Гранада
Город
|
Грана́да (исп. Granada [ɡɾaˈnaða]) — город и муниципалитет в Испании, столица провинции Гранада в составе автономного сообщества Андалусия. Муниципалитет находится в составе района (комарки) Вега-де-Гранада. Занимает площадь 88,02 км². Население Гранады составляет 234 325 человек (на 2009 год).
Содержание
История
Гранада известна как иберское и финикийское поселение Илиберра ещё с 500 до н. э. Благодаря защищённому расположению среди окружающих гор и весьма плодородной земле предполагается существование здесь селений ещё в более глубокой древности. После завоевания Пиренейского полуострова римлянами существование поселения под именем Илиберры письменно доказано. После распада Римской империи регион попал под влияние североафриканского государства вандалов, после его распада в 534 на несколько десятилетий во власть Византии. С начала VII века принадлежал иберийскому государству вестготов.
Гранадский эмират
В 711 году город был захвачен маврами, и его стали называть на арабский манер — Ильбира. В качестве столицы провинции в 756 году в 10 км к северо-востоку был заложен город Мадинат Ильбира, в то время как район старого поселения стал называться Калат Гарната, откуда и произошло современное название города.
После падения халифата Кордовы в 1012 году власть над городом перешла к берберскому владыке Зави ибн-Зири, сделавшему Гранаду резиденцией династии Зиридов, которые правили ей на протяжении 80 лет, превратив её в одно из наиболее процветающих государств южной Андалусии. После их свержения владеть Гранадой стала династия Алморавидов, а после них — султанат Насридов (с 1238 по 1492 гг.). При дворе последних видную роль играли благородные Абенсераги.
Конец Реконкисты
2 января 1492 года насридский правитель Мохаммед XII (Боабдиль) капитулировал перед осаждавшими Гранаду испанцами и передал город, бывший последним оплотом ислама на полуострове, королеве Изабелле Кастильской и королю Фердинанду II Арагонскому. Это событие ознаменовало конец долгого процесса Реконкисты Пиренейского полуострова христианским миром. Согласно договору, заключённому при капитуляции, католическое войско проводило маврское население до побережья, откуда оно отправилось в Северную Африку, в пределы сегодняшнего Марокко. Хотя первоначально договор о капитуляции гарантировал лояльное отношение к побеждённым, вскоре испанцы стали притеснять население, ограничивая его свободу, увеличивая налоги и насильственно обращая в христианство[1].
31 марта 1492 года в гранадском дворце Альгамбра католическими королями Фердинандом и Изабеллой был подписан знаменитый декрет об изгнании евреев с территории их королевства, получивший название по месту подписания (El Decreto de la Alhambra или Edicto de Granada)[2].
В 1499 году на центральной площади Бибаррамбла в Гранаде по указанию толедского архиепископа Хименеса де Сиснероса были сожжены около десяти тысяч трактатов по исламской теологии, экземпляры Корана и прочие сочинения. Архиепископ сохранил лишь 300 рукописей по философии, истории, медицине и естественным наукам, часть которых была передана в коллегию Сан-Идельфонсо в Алькала. Сожжёнными оказались великолепные манускрипты, шедевры каллиграфического искусства[3]. Параллельно этому произошёл погром нехристианского населения. Существовавший в городе несколько веков еврейский квартал (Ла Худерия) был по большей части разрушен.
На упадок ремесленного производства в Гранаде также повлияло изгнание бывшего мусульманского населения в последующие годы, когда после восстания 1568 года большинство морисков было уничтожено или выселено. В последующие века значение Гранады как торгового и культурного центра заметно снизилось, особенно в связи с утратой ею статуса столицы самостоятельного государства.
С 1492 года Гранада является центром архиепископства, в 1531 году в ней был основан университет (до этого в городе существовало основанное в 1349 году медресе), который особенно в XX веке был главным источником доходов города. И поныне Гранадский университет является одним из самых престижных в Испании и Европе. После окончания диктатуры Франко всё большее значение начал приобретать туризм.
Достопримечательности
Гранада знаменита многими историческими памятниками архитектуры, унаследованными от маврской эпохи, а также готического периода и ренессанса. К тому же город известен своими мастерскими и цехами гитаростроителей.
К наиболее ярким памятникам маврского периода не только в Гранаде, но и во всей Испании, относится архитектурный ансамбль Альгамбра. Он был построен в XIV веке как резиденция Насридов. В XVI веке по повелению короля Карла V на территории Альгамбры был выстроен дворец, ради которого были разрушены части изначальной застройки. Из уважения к Карлу V власти Испании до сих пор отказываются от раскопок.
Помимо Альгамбры, к достопримечательностям Гранады относятся средневековые стены и сады Хенералифе, бывшие летней резиденцией эмиров.
Альгамбра и Альбайсин, древний жилой квартал мавров, являются сегодня частью мирового культурного наследия ЮНЕСКО. В соседнем Сакромонте можно посетить так называемые «куэ́вас» (пещеры), в которых жили цыгане. Иногда в них и до сих пор живут люди, а некоторые из них являются даже на удивление оснащёнными современными удобствами. В центре города расположен собор эпохи ренессанса. По соседству с ним находится построенная в 1521 году королевская капелла, где покоятся их католические величества Изабелла и Фердинанд.
Кроме этого, в Гранаде имеются археологический музей (Museo Arqueológico y Etnológico de Granada), обсерватория и научный парк (Parque de las Ciencias).
Преступность
Баскская террористическая организация ЭТА совершила на территории Гранады ряд террористических акций. 10 февраля 1997 года был взорван в своей машине лидер рабочего движения Гранады Доминго Пуэнте Марин. В 2000 году был убит один из членов Верховного Суда Андалусии Луис Портеро Гарсия.
Города-побратимы
-
Флоренция (итал. Firenze), Италия -
Белу-Оризонти (порт. Belo Horizonte), Бразилия (1975)[4] -
Шарджа (араб. لشارقة), ОАЭ[5]
Известные уроженцы
- Альфонсо Ceрон (1535—1575) — испанский священнослужитель, шахматист и шахматный теоретик, участник первого в истории международного шахматного турнира.
См. также
- Зимняя Универсиада 2015 — прошла в Гранаде с 4 по 14 февраля 2015 года[6].
Напишите отзыв о статье "Гранада"
Примечания
- ↑ Н. Н. Непомнящий, А. Ю. Низовский. Испания, которую мы не знали. Исторический путеводитель. М., 2007, с.225
- ↑ [www.sephardicstudies.org/decree.html The Edict of Expulsion of the Jews]
- ↑ Рафаэль Альтамира-и-Кревеа. История средневековой Испании. М.2003, с.491
- ↑ [pt.wikisource.org/wiki/Lei_Municipal_de_Belo_Horizonte_2492_de_1975 Lei n° 2.492, de 22 de julho de 1975] (порт.). [www.webcitation.org/69goLaxyE Архивировано из первоисточника 5 августа 2012].
- ↑ [www.uaeinteract.com/docs/Sultan_attends_signing_of_Sharjah-Granada_sister_city_agreement/34150.htm Sultan attends signing of Sharjah-Granada sister city agreement UAE - The Official Web Site - News]. Uaeinteract.com. Проверено 13 июля 2012. [www.webcitation.org/69goM3dVj Архивировано из первоисточника 5 августа 2012]. (англ.)
- ↑ [www.universiadagranada.com/ Универсиада — 2015 в Гранаде]
Ссылки
- [www.granada.org/ Официальная страница]
- [vandalitia.ru/category/granada/ Статьи о Гранаде]
Карты Гранады
- [maps.google.es/maps?f=q&hl=es&q=Granada&ie=UTF8&om=1&z=12&ll=37.182202,-3.609009&spn=0.111874,0.346069&t=k Гранада на Google Maps]
- [citywiki.ugr.es/wiki/Categor%C3%ADa:Granada_cartograf%C3%ADa_hist%C3%B3rica Исторические карты Гранады]
| ||||||||
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Гранада
– Об князе, Михайле…– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
