Градоначальство

Градонача́льство — с XIX века административно-территориальная единица в Российской империи, наряду с губерниями и областями. В градоначальство входил город с прилегающими землями, выделенный из губернии вследствие его особого значения или географического положения, и непосредственно подчинявшийся министру внутренних дел.

К 1917 году градоначальствами являлись:

• Одесса (с 1802 года),
• Керчь-Еникале (с 1821 года),
• Севастополь (с 1872 года),
• Петроград (с 1873 года),
• Николаев (с 1900 года),
• Ростов-на-Дону (с 1904 года),
• Москва (с 1905 года),
• Баку (с 1906 года),
• Ялта (с июня 1914 года).

Ранее существовавшие градоначальства:

• Феодосия (1802—1829 гг.),
• Таганрог (1802—1887 гг.),
• Измаил (1830—1835 гг.),
• Кяхта (1851—1863 гг.),
• Дербент (1860—1863 гг.),
• Дальний (1899—1905 гг.).

Санкт-Петербургское и Одесское градоначальства образовывали особые земские округа, так как петербургская и одесская городские думы пользовались правами уездного земского собрания и избирали гласных в соответствующие губернские земские собрания. Севастопольское и Керчь-Еникальское градоначальства входили в состав ялтинского и феодосийского уездных земств.

Градоначальством называлась также канцелярия градоначальника.

Устройство градоначальства

Во главе градоначальства стоял градоначальник, который назначался императором лично или по представлению Министерства внутренних дел. Градоначальник имел права, соответствующие правам губернатора, и руководил городской полицией, обеспечивал надзор за торговлей, почтой, судоходством, состоянием публичных, крепостных и портовых зданий.

В состав управления соответствующих градоначальств входили канцелярия и чиновники особых поручений.

В состав Санкт-Петербургского градоначальства на основании закона 8 июня 1889 года входили: градоначальник, помощник градоначальника, чиновники особых поручений, секретарь, канцелярия, врачебное управление градоначальства, техническая часть, адресный стол, общий полицейский архив и отделение по охранению общественной безопасности и порядка в Санкт-Петербурге. При градоначальстве также состояли совещательное присутствие, совещательное по врачебно-санитарной части присутствие и врачебно-полицейский комитет. В ведении градоначальства находились полицейский телеграф, редакция «Ведомости Санкт-Петербургского градоначальства», помещение для содержания неисправных должников, арестантские помещения при полицейских домах и инспекторы литографии, типографий и книжной торговли.

При одесском градоначальнике состоял также «учёный еврей».

Ликвидация градоначальств

Февральская революция упразднила институт градоначальства, заменив градоначальников на комиссаров Временного правительства. Градоначальства фактически сохранились, но были переименованы в Управления Комиссара Временного Правительства.

См. также

• Российская империя
• Территория Российской империи по состоянию на 1914 год
• Губернии и области Российской империи по состоянию на 1914 год
• Список губерний
• История административно-территориального деления России
• История России
• Город центрального подчинения (КНР)

Отрывок, характеризующий Градоначальство

– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.