Грамматика (описание языка)
Поделись знанием:
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.
В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
Грамма́тика (от греч. γράμμα — «запись»), как описание языка — это научное произведение, описывающее грамматический строй языка. Представляет собой плод работы учёных, занимающихся грамматикой как наукой.
- В зависимости от того, к какой аудитории они обращены, выделяются грамматики:
- учебные и научные,
- школьные и академические,
- грамматики родного языка (для носителей языка) и грамматики изучаемого чужого языка (напр., русская грамматика Г. В. Лудольфа (Heinrich Wilhelm Ludolf, «Grammatica russica». Oxford, 1696) для европейцев, изучающих русский язык),
- грамматики для людей и для компьютеров.
- С точки зрения предмета описания различают одноязычные, сопоставительные и исторические (в том числе сравнительно-исторические, или сравнительные) грамматики.
- Напр., «Российская грамматика» М. В. Ломоносова 1755, двухтомная «Грамматика русского языка» 1952-54, вышедшая под ред. В. В. Виноградова и Л. В. Щербы, «Грамматика современного русского литературного языка» 1970 и «Русская грамматика» 1980 в двух томах (обе под ред. Н. Ю. Шведовой) являются одноязычными.
- Примеры сопоставительных грамматик — изданная в Братиславе книга А. В. Исаченко «Грамматический строй русского языка в сопоставлении со словацким. Морфология» (в двух томах, 1952-60), вышедшая в Праге «Русская грамматика» (под ред. Е. Кржижковой и О. Лешки, 1979).
- К историческим относятся, напр., «Историческая грамматика русского языка» Ф. И. Буслаева (1858), одноимённая книга В. И. Борковского и П. С. Кузнецова 1965 и др.
- «Сравнительная грамматика славянских языков» французского учёного А. Вайяна, 5 томов которой вышли на французском языке в 1950-77, является сравнительно-исторической.
- Грамматическое описание может отвлекаться от фактов фонетики и лексикологии (при узком подходе к пониманию предмета грамматики) или, напротив, включать их (при широком подходе).
- Грамматика, претендующая на полноту и ясность, стремится быть максимально согласованной с грамматич. пометами при словах, входящих в прилагаемый к этой грамматике словарь (такое описание языка называют интегральным); см. Грамматические словари.
- С точки зрения описываемой формы речи грамматики устной речи противопоставлены грамматикам письменной речи.
- Грамматика может быть направлена от форм к значениям (пассивная или рецептивная грамматика) или от значений к формам (активная или продуктивная грамматика).
- Грамматикам, стремящимся к полноте охвата фактов описываемого языка (языков), называемым экстенсивными, противопоставлены описания, ограничивающиеся лишь его (их) «ядерными» фактами, — рестриктивные грамматики (напр., грамматический очерк, иногда публикуемый в приложении к словарю данного языка или в составе лингвистической энциклопедии).
- С точки зрения охвата стилей выделяют грамматики нейтральные и стилистически специализированные. Ориентированные на языковую норму грамматики называют нормативными, на узус (бытующее употребление форм) — узуальными.
- Грамматика может иметь разные цели. Теоретические грамматики служат познавательным целям, а практические — целям обучения.
- Среди теоретических выделяются описывающие одни языковые формы через другие (т. н. формалистические, или структурные, грамматики) и объясняющие языковые формы через их отношение к внеязыковой действительности (семантические, или менталистические, грамматики).
- По установке грамматиста грамматики подразделяются на описательные (дескриптивные), то есть констатирующие, и предписательные (прескриптивные), то есть рекомендующие, как надо писать и говорить.
- Грамматики описывают язык с различных точек зрения: обучают говорению и письму или слуховому восприятию и чтению текста; описывают систему языка или образование одних форм от других, переходы одних форм в другие, замену одних форм другими; ограничиваются констатацией фактов языка или описывают функционирование форм в речи.
Напишите отзыв о статье "Грамматика (описание языка)"
Литература
- Дурново Н. Н. Повторительный курс грамматики русского языка. Ч. 1-2. М., 1924—1928;
- Карцевский С. И. Повторительный курс русского языка. М. Л., 1928;
- Шведова Н. Ю. Грамматика // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990, с. 113—115;
- Зализняк А. А. Грамматические сведения // Зализняк А. А. Грамматический словарь русского языка. М., 2003, с. 23-142;
- Гуревич В. В. Теоретическая грамматика английского языка. М., 2003;
- Книга о грамматике. Русский язык как иностранный. М., 2004;
- Гак В. Г. Теоретическая грамматика французского языка. М., 2004;
- Золотова Г. А., Онипенко Н. К., Сидорова М. Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М., 2004;
- Givón T. The grammar of English. N.Y., 1992;
- Harris Z. S. A grammar of English on mathematical principles. N.Y., 1982;
- Quirk R., Greenbaum S., Leech G., Svartvik J. A comprehensive grammar of the English grammar. L. N.Y., 1985;
- Arrivé M., Cadet F., Galmiche V. La grammaire d’aujourd’hui. Guide alphabétique de linguistique française. P., 1986;
- Chevalier J.-Cl. et al., Grammaire Larousse du français contemporain, Paris, 1989;
- Eisenberg P. Grundriß der deutschen Grammatik. Stuttgart, 1989;
- Alarcos Llorach E., Gramática de la lengua española, Madrid, 1994;
- Riegel M., Pellat J. Ch., Rioul R. Grammaire méthodique du français. P., 1994;
- Renzi L., Salvi G., Cardinaletti A. (a cura di). Grande grammatica italiana di consultazione, I, II, III. Bologna, 1988—1995;
- G. Zifonun, L. Hoffmann, B. Strecker et al. Grammatik der deutschen Sprache. de Gruyter, Berlin/New York, 1997;
- Gramática Descriptiva de la Lengua Española, tomo 1 2. Madrid, 1999;
- Duden Grammatik der deutschen Gegenwartssprache, neue Rechtschreibung. 6. Aufl. Mannheim, 2005.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Грамматика (описание языка)
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.
В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
