Гражданские партнёрства в Швейцарии

Швейцарский федеральный закон о зарегистрированных гражданских партнёрствах однополых пар (нем. Bundesgesetz über die eingetragene Partnerschaft gleichgeschlechtlicher Paare, PartG) предоставляет возможность двум совершеннолетним лицам одного пола зарегистрировать гражданское партнёрство. Закон был принят в результате референдума 5 июня 2005 года (58 % голосов) и вступил в силу 1 января 2007 года.

Предыстория

Ещё с 2001 года в кантоне Женева на региональном уровне по образцу французского ПАКС был принят закон, дающий несостоящим в браке парам, независимо от пола и сексуальной ориентации, многие права, обязанности и меры защиты, которые имеют супружеские пары. Однако, этот закон не давал преимуществ в области налогообложения, социального обеспечения, или страховых взносов.

22 сентября 2002 года в кантоне Цюрих путём референдума (62,7 % голосов) на региональном уровне был принят закон об однополых партнёрствах, дающий несколько больше прав, чем женевский закон, но требующий от пары как минимум шестимесячного совместного проживания перед подачей заявления.

В июле 2004 года в кантоне Невшатель также прошёл закон о регистрации не состоящих в браке пар независимо от их пола и сексуальной ориентации.

Принятие закона

Федеральный закон о зарегистрированных гражданских партнёрствах однополых пар поддерживали Зелёная партия Швейцарии, Социал-демократическая партия Швейцарии, Христианско-демократическая народная партия Швейцарии и Либерально-демократическая партия Швейцарии (нем. Freisinnig-Demokratische Partei der Schweiz). Против принятия закона высказывались Швейцарская народная партия, Евангелическая народная партия Швейцарии (нем. Evangelische Volkspartei der Schweiz) и Федеральный демократический союз (нем. Eidgenössisch-Demokratische Union).

Швейцария стала первой страной мира, в которой вопрос о регистрации однополых пар был решён всенародным голосованием. Против введения однополых партнёрств проголосовали только 7 из 26 швейцарских кантонов и полукантонов (это по большей части католические сельские регионы): Юра, Вале, Тичино, Аппенцелль — Иннерроден, Ури, Швиц и Тургау.

Содержание закона

• Закон позволяет гомосексуальным парам регистрировать свои отношения с целью облегчения решения многочисленных вопросов, связанных с медицинским и пенсионным страхованием, налогообложением, пенсией, совместным владением имущества, наследованием имущества и т. д.
• Усыновление детей и доступ к средствам искусственного оплодотворения и репродуктивной медицины законом запрещаются.
• Закон не предусматривает совместной «семейной» фамилии партнёров. Однако, не запрещается использовать общую составную фамилию (записывая две фамилии через знак «тире») в повседневной жизни, а также использовать фамилию партнёра в качестве псевдонима. С этими фамилиями разрешается даже подписывать документы, если подписывающий человек может быть однозначно идентифицирован. Кроме того, такую «семейную фамилию» или «псевдоним» разрешается дополнительно вносить в паспорт, однако она не является официальной фамилией.
• Требования для приобретения гражданства Швейцарии иностранным лицом, заключившим гражданское партнёрство с гражданином Швейцарии, не отличаются от общих условий натурализации иностранных граждан. Однако, требования на минимальные сроки постоянного непрерывного проживания на территории страны сокращаются (пять лет проживания в Швейцарии и три года нахождения в партнёрстве).
• Иностранные гражданские партнёрства и однополые браки на территории Швейцарии приравниваются к швейцарским гражданским партнёрствам.

30 сентября 2011 года Национальный совет Швейцарии 97 голосами против 83 отклонил петицию предоставить состоящим в партнёрстве однополым парам право на совместное усыновление детей. С данной инициативой выступали швейцарские ЛГБТ-организации. Несмотря на сохранившийся запрет, 86 % швейцарцев, согласно проведённым опросам, поддерживают юридическое признание прав гомосексуальных родителей. Однако, в настоящее время гомосексуалы имеют право на усыновление лишь в качестве отдельных персон, но не как пары.

В 2012 году Швейцария отметила пятилетний юбилей официального признания однополых семей, а 14 марта Верхняя палата Парламента 21 голосом против 19 приняла закон в поддержку усыновления однополыми парами.

Статистика и региональные различия

Первой парой, заключившей однополый союз, стали мужчины 89 и 60 лет, прожившие вместе более 30 лет. За первые пять месяцев действия закона было заключено 1.127 однополых гражданских партнёрств, в том числе 813 — мужчинами и 314 — женщинами. Как и следовало ожидать, после «бума» в первые недели, количество заключённых союзов постепенно снижалось. Кроме того, наблюдаются и региональные отличия. Большее количество партнёрств заключается в крупных городах.

Согласно данным Федерального статистического бюро Швейцарии к началу декабря 2010 года в Швейцарии было зарегистрировано 4,480 гражданских партнёрств. В частности, в партнёрства вступили 3,141 пара мужчин и 1,339 пар женщин. Наибольшее число однополых партнёрств заключено в кантонах Цюрих, Во, Берн и Женева. За весь период действия закона расторгнуто было лишь около 200 однополых союзов.

Одним из первых правом заключения партнёрства воспользовался известный 104-летний швейцарский певец Юг Адемар Кюэно, который 19 января 2007 года официально зарегистрировал свои отношения с 64-летним Альфредом Огюстеном, спутником своей жизни на протяжении последних более чем 20 лет.

Во всех кантонах Швейцарии были приняты ряд местных региональных законов, уточняющих или дополняющих основной закон. Например, в кантоне Женева в мае 2007 года народным референдумом (87 % голосов) на местном уровне был принят закон, освобождающий однополых партнёров, состоящих в зарегистрированном гражданском партнёрстве, от налога на наследство.

Реакция церквей

• Христианско-католическая церковь Швейцарии рассматривает гомосексуальные отношения как морально приемлемые и совершает благословения однополых пар, хотя и проводит различие между браком мужчины и женщины и однополым союзом.
• Реформатская церковь Швейцарии в кантонах Шаффхаузен, Берн-Юра-Золотурн и Цюрих также проводит церемонии венчания однополых пар.

Однополый брак

С 2005 года также возможны ситуации, когда в браке состоят два лица одного пола. Однако, существование однополого брака в Швейцарии возможно лишь в случае, когда один из партнёров сменил пол, а брак был заключён ещё до проведения операции. Такой брак признаётся государством.

В 2015 году от партии Христиан Демократов поступило предложение провести референдум по поводу точного определения брака и решить, будет ли понятие "брак" гендерно-нейтральным. 28 февраля 2016 года в Швейцарии прошёл референдум,  где граждане высказались "ПРОТИВ" с небольшим перевесом (50,8 % против и 49.2 % за). Однако в Швейцарии результат референдума высчитывается на основании большинства проголосовавших кантонов, а не на основании большинства голосов граждан. По результатам референдума 17 кантонов высказались за и 6 кантонов против. Таким образом, консервативное конституционное определение брака отменео с 28 февраля 2016 года, что дает возможность для проведения референдума о наделении однополых пар правом вступать в полноценный брак. Либеральная партия Зеленых неоднократно выступала с данной инициативой, но референдум не мог быть проведен из-за противоречия с конституцией страны.

Согласно опросу, проведенному в 2013 году, 63 % швейцарцев поддерживают право однополых пар на брак и право усыновлять детей.

Ссылки

• [www.admin.ch/ch/d/sr/c211_231.html Schweizer Partnerschaftsgesetz (PartG)]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Гражданские партнёрства в Швейцарии

В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.