Грани (журнал)
| Грани | |
| Специализация: | |
|---|---|
| Периодичность: |
ежеквартально |
| Язык: | |
| Адрес редакции: | |
| Главный редактор: | |
| Учредители: | |
| Издатель: | |
| Страна: |
|
| История издания: | |
| Тираж: |
750 экземпляров |
| Веб-сайт: |
[www.jgrani.org/ Официальный сайт] |
«Гра́ни» — ежеквартальный русский межконтинентальный журнал литературы, искусства, науки и общественной мысли.
Основан 20 июля 1946 года Евгением Романовым, членом руководства Народно-трудового союза российских солидаристов (НТС) и другими представителями второй эмиграции, которые попали в Германию из Советского Союза во время Второй мировой войны.
Официально «Грани» никогда не были органом НТС, но всегда ассоциировались с ним.
До 1991 года журнал издавался во Франкфурте-на-Майне (Германия) на русском языке, затем редакция переехала в Москву.
В 1992 году тираж журнала составлял 10 000 экземпляров, но уже в 1993 году упал до 3000 штук. В 1996 году издательство «Посев» прекратило выпуск журнала, и издателем стала Татьяна Жилкина. В 2000 году журнал выпускался тиражом 750 экземпляров[1].
Главные редакторы
- Евгений Романович Романов-Островский (1946—1952)
- Л. Ржевский (1952—1955)
- Е. Романов (1955—1962)
- Н. Тарасова (1962—1982)
- Р. Редлих (1982-1983)
- Г. Владимов (1984—1986)
- Е. Самсонова-Брейтбарт (1986—1995)
- Татьяна Жилкина (1996—настоящее время)
Авторы
В числе авторов «Граней» в разные годы были такие писатели и поэты как А. Ахматова, Л. Бородин, И. Бунин, З. Гиппиус, Ю. Домбровский, Б. Зайцев, Н. Лосский,И. Ципин А. Куприн, В. Солоухин, М. Цветаева, О. П. Ильинский.[2]
Источники
- Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. — М. : РИК «Культура», 1996. — XVIII, 491, [1] с. — 5000 экз. — ISBN 5-8334-0019-8.</span>
Напишите отзыв о статье "Грани (журнал)"
Примечания
См. также
|
Это заготовка статьи о печатных изданиях. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Грани (журнал)
В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
