Гранин, Даниил Александрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Даниил Александрович Гранин

Гранин в 2012 году
Имя при рождении:

Даниил Александрович Герман

Место рождения:

с. Волынь,
Курская губерния, РСФСР

Род деятельности:

прозаик, сценарист

Годы творчества:

1949 — наше время

Жанр:

рассказ, повесть, роман

Язык произведений:

русский

Дебют:

1949 год

Премии:
Награды:

Дании́л Алекса́ндрович Гра́нин (настоящая фамилия — Ге́рман; род. 1 января 1919) — советский и российский писатель, сценарист, общественный деятель, ветеран Великой Отечественной войны.

Герой Социалистического Труда (1989). Лауреат Государственной премии СССР (1976), Государственной премии РФ (2001) и премии Президента РФ. Член ВКП(б) с 1942 года.





Биография

Родился 1 января 1919 года в посёлке Волынь (ныне Курская область), по другим данным — Саратовская область в семье лесника Александра Даниловича Германа и его жены Анны Бакировны.

Согласно официальной биографии, в 1940 году окончил электромеханический факультет Ленинградского политехнического института, работал инженером на Кировском заводе. Оттуда ушёл на фронт в составе дивизии народного ополчения, воевал на Лужском рубеже, затем на Пулковских высотах, на фронте вступил в ВКП(б). Затем был откомандирован в Ульяновское танковое училище, воевал в танковых войсках, последняя должность на фронте — командир роты тяжёлых танков.

Сведения из официальной биографии Гранина были опровергнуты литературоведом Михаилом Золотоносовым, который обнаружил, что в архивных документах, обнародованных в общедоступном электронном банке документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» сообщается, что на Кировском заводе Гранин был заместителем секретаря комитета ВЛКСМ, в армию в 1941 году вступил не рядовым, а был направлен в звании старшего политрука, впоследствии служил комиссаром 2-го отдельного ремонтно-восстановительного батальона (сформирован 2 мая 1942[1]), сведения же о службе командиром танковой роты и награждениях орденами Красного Знамени и Отечественной войны I степени не подтверждаются[2][3][4].

Впрочем, как уточняет Золотоносов, в наградном листе[5] написано, что Гранин участвовал в боях под Псковом в 1941 году и был дважды ранен. Данные о вступлении в ВКП(б) в изученных литературоведом документах расходятся — в наградном листе указан 1940 год, но согласно личному делу из ЦГАИПД СПб, кандидатом в члены партии он стал лишь в 1941 на Кировском заводе.

С 1945 по 1950 год работал в Ленэнерго и научно-исследовательском институте. В дальнейшем — профессиональный литератор. Секретарь, с 1965 года второй секретарь, в 19671971 годах первый секретарь Ле­нин­град­ско­го от­де­ле­ния СП РСФСР. В качестве одного из руководителей ленинградской писательской организации, по мнению Золотоносова, лично ответственен за осуждение И. А. Бродского на судебном процессе 1964 года[6].

Избирался народным депутатом СССР (19891991). В 1993 году подписал «Письмо сорока двух».

Был членом редакционной коллегии журнала «Роман-газета». Был инициатором создания ленинградского общества «Милосердие». Президент Общества друзей Российской национальной библиотеки; председатель правления Международного благотворительного фонда им. Д. С. Лихачёва. Член Всемирного клуба петербуржцев.

В возрасте 95 лет выступил в немецком Бундестаге перед депутатами и канцлером о блокаде Ленинграда и войне[7].

Творчество

Печататься начал в 1949 году. Основное направление и тема произведений Гранина — реализм и поэзия научно-технического творчества — здесь сказывается техническое образование Гранина, практически все его произведения посвящены научным изысканиям, поиску, борьбе между ищущими, принципиальными учёными и людьми недаровитыми, карьеристами, бюрократами.

  • роман «Искатели» (1954)
  • роман «Иду на грозу» (1962)
  • Роман «После свадьбы» (1958) посвящён судьбе молодого изобретателя, посланного комсомолом на работу в деревню. Все три романа инсценировались для театра, по ним сделаны одноимённые фильмы.
  • рассказы и повести «Победа инженера Корсакова» (опубликована в 1949 под названием «Спор через океан»), «Вариант второй» (1949), «Ярослав Домбровский» (1951), «Собственное мнение» (1956), книги очерков о поездках в ГДР, Францию, на Кубу, в Австралию, Англию — «Неожиданное утро» (1962) и «Примечания к путеводителю» (1967), рассказ «Дом на Фонтанке» (1967), повесть «Наш комбат» (1968), раздумья о «Медном всаднике» А. С. Пушкина — «Два лика» (1968).
  • Художественно-документальное произведение: «Эта странная жизнь» (1974, о биологе А. А. Любищеве), «Клавдия Вилор» (1976, Государственная премия СССР), роман «Зубр» (1987, о судьбе биолога Н. В. Тимофеева-Ресовского), «Блокадная книга», ч.1-2 (1977—1981, совместно с А. М. Адамовичем). В романе «Картина» (1979) и в повести «Неизвестный человек» (1990) затронуты проблемы сохранения исторической памяти, предпринят анализ состояния человека, теряющего своё место в социальной иерархии. «Повесть об одном учёном и одном императоре» — биография Араго (1991). Шпионский роман «Бегство в Россию» (1994). Повесть «Оборванный след» — о жизни учёных в современной России (2000).
  • Эссе «Страх» — о преодолении тоталитаризма и коммунизма.

Библиография

Собрания сочинений

  • Собрание сочинений в восьми томах. — СПб, Вита Нова, 2009
  • Собрание сочинений в пяти томах. — М., Терра — книжный клуб, 2008
  • Собрание сочинений в пяти томах. — М., Вагриус, 2007.
  • Собрание сочинений в трех томах. — М., Любимая Россия, 2006. — 1 500 экз.
  • Собрание сочинений в четырех томах. — Л.: Художественная литература, 1978-1980, 100 000 экз.
  • Собрание сочинений в пяти томах. — Л.: Художественная литература, 1989-1990, 100 000 экз.
  • Избранные произведения в двух томах. — Л.: Художественная литература, 1969, 150 000 экз.

Отдельные произведения и сборники

  • «Победа инженера Корсакова» — Л., Советский писатель, 1950. — 15 000 экз. (повесть о научном превосходстве СССР над США)
  • «Спор через океан» (повесть)» — М., Правда, 1950. — 150 000 экз.
  • «Ярослав Домбровский» — М., Молодая гвардия, 1951. — 15 000 экз. (историческая повесть)
  • «Новые друзья» (рассказы о строителях Куйбышевской ГЭС).- М., Молодая гвардия, 1952.
  • «Искатели» (роман) — Л., Советский писатель, 1955. — 90 000 экз.
  • «Собственное мнение» (повесть-притча о двуличии советского технократа).
  • «После свадьбы» (роман) — Л., Советский писатель, 1959. — 30 000 экз.
  • «В нашем городе» (фотоочерк) — Л., Лениздат, 1958, 15 000 экз.
  • «Иду на грозу» (роман) — М., Гослитиздат, 1962. — 500 000 экз.
  • «Неожиданное утро» — Л., Советский писатель, 1962. — 50 000 экз.
  • «Остров молодых» (рассказы о Кубе). — Л., Лениздат, 1962. — 30 000 экз.
  • «Генерал коммуны» — М., Советская Россия, 1965. — 50 000 экз.
  • «Месяц вверх ногами» — Л., Лениздат, 1966. — 115 000 экз.
  • «Примечания к путеводителю» — Л., Советский писатель, 1967. — 30 000 экз.
  • «Наш комбат» (повесть о войне)
  • «Кто-то должен» (повесть об учёных и их моральном выборе) — Л., Советский писатель, 1970. — 30 000 экз.
  • «Неожиданное утро» (очерки) — Л., Лениздат, 1970. — 100 000 экз.
  • «Сад камней» (сборник) — М., Современник, 1972. — 75 000 экз.
  • «До поезда оставалось три часа» — Л., Советский писатель, 1973. — 50 000 экз.
  • «Дождь в чужом городе» — Л., Художественная литература, 1977. — 50 000 экз.
  • «Эта странная жизнь» (документальная биографическая повесть о А.А. Любищеве) — М., Советская Россия, 1974. — 100 000 экз.
  • «Прекрасная Ута» — М., Советская Россия, 1974. — 75 000 экз
  • «Однофамилец» (повесть, герой которой, инженер, встречает некоего молодого человека — будто бы самого себя, но в юности, когда он подвергался несправедливой критике)
  • «Выбор цели» (повесть)- Л., Советский писатель, 1975. — 30 000 экз.
  • «Клавдия Вилор» (документальная проза) — М., Советская Россия", 1977. — 100 000 экз.
  • «Блокадная книга» (документальная проза, хроники блокады Ленинграда; в соавторстве с Алесем Адамовичем, на издание этой книги в Ленинграде был наложен запрет. Впервые часть её была напечатана с купюрами в 1977 году в журнале «Новый мир», а в Ленинграде книга вышла только в 1984 году после смены партийного руководства города и переезда Г.В. Романова в Москву)
«Плохо отношусь к Д. Гранину, точнее к тому, что он говорит и пишет о блокаде. Это всё неправильно, необъективно. Что бы он ни говорил, его мысли склоняются к тому, что „город надо было сдать“, а это вообще неправильная постановка вопроса. Если бы мы его сдали, от него бы ничего не осталось, жертвы были бы страшнее блокадных… Руководители страны, включая Жданова, делали всё, чтобы спасти Ленинград» (Григорий Романов)[8].
  • «Обратный билет» (повести)- М., Современник, 1978. — 30 000 экз.
  • «Повести» — М., Художественная литература, 1979. — 2 495 000 экз.
  • «Картина» (роман) — Л., Советский писатель, 1980. — 80 000 экз.
  • «Место для памятника» — М., Известия, 1982. — 240 000 экз.
  • «Два крыла» (публицистика) — М., Современник, 1983. — 50 000 экз.
  • «Ещё заметен след» — Л., Советский писатель, 1985. — 200 000 экз.
  • «Тринадцать ступенек» (сборник)[9] — Л., Советский писатель, 1984. — 100 000 экз.
  • «Река времен» — М., Правда, 1985. — 500 000 экз.
  • «Выбор цели» — Л., Советский писатель, 1986. — 200 000 экз.
  • «Ленинградский каталог» — Л., Детская литература, 1986. — 100 000 экз.
  • «Зубр» (документальный биографический роман о Н.В. Тимофееве-Ресовском) — М., «Известия», 1987. — 300 000 экз.
  • «Неожиданное утро» — Л., Лениздат, 1987. — 200 000 экз.
  • «О наболевшем» — Л., Советский писатель, 1988. — 100 000 экз.
  • «Милосердие» — М., Советская Россия, 1988. — 50 000 экз.
  • «Чужой дневник» — М., Современник, 1988. — 100 000 экз.
  • «Точка опоры» — М., АПН, 1989. — 100 000 экз.
  • «Наш комбат» — М., Правда, 1989. — 300 000 экз.
  • «Наш дорогой Роман Авдеевич» (сатира на Григория Романова) — Л., СП «Совиттурс», 1990. — 100 000 экз.
  • «Неизвестный человек»
  • «Повесть об одном учёном и одном императоре»
  • «Запретная глава» — Л., Советский писатель, 1991. — 100 000 экз.
  • «Бегство в Россию» (документальное повествование о Джоэле Баре и Альфреде Саранте) — М., Новости, 1995. — 10 000 экз.
  • «Страх» (эссе)
  • «Оборванный след» (повесть)
  • «Вечера с Петром Великим» (исторический роман, экранизирован)
  • «Жизнь не переделать» — Центрполиграф, 2004. — 10 000 экз.
  • «Священный дар» — СПб., Алетейя, 2007
  • «Причуды моей памяти» (воспоминания) — Центрполиграф, 2009
  • «Всё было не совсем так» (размышления, написанные в виде кратких заметок, собранных на протяжении всей жизни, описывающих его детство, родных, друзей, главные события послевоенных лет и современную действительность)
  • «Мой лейтенант» (роман)
  • «Три любви Петра Великого»
  • «Заговор» — М., Олма медиа групп, 2012. — 4 000 экз.
  • «Два лика» — СПб, Звезда, 2013. — 1 000 экз.
  • «Человек не отсюда» — СПб., Лениздат, 2014. — 7 000 экз.

Экранизации

  1. 1956Искатели
  2. 1962После свадьбы
  3. 1965Иду на грозу
  4. 1965Первый посетитель
  5. 1974Выбор цели
  6. 1978Однофамилец
  7. 1979Дождь в чужом городе
  8. 1985Картина
  9. 1985Кто-то должен…
  10. 1987Поражение
  11. 2009Читаем «Блокадную книгу»
  12. 2011Пётр Первый. Завещание

Во всех фильмах, кроме «Читаем Блокадную книгу», Гранин является автором (соавтором) сценария.

Награды

Критика

31 января 2014 года министр культуры Российской Федерации Владимир Мединский в ходе записи передачи «Цена победы» подверг сомнению заявление ведущего радиостанции «Эхо Москвы» о том, что Д. Гранин первым в «Блокадной книге» издания 2013 года обнародовал факты о производстве пирожных в блокадном Ленинграде, назвав это высказывание «враньём»[22]. Научный руководитель Российского военно-исторического общества (РВИО) Михаил Мягков рассказал, что советские медиа информировали об этом ещё в ходе войны для нейтрализации пораженческих настроений в стране[23].

Публицист Олег Кашин, комментируя информацию о подтасовке Д. Граниным фактов из собственной биографии, отметил, что обречены на провал попытки общественного мнения приписать моральный авторитет выходцам из советской партийной номенклатуры. К ней может быть отнесен и Даниил Гранин, который являлся ру­ко­во­ди­телем Ле­нин­град­ско­го от­де­ле­ния Союза писателей РСФСР, народным де­пу­татом СССР, членом бю­ро Ле­нин­град­ско­го об­ко­ма КПСС и Ге­роем Со­ци­а­ли­с­ти­че­с­ко­го труда[24][25].

Петербургский писатель Михаил Золотоносов обвинил Гранина в подтасовке биографии, искажении фактов[26].

В романе «Мой Лейтенант», действие в котором происходит в июле 1941 года, писатель неоднократно упоминает приказ «Ни шагу назад!», вышедший в реальности в июле 1942 года.

Напишите отзыв о статье "Гранин, Даниил Александрович"

Примечания

  1. [www.teatrskazka.com/Raznoe/Perechni_voisk/Perechen_32_01.html Действующая армия. Перечни войск. Перечень № 32. Отдельные ремонтно-восстановительные батальоны]
  2. Золотоносов М. [www.fontanka.ru/2014/04/21/162/ Гранин: неизвестная биография] // Петербургская интернет-газета «Фонтанка». — 2014. — 21 апреля. В этом же выпуске опубликованы комментарии Даниила Гранина, который настаивал на том, что в Красную армию он поступил рядовым, но признал, что в августе 1942 служил комиссаром в тылу.
  3. Золотоносов М. Н. Политрук оказался вдруг // Журнал «Город 812». — 2014. — № 14. — С. 36—39.
  4. Золотоносов М. [www.online812.ru/2014/04/22/013/ Зачем Даниил Гранин мистифицировал свою военную биографию] // «812» online. — 2014. — 22 апреля.
  5. [pamyat-naroda.ru/heroes/podvig-chelovek_nagrazhdenie11812962 Память народа :: Документ о награде :: Герман Даниил Александрович, Орден Красной Звезды]
  6. Золотоносов М. [litrossia.ru/2010/22/05285.html Другой Гранин, или Случай с либералом] // «Литературная Россия». — 2010. — № 22. — 28 мая.
  7. [www.dw.de/ru/даниил-гранин-в-бундестаге-беспощадная-правда-о-блокаде-ленинграда/a-17390498 Даниил Гранин в бундестаге: беспощадная правда о блокаде Ленинграда] (рус.). Deutsche Welle (27 января 2014). Проверено 28 января 2014.
  8. [www.rg.ru/2004/01/27/romanov.html Григорий Романов: Я против недостоверных версий] // Российская газета. — 2014. — 27 января.
  9. [fantlab.ru/work251835 Описание издания «Тринадцать ступенек» на сайте «Лаборатория Фантастики»]
  10. [www.tvkultura.ru/news.html?id=291156&cid=178 Орден для Даниила Гранина]
  11. [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=49956 Указ Президента Российской Федерации от 28 декабря 2008 года № 1864 «О награждении орденом Святого апостола Андрея Первозванного Германа (Гранина) Д. А.»]
  12. [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=060448 Указ Президента Российской Федерации от 1 января 1999 года № 1 «О награждении орденом „За заслуги перед Отечеством“ III степени Германа (Гранина) Д. А.»]
  13. Указ Президента Российской Федерации от 21 декабря 2013 г. № 929 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»
  14. [podvignaroda.mil.ru/?n=1513048385 Карточка награждённого к 40-летию Победы]. ОБД «Подвиг Народа». Проверено 17 мая 2014.
  15. [www.podvignaroda.ru/?n=11812962 Наградной лист] в электронном банке документов «Подвиг Народа»
  16. [www.rah.ru/content/ru/main_menu_ru/section-academy_today/section-composition/person-2009-03-19-18-14-53.html Состав РАХ]
  17. [www.vesti.ru/doc.html?id=238575 Писатель Даниил Гранин отмечает 90-летие]
  18. [www.echomsk.spb.ru/content/store/default.asp?shmode=2&ids=438&ida=78682&idt=news Премию «Балтийская звезда» получили в Петербурге Раймонд Паулс, Даниил Гранин и Томас Венцлова (литературовед Т. Венцлова)](недоступная ссылка — история). Радио Эхо Москвы, Санкт-Петербург (20 октября 2008). Проверено 25 октября 2008.
  19. [www.hermitagemuseum.org/html_Ru/11/2005/hm11_2_216.html Церемония вручения Международной премии за развитие и укрепление гуманитарных связей в странах Балтийского региона «Балтийская звезда»)]. Государственный Эрмитаж (2005). Проверено 25 октября 2008. [www.webcitation.org/65QSLHJXe Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
  20. Газета «Книжное обозрение». — 2013. — № 25-26.
  21. [tass.ru/kultura/3417604 Писатель-фронтовик Даниил Гранин получил премию за укрепление германо-российских отношений]
  22. [lenta.ru/news/2014/02/11/answer/ Мединский ответил на обвинения в оскорблении Гранина]
  23. Мягков, М. [histrf.ru/ru/uchenim/blogi/post-247 Комментарий по поводу одного известного мифа].
  24. Золотоносов, М. Н. [www.litrossia.ru/2010/22/05285.html Другой Гранин, или Случай с либералом] // Литературная Россия. — 2010. — 28 мая. — № 22.
  25. Кашин, О. [svpressa.ru/t/86172/ Время было такое: Олег Кашин о том, как быть, если политрук лжёт] // Свободная пресса. — 2014. — 23 апреля.
  26. Михаил Золотоносов. [www.litrossia.ru/archive/item/7225-oldarchive Барон Мюнхгаузен из Рыльска] // Литературная Россия. — 2014. — № 38.

Литература

  • Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. — М. : РИК «Культура», 1996. — XVIII, 491, [1] с. — 5000 экз. — ISBN 5-8334-0019-8.</span>
  • Золотоносов М. Н. [www.litrossia.ru/2010/22/05285.html Другой Гранин, или Случай с либералом] // Литературная Россия. — 2010. — 28 мая. — № 22.
  • Сокращённый вариант статьи М. Золотоносова в «Литературной России»: Золотоносов М. Н. [www.online812.ru/2010/06/03/006/ Не иду на грозу: Как ленинградские писатели пережили «дело Бродского»] // «812» online. — 2010. — 3 июня.

Ссылки

  •  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10346 Гранин, Даниил Александрович]. Сайт «Герои Страны».
  • [www.gov.spb.ru/gov/pochetnie_grajdane/granin Гранин Даниил Александрович]
  • [imwerden.de/cat/modules.php?name=books&pa=showbook&pid=230 Библиотека «ImWerden». Даниил Гранин рассказывает о блокаде Ленинграда] (mp3)
  • [www.krugozor-kolobok.ru/88/02/88_02_05.html Даниил Гранин: «Кому был страшен зубр?»] | Журнал «Кругозор» (№ 2, 1988)
  • [www.aif.ru/culture/article/46597# Интервью] (2011)
  • [www.svobodanews.ru/audio/BroadcastProgram/566021.html Харакири: Рассказ шестидесятника.] | РС — Поверх барьеров с Иваном Толстым (24 апр 2012)
  • [tvrain.ru/articles/daniil_granin_v_bundestage_vspominaet_o_leningradskoj_blokade_prjamaja_transljatsija-361515/ Выступление в Бундестаге, 2014 год]

Отрывок, характеризующий Гранин, Даниил Александрович

– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.


На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».