Гражданское оружие

Понятие гражданское оружие включает в себя всё множество холодного и огнестрельного оружия, доступного для приобретения и повторной продажи, хранения, ношения (свободное ношение гражданского оружия ограничено в ряде стран) и применения гражданским населением при условии получения необходимого разрешения органа государственной исполнительной власти или местного самоуправления или без необходимости в таковом. К нему в частности относится: охотничье, промысловое, спортивное, туристическое, самообороны и другие разновидности, за некоторыми исключениями, которые хотя и могут использоваться для нанесения телесных повреждений, но конструктивно предназначены для других целей, например, кухонные ножи к гражданскому оружию не относятся, как и к оружию вообще, так как являются кухонными принадлежностями, разделочные и хозяйственные ножи соответственно хозяйственно-бытовой принадлежностью, канцелярские ножи — канцелярской принадлежностью, строительные пистолеты соответственно являются строительно-монтажным оборудованием и т. д.

Определение

Понятие «гражданское оружие» в том или ином виде существует в законодательстве практически всех государств, либо в ратифицированных органами законодательной власти данных государств международных соглашений (конвенций). От определения термина «гражданское оружие» в нормативно-правовых актах конкретного государства зависит какие именно предметы в данном государстве относятся к оружию вообще и к гражданскому оружию в частности. В строгом смысле этого слова, гражданским оружие может быть только в странах с республиканской формой правления, в странах с монархической формой правления речь может идти о вооружении подданных, однако, здесь и далее в статье эти два понятия будут рассматриваться как родственные под общим названием «гражданское оружие».

Практическая потребность

Право на владение оружием лиц гражданского населения имеет под собой диалектическую основу. Как отмечает доктор исторических наук, академик А. И. Фурсов, вооружённый человек — очень плохой объект для эксплуатации.

Британское содружество

В Великобритании и странах Британского содружества, за исключением наиболее удалённой периферии имперских колоний, в метрополии (на Британских островах) населению традиционно запрещено владеть каким бы то ни было оружием, кроме охотничьего и антикварного коллекционного, которое могли себе позволить только состоятельные королевские подданные.

Европейские страны

После разделения мирных и военных трудовых функций в VIII—IX вв. гражданское население европейских королевств, княжеств, графств, курфюрств, епископств и прочих субъектов международных правовых и торговых отношений в эпоху феодальной раздробленности было лишено права на владение оружием, которое стало привилегией феодалов различного уровня. Это приводило к тому, что часть населения, не желавшего жить под феодально-крепостным гнётом и не согласная с запретом на владение оружием, сбивалась в шайки и банды, занимавшиеся разбоем, нападением на феодалов и феодально зависимые поселения. В Северо-Восточной Европе и на Руси, поскольку феодализм в русских землях развивался не «вглубь», а «вширь», процесс разделения производственных функций не повлиял на владение оружием свободного и частично свободного (робичичи) населения ввиду наличия угрозы набегов со стороны кочевых народов, обезоруживание населения произошло значительно позже, чем в Западной и Центральной Европе — с началом ордынского периода русской истории; дольше всего массово вооружёнными оставались сопротивлявшиеся насильственной христианизации балто-славянские языческие племена в приваряжских землях и на территории современных Польши, Беларуси, Полесья, а также жители Новгородской республики и её союзников — княжеств Северо-Западной Руси. Разделение трудовых функций на военные и гражданские имело под собой целый ряд культурно-исторических и географических предпосылок.

В современном Европейском Союзе, законодательство различных государств-членов союза предусматривает различные меры регулирования оборота оружия на руках у гражданского населения, как правило, разрешёнными к купле-продаже и хранению при наличии соответствующего разрешения органов государственного контроля являются образцы травматического оружия для самообороны, спортивного и охотничьего оружия.

Российская Федерация

В Российской Федерации приобретение, хранение и ношение гражданского оружия возможно при наличии соответствующих разрешительных документов, полученных в предусмотренном законом порядке в органах разрешительной системы, для лиц, владеющих наградным оружием, разрешительные документы от органов разрешительной системы не требуются, достаточно документов о награждении, изданных конкретным должностным лицом — представителем органа государственной власти, принявшим решение о награждении, тем не менее, наградное оружие в отличие от приобретённого гражданского не может быть отчуждено (подарено или продано) третьим лицам, а в случае смерти владельца или других обстоятельств, исключающих дальнейшее распоряжение им (без формального оспаривания права владения), передаётся на хранение в музейные учреждения, либо в местные органы внутренних дел.

Для различных субъектов федерации строгость надзора за оборотом оружия на руках у гражданского населения может быть различной в зависимости от исторических предпосылок и традиций коренного населения данного края. Для республик Северного Кавказа и южных областей (казачьих земель), не подвергшихся принудительному расказачиванию в годы становления советской власти, традиционным является приобщение к оружию мальчиков (преимущественно) с юных лет, практически с раннего детства, в виде набора различных ритуалов и церемоний, наподобие передачи старшему сыну отцовской или дедовской шашки, кинжала и т. п. Представители органов внутренних дел из числа местных жителей, как правило, достаточно благосклонно относятся к нестрогому соблюдению местным населением требований законодательства о гражданском оружии, даже в том случае, если отдельные его положения нарушаются, что обусловлено необходимостью уважения представителей государственной власти к традициям коренных народов и народностей России.

Для великорусских земель ещё с дореволюционных времён традиционным является отсутствие у гражданского населения оружия. Поэтому проблема массового распространения оружия на руках у населения, в сравнении с южнорусскими землями и кавказскими республиками не стоит остро. Отдельные активисты и группы интересов выступают за легализацию короткоствольного огнестрельного оружия для населения.

Соединённые Штаты Америки

Первые британские колонисты в Виргинии (тогда они ещё не назывались колонистами) не имели на руках ни огнестрельного, ни холодного оружия. Мушкеты, палаши и пики хранились в специально оборудованном для этих целей помещении (комнате хранения оружия) в резиденции уполномоченного представителя Виргинской компании и выдавались поселенцам по его решению в случае возникновения угрозы со стороны коренного населения (индейцев), а также в ходе карательных рейдов на индейские поселения. Ответственными лицами компании проводился ряд экспериментов с выдачей населению (первое время, практически всё население Виргинии было мужским, за исключением нескольких женщин) оружия на руки, им даже разрешалось самостоятельно проводить занятия по огневой подготовке, однако, категорически запрещалось отдавать или продавать оружие «дикарям» (коренному населению), а также обучать их приёмам стрельбы. Позже, с упразднением Виргинской компании, на территориях которой и проживали первые британские поселенцы на Североамериканском континенте и с расширением британских территорий, права взрослого мужского населения (колонистов) в части владения огнестрельным оружием были расширены относительно хранения оружия дома и ряда других преференций, однако, владельцам оружия запрещалось держать дома огнеприпасы (что было уголовно наказуемым деянием, приравненным к бунтовщичеству), — дымный порох сдавался населением представителям королевской администрации и хранился на королевских пороховых складах или в погребах, а затем выдавался гражданам по требованию для охоты на крупную и мелкую дичь, а также для других нужд с внесением записи в журнал учёта выданных огнеприпасов — кому, когда и сколько пороха было выдано на руки. По мере роста национального самосознания и самоотождествления себя жителями колоний не как британскоподданных жителей Североамериканского континента, а как американцев, раздельное хранение оружия и боеприпасов к нему приобретало всё большее значение для королевской администрации, как один из способов профилактики сепаратистских поползновений, а для сторонников обретения колониями частичной автономии или полного государственного суверенитета (взгляды которых варьировались от умеренно пробританских до радикально антибританских) как повод для подстрекательства сограждан с указанием на то, что королевская администрация не доверяет королевским подданным, «боится» собственного населения и так далее. Современная американская практика хранения дома оружия и боеприпасов к нему стала распространяться только после окончания Войны за независимость североамериканских колоний и далеко не сразу, постепенно распространяясь с запада на восток, от жителей удалённых районов (фронтира), которые испытывали на себе наименьший контроль со стороны королевской администрации в годы зависимости от Британской империи и практическое отсутствие какого бы то ни было контроля вообще в первые годы независимости.

На современном историческом этапе, в зависимости от законодательства штатов и административно-территориальных единиц с особым статусом управления, гражданам может быть либо строго запрещено владение оружием (преимущественно в крупных городах страны), либо разрешено не только приобретение и владение оружием, но и его хранение и свободное ношение безо всяких разрешительных документов с условием, что оружие носится открыто, на виду у окружающих сограждан (преимущественно в малонаселённой местности). Ограничением, общим для всех штатов, является скрытое ношение оружия, которое на территории США разрешено только сотрудникам федеральных органов внутренних дел и государственной безопасности (Federal law enforcement agencies) при исполнении ими служебных обязанностей — всего более ста субъектов оперативно-розыскной деятельности федерального уровня, правила ношения оружия для которых регламентированы федеральными законодательными актами и ведомственными инструкциями, а также сотрудников полиции штатов и муниципальных органов полиции (департаментов, отделений, участков), правила ношения оружия для которых регламентируются каждым отдельным штатом и конкретным населённым пунктом самостоятельно.

См. также

• Право на оружие (движение)

Отрывок, характеризующий Гражданское оружие

Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.