дочь Софья Григорьевна — работала корректором и секретарём «Киевлянина».

Труды

• Война в Малой Азии в 1877 году : Очерки очевидца / [Соч.] Г. К. Градовского Санкт-Петербург : тип. и хромолит. А. Траншеля, 1878
• М. Д. Скобелев : Этюд по характеристике нашего времени и его героев / [Соч.] Г. К. Градовского Санкт-Петербург : тип. И. С. Леви, 1884
• В защиту русских, или Русский вопрос в еврейском вопросе / Г. К. Градовский Санкт-Петербург [и др.] : Правда, 1906 (Варшава)
• Две драмы: 1) Старый либерал, в 4 д. 2) Во имя любви, в 4 д. / Г. К. Градовский Киев : лито-тип. т-ва И. Н. Кушнерев и К°, 1907
• Итоги. (1862—1907) : К истории печати. Воспоминания (бытовые, литературные, военные). Избранные фельетоны : Историко-политические очерки и статьи / Г. К. Градовский Киев : тип. т-ва И. Н. Кушнерев и К°, 1908
• По поводу кончины С. А. Муромцева : Речь, произнес. основателем кассы взаимопомощи литераторов и ученых Г. К. Градовским, в общ. собр. её 10 окт. 1910 г. / [Григорий Градовский] Новгород : тип. Н. И. Богдановского, [1910]
• Война в Малой Азии в 1877 году : очерки очевидца / Г. К. Градовский Москва : Гос. публичная историческая библиотека России, 2008

Литература

Биографический словарь бывших питомцев Первой Харьковской гимназии за истекшее столетие с 1805 по 1905 год / Сост. Н. А. Чеканов. — Харьков: «Русская типо-лит.»: 1905. — VIII, 441 с.; 26 см.

Военная энциклопедия / Под ред. В. Ф. Новицкого и др. — СПб.: т-во И. В. Сытина, 1911—1915.

При написании этой статьи использовался материал из Русского биографического словаря А. А. Половцова (1896—1918).

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Градовский, Григорий Константинович

– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.