Гражданская смерть
Гражда́нская смерть — лишение лица правоспособности, наступающее как уголовное наказание по приговору суда или в силу иных обстоятельств. Институт гражданской смерти возник в римском праве и сохранялся в законодательстве отдельных европейских стран вплоть до середины XIX века[1].
В римском праве существовал институт capitis deminutio maxima (дословно лат. наибольшее уменьшение правоспособности) — лишение всех прав гражданина. Первоначально capitis deminutio maxima применялось к гражданам, попавшим в плен к врагам или проданным в рабство. С течением времени появились и другие основания. Имущество лица, лишившегося прав (capite minutus), в зависимости от причин capitis deminutio переходило государству, кредитору и т.д.[2]
В Средние века аналогом гражданской смерти было объявление вне закона. Убийство или другое преступление, совершённое в отношении объявленного вне закона, не наказывалось, а наоборот, могло считаться полезным и богоугодным делом.
Объявление вне закона существовало в Русской правде как «поток и разграбление»[3]. Воинским уставом Петра I было введено такое наказание, как «шельмование», аналог гражданской смерти[1]. Ошельмованный считался «из числа добрых людей и верных извергнут», он не мог выступать свидетелем, за любые преступления кроме убийства, совершённые против ошельмованного, не полагалось уголовного наказания[4]. В 1766 году это наказание было заменено на лишение прав, то есть ограничение отдельных элементов правоспособности, но не полную её отмену[1].
Дольше всего гражданская смерть сохранялась во французском законодательстве, где она была отменена окончательно в 1854 году[1]. Согласно Кодексу Наполеона[5], приговорённый к гражданской смерти лишался прав владеть имуществом, вступать в брак, быть стороной в судебном процессе. Его имущество переходило к наследникам, как если бы он умер[6].
Следует, однако, заметить, что несмотря на отмену гражданской смерти Законом Франции от 31 мая 1854 г., её нормативно-правовые отголоски сохранялись после этого еще более полутора веков. Так, например, в статье 617 Кодекса Наполеона в редакции, действовавшей до вступления в силу Закона № 2009-526 от 12 мая 2009 г., было сказано, что узуфрукт прекращается ввиду «естественной и гражданской смерти узуфруктуария». Это же относится к статьям 1982 и 2003 Кодекса. Кроме того, до вступления в силу Закона № 2001-1135 от 3 декабря 2001 г. в Кодексе действовала также статья 718, которая предусматривала, что «наследство открывается в результате естественной смерти и гражданской смерти»[7].
См. также
Напишите отзыв о статье "Гражданская смерть"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Гражданская или политическая смерть // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ И. А. Покровский. § 50. Capitis deminutio // [lib.brstu.ru/website/bd/klassika_ros_civilizac/Elib/1257.html Основные проблемы гражданского права]. — 3-е изд. — М.: Статут, 2001. — 353 с. — ISBN 5-8354-0073-X.
- ↑ Н. С. Таганцев. 225. Дополнительные наказания: I. Лишение и ограничение прав // [www.allpravo.ru/library/doc101p/instrum106/item989.html Уголовное право (Общая часть). Часть 2]. — 2-е изд. — 1902.
- ↑ [www.adjudant.ru/regulations/1716-03.htm Воинский Устав 1716 года. Краткое изображение процессов или судебных тяжеб.]
- ↑ Подробнее о гражданской смерти, применявшейся во Франции согласно Кодексу Наполеона, см. В.Н. Захватаев. Кодекс Наполеона. Москва-Берлин: Инфотропик Медиа, 2012, С. 543.
- ↑ [www.napoleon-series.org/research/government/code/book1/c_title01.html#section2 Кодекс Наполеона, Книга I, глава 2, раздел 2] (англ.)
- ↑ См. В.Н. Захватаев. Кодекс Наполеона. Москва-Берлин: Инфотропик Медиа, 2012, С. 197.
|
Это заготовка статьи о праве и юриспруденции. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Гражданская смерть
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.
