Грамматика Пор-Рояля

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

«Всео́бщая и рациона́льная грамма́тика Пор-Роя́ля», «Грамма́тика Пор-Роя́ля» (фр. Grammaire générale et raisonnée de Port-Royal) — книга, изданная аббатами монастыря Пор-Рояль Антуаном Арно и Клодом Лансло в 1660 году. Разрабатывалась для серии учебников Пор-Рояля наравне с пособием по логике[1][2]. Стала первым фундаментальным грамматическим сочинением, относимым к универсальным грамматикам, в которых грамматические категории объясняются через категории мышления и восприятия человеком действительности[3].

Полное название книги выглядит так: «Всеобщая и рациональная грамматика, содержащая основы искусства речи, изложенные ясно и естественно; рациональные основания того, что является общим для всех языков, как и главных различий между ними; а также многочисленные замечания о французском языке»[4].

Основа теории, изложенной в «Грамматике Пор-Рояля», — описание «операций рассудка», посредством которых воспринимается, анализируется и осмысливается окружающая действительность; по мнению авторов «Грамматики…», названные операции постижимы исключительно через язык и выразимы лишь с его помощью[3].

Для выявления универсальных моментов, обязательных во всех конкретных языках, авторы используют в основном факты французского языка, привлекая для сравнения примеры из древнегреческого, латинского, древнееврейского, испанского, итальянского, английского и немецкого языков. Тем самым авторы следуют индуктивному методу доказательства. Однако индукция «Грамматики…» отличается неполнотой, и потому полученные результаты не могут претендовать на универсальность. «Грамматика…» представляет собой скорее характерологическое описание французского языка в сопоставлении, с одной стороны, с логической структурой, а с другой — с некоторыми языками[5].





Структура книги

«Грамматика…» разделена на две части. Первая из них носит название «Слова как звуки» и состоит из шести глав. Вторая часть называется «Слова как средства выражения и передачи мысли»; её составляют 24 главы. Именно в ней содержатся положения об «основных операциях рассудка» (представлении, суждении, умозаключении) и соответствующих им категориях языка[3]. Операциям соответствуют различия между частями речи: имена существительные, прилагательные, местоимения и артикли соотносятся с представлением, глаголы — с суждением; способность к умозаключению находит выражение в связном тексте. Впрочем, авторы грамматики признавали необходимым для определения частей речи учёт роли слов в предложении.

Ключевые идеи

Грамматика определяется авторами как «искусство говорить». При этом «говорить — значит выражать свои мысли знаками, которые люди придумали для этой цели»[4]. Авторы основываются на том, что, поскольку «искусство мыслить» (логика) является общечеловеческим и не зависит от того, на каком языке говорит и думает индивид, то и грамматика должна быть всеобщей[5].

«Общее» и «частное» в языке

В «Грамматике…» различаются «общее» — логико-смысловые категории, так или иначе выражаемые в лексике и грамматике языков — и «частное», то есть грамматическая организация отдельных языков. Установить, является ли категория общей, присущей всем языкам, по мнению авторов грамматики, можно посредством изучения частных фактов языков[3].

Связь с идеями картезианства

Обсуждение идей, содержащихся в «Грамматике Пор-Рояля» и «Логике Пор-Рояля», можно найти в книге Н. Хомского «Картезианская лингвистика» (англ.)[6].

Напишите отзыв о статье "Грамматика Пор-Рояля"

Литература

  • Arnauld, A., Lancelot, C. [books.google.com/books?id=6tMFAAAAQAAJ Grammaire générale et raisonnée de Port-Royal]. — Seconde édition. — Paris: Bossange et Masson, 1810.
  • Арно А., Лансло К. Грамматика общая и рациональная Пор-Рояля: Пер. с франц., коммент. и послесл. Н. Ю. Бокадоровой / Общ. ред. и вступ. ст. Ю. М. Степанова. — М.: Прогресс, 1990. — 272 с.

Примечания

  1. Arnauld, A., Nicole, P. [www.archive.org/download/fre_b1210948/fre_b1210948.pdf La logique, ou L'art de penser].
  2. Эдельштейн Ю. М. Пор-Рояля грамматика // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
  3. 1 2 3 4 Бокадорова Н. Ю. [tapemark.narod.ru/les/536a.html Универсальные грамматики] // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В. Н. Ярцевой. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — 685 с. — ISBN 5-85270-031-2.
  4. 1 2 Арно А., Лансло К. Грамматика общая и рациональная Пор-Рояля: Пер. с франц., коммент. и послесл. Н. Ю. Бокадоровой / Общ. ред. и вступ. ст. Ю. М. Степанова. — М.: Прогресс, 1990. — 272 с.
  5. 1 2 Левицкий Ю. А., Боронникова Н. В. История лингвистических учений. — М.: Высшая школа, 2009. — 302 с. — ISBN 978-5-06-006157-4.
  6. Хомский Н. Картезианская лингвистика. Глава из истории рационалистической мысли: Пер. с англ. / Предисл. Б. П. Нарумова. — М.: КомКнига, 2005. — 232 с. — (История лингвофилософской мысли). — ISBN 5-484-00181-1.
  7. </ol>

Отрывок, характеризующий Грамматика Пор-Рояля

Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.