Гранд-Терк

Гранд-ТеркГранд-Терк

</tt>

Гранд-Терк англ. Grand Turk Island
21°28′00″ с. ш. 71°08′15″ з. д.21.46667° с. ш. 71.13750° з. д. / 21.46667; -71.13750
Архипелаг	Теркс и Кайкос
Акватория	Саргассово море
Страна	Великобритания Великобритания
Регион	Теркс и Кайкос
Гранд-Терк
Гранд-Терк
Площадь	18 км²
Наивысшая точка	24 м
Население (2006 год)	5567 чел.
Плотность населения	309,278 чел./км²

Гранд-Терк (англ. Grand Turk Island) — остров, представляющий собой вершину подводной горы, в составе архипелага (и государства) Теркс и Кайкос, омывается водами юго-западной части Саргассова моря.

Остров вытянут с севера на юг примерно на 10 километров, его средняя ширина составляет 1,6—2,7 километра, площадь острова — 18 км². Западная часть острова пологая, восточная обрывиста, хотя высота самых крутых обрывов не превышает 20 метров. Население острова составляет 5567 человек, причём подавляющее большинство жителей проживают в единственном населённом пункте острова и по совместительству столице государства — Коберн-Тауне. С севера в остров на 3 километра «вгрызается» залив, имеющий ширину «горлышка» всего 20 метров. В центре острова находится мелкое солёное озеро площадью примерно 0,8 км², такое же озеро, но в два раза меньшего размера, расположено в южной части острова, ещё несколько аналогичных, но совсем небольших, озёр разбросаны по всему острову. Средняя температура на Гранд-Терк зимой около 25°C, летом — до 32°C, с июля по ноябрь возможны ураганы.

Своё название остров получил в честь в изобилии растущего здесь кактуса рода мелокактус — «турецкая шапка спутанная» (англ. Turk's Cap intortus), чья верхушка напоминает феску. Гранд-Терк был колонизирован в 1681 году жителями Бермудских островов, которые начали здесь добычу соли: этот бизнес был ведущим на острове на протяжении двух веков. В 1766 году он стал столицей страны.

В 1962 году остров стал известен на весь мир, когда вблизи него приводнился астронавт Джон Гленн, вернувшийся с миссии Меркурий-Атлас-6. В феврале 1966 года с острова Гранд-Терк были запущены пять метеорологических ракет.

На острове ощущается недостаток пресной воды, поэтому там практически не развито сельское хозяйство. Гранд-Терк является офшорной зоной, то есть все предприятия, расположенные на нём, не платят налоги.

Туризм на острове начал развиваться только с 1960-х годов, причём первое время здесь отдыхали только единицы: очень богатые люди, которые фактически на свои деньги организовали здесь аэродром для частных самолётов и причал для своих яхт. Ныне на острове действует международный аэропорт, открыт Национальный музей Теркса и Кайкоса, туристы могут посетить 18-метровый маяк (ныне не работает), построенный в 1852 году, и полюбоваться на памятник испанскому конкистадору Хуану Понсе де Леону. На острове развит дайвинг: в прибрежных водах покоятся несколько старинных затонувших кораблей, а 5 минут на моторной лодке прочь от берега достаточно, чтобы достигнуть края шельфа, где находится почти вертикальный обрыв на глубину 2100—2400 метров.

Существует гипотеза, что именно остров Гранд-Терк стал первой землёй, на которую ступил Христофор Колумб после своего трудного путешествия через Атлантический океан в 1492 году, которое в итоге привело к открытию Америки.

См. также

• Сражение за остров Гранд-Терк

Ссылки

• [www.grandturkcc.com/ Grand Turk Cruise Center]  (англ.)
• [www.rampant-books.com/t_caribbean_grand_turk_island.htm Остров Гранд-Тёрк]  (англ.) на сайте rampant-books.com

Отрывок, характеризующий Гранд-Терк

– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.