Стакан

Стака́н — обычно стеклянный сосуд, близкий по форме к цилиндру или усечённому конусу, без ручки. Применяется для холодных и горячих напитков. В последнем случае часто используется подстаканник.

Этимология

Слово достаканъ встречается в русской грамоте 1356 года и в Духовной грамоте Ивана Калиты (умер в 1340 году). Предполагается, что это заимствование от тюркской деревянной посуды — tostakan (низкая круглая посуда типа пиалы). В современном казахском языке тостаган представляет собой чашу для питья. По мнению ряда филологов, именно от слова тостаган происходит также и слово тост, а не от английского toast. Тост произносился именно, когда поднимали сосуд с питьем (тостаган, стакан). Представляется маловероятным, что это слово произошло от названия поджаренного хлеба. Таким образом, слова стакан и тост предположительно происходят от слова тостакан. В настоящее время тостаган достаточно широко распространен в Казахстане, используется для подачи кумыса и представляет собой деревянную посуду по форме напоминающее чашу, пиалу.

Описание

Форма стакана обычно близка к цилиндру или к усечённому конусу, однако встречаются стаканы более сложной формы. Основным отличием стакана от других типов посуды является отсутствие ручки. Стаканы также бывают гранёными.

Отношение высоты стакана к диаметру основания примерно 2:1, а размером он близок к человеческой ладони. Объём стакана обычно 200—250 см³. Стаканы меньшего размера часто называются стаканчиками, а совсем маленькие — стопками. В быту считают, что обыкновенный гранёный стакан, налитый до гладкого ободка, вмещает 200 мл, налитый «всклень», то есть до краёв, — 250 мл.

В старорусских мерах объёма жидких тел (главным образом, казённой водки) 12 стаканов = 1/4 ведра, то есть 3 л, из чего объём стакана 250 мл.

Наиболее часто стаканы сделаны из стекла. Такая практика отразилась в том, что в некоторых языках, таких как английский, немецкий, французский, слова 'стакан' и 'стекло' являются омонимами: glass, Glas, verre. Стаканы бывают, однако, также пластмассовыми, бумажными, керамическими и металлическими.
Бывают стаканы прозрачные (стеклянные, пластмассовые) и непрозрачные (бумажные, пластмассовые, металлические), многоразовые и одноразовые (из бумаги или пластмассы), складные (из нескольких колец). Материал стакана определяет, можно ли им пользоваться для употребления горячих напитков или нет. Встречаются даже съедобные стаканы: так, мороженое может продаваться в вафельных стаканчиках.

Гранёный стакан

Происхождение гранёного стакана доподлинно неизвестно. Распространена точка зрения, что в России гранёные стаканы начали делать в эпоху Петра I в городе Гусь-Хрустальный. Гранёный стакан не скатывался со стола, если опрокидывался во время корабельной качки. Во всяком случае, можно c уверенностью сказать, что до революции стаканы и стопки с гранями в России уже изготавливались. Ещё на «Утреннем натюрморте» Петрова-Водкина изображён 12-гранный стакан с чаем, а это — 1918 год. В некоторых источниках упоминаются гранёные стаканы Уршельского стекольного завода 1914 года. В экспозиции музея Фаберже в Баден-Бадене демонстрируется натюрморт в стиле «авангард» 1905 года на котором изображены яичница-глазунья, скелет селёдки и гранёный стакан.

Дизайн гранёного стакана советского образца часто приписывают советскому скульптору Вере Игнатьевне Мухиной — автору монументальной композиции «Рабочий и колхозница»; впрочем, документального подтверждения этому нет. Вера Игнатьевна увлеклась стеклом в конце 1940-х годов, в это время нужно было разработать форму стакана для общепита (удобного для применения в посудомоечных машинах, а заодно и более прочного). «Мухинский» стакан создан с учётом этих требований — гладкое кольцо, идущее по окружности края, и отличает его от традиционной формы «простого гранёного». По другой версии, разработчиком граненого стакана стал уральский инженер Николай Славянов. В его дневниках сохранились наброски стаканов с 10, 20 и 30 гранями, — правда, он предлагал изготовить стакан из металла. Вероятно, их могла увидеть и Вера Мухина, находившаяся в эвакуации на Урале, а потом уже предложила делать «питейную чашу» из стекла.

Днём рождения гранёного стакана считается 11 сентября, а первый советский гранёный стакан был выпущен в 1943 году старейшим в России стекольным заводом в городе Гусь-Хрустальный. Размеры классического гранёного стакана — 65 мм в диаметре и 90 мм в высоту. Стакан имел 16 граней (также встречаются экземпляры с 17 гранями, но 12, 14, 16 и 18 — наиболее типичное количество, ведь, с точки зрения технологии, выпускать стаканы с чётным количеством граней проще) и вмещал 250 мл жидкости (до краёв). На дне стакана была выдавлена его цена (как правило — 7 или 14 копеек; «20-гранники» стоили 14 копеек).

Характеристики стандартного гранёного стакана производства СССР:

• Верхний диаметр: 7,2—7,3 см;
• Нижний диаметр: 5,5 см;
• Высота: 10,5 см;
• Количество граней: 16, 20 (возможны и иные значения);
• Ширина верхней кромки: 1,4 см, 2,1 см (возможны и иные значения);

Объём стаканов: 50, 100, 150, 200, 250, 350 миллилитров.

Гранёный стакан имеет ряд преимуществ по сравнению с обычным стаканом цилиндрической формы. Благодаря своим граням такой стакан гораздо прочнее и может уцелеть при падении на бетонный пол с метровой высоты. Поэтому гранёные стаканы производятся по сей день и используются в заведениях общепита, а также в пассажирских поездах (обычно с подстаканником).

В народе гранёный стакан получил название «маленковский», по фамилии советского государственного деятеля Георгия Маленкова.

Химический стакан

Химические (или лабораторные) стаканы являются весьма важной частью химической или биологической лаборатории. Как правило, по форме они представляют собой строгий цилиндр, хотя иногда могут иметь форму расширяющегося кверху усечённого конуса. Обязательным атрибутом химического стакана является носик для удобного сливания жидкости. Дно у хорошего химического стакана должно быть плоским, для удобства использования магнитной мешалки. Изготавливаются обычно из термостойкого стекла, но могут быть пластиковыми. Объём химических стаканов варьирует от 5 мл до нескольких литров. На стакан может быть нанесена шкала объёма, однако она приблизительна и служит только для ориентировки. Сосуды с точными шкалами, служащие для измерения объёма жидкости, называют мензурками. Химические стаканы используются обычно для приготовления растворов сложного состава, когда необходимо при перемешивании растворять несколько твёрдых веществ. Во время «лабораторных» праздников химические стаканы ёмкостью 50 мл нередко используются в качестве стопок.

Одноразовый стаканчик

Одноразовый стаканчик был создан в 1910 году Хью Морем в результате борьбы с эпидемиями.

Складной стакан

Складной стакан состоит из подставки и укреплённых на ней колец в виде усечённых конусов. В сложенном состоянии они помещаются друг под другом, закрытые крышкой и крышкой

. В разложенном положении телескопически раскрыты вверх. В популярных художественных фильмах, таких как «Опасно для жизни!» (1985), «Московские каникулы» (1995) и др., складной стакан использовался как непременный атрибут пьяниц.

Стакан как мера объёма

Стакан также является бытовой мерой объёма жидкости и сыпучих тел, и в этом качестве используется в кулинарных рецептах. В этих случаях имеется в виду объём 200 мл. Например, имеется такой рецепт [www.deol.ru/manclub/ohota/rec.htm «Солянки московской на сковородке»]: «2 — 3 рябчика (или любой другой дичи), 100 г. копчёной грудинки, 5 сосисок, 500 г. кислой шинкованной капусты, 4 столовые ложки томатной пасты, 1 луковица, 2 стакана бульона, 100 г. любых маринадов, соль, перец по вкусу, 1/2 стакана тёртого сыра.»

Применение стакана в драках

Иногда стакан используется для нанесения побоев. Среди знаменитостей, бивших оппонентов стаканами — футболист Марадона, актриса Лохан, писатель Кузьмин, среди жертв такого избиения — актёр Леонардо Ди Каприо и баскетболист Артест. Нанесение травм стаканом описано в одном из рассказов Конан Дойла.

Популярные выражения со словом «стакан»

• Найти истину на дне стакана.
• Для пессимиста наполовину наполненный стакан — полупустой, а для оптимиста — полуполный.
• Буря в стакане воды
• Сесть (присесть) на стакан — уйти в запой

Занимательные факты о стакане

• Стакан служит для демонстрации ряда физических явлений. Например, атмосферного давления: если стакан до края наполнить водой, а затем накрыть листом плотной бумаги (например, открыткой), плотно прижав бумагу к стакану, то его затем можно перевернуть, и вода не выльется (из «Занимательных задач и опытов» Перельмана).
• В школьном курсе физики распространён зрелищный и поучительный опыт «неразбиваемый стакан» для демонстрации инертности тяжёлых тел. На перевёрнутый гранёный стакан кладут тяжёлую металлическую плиту или призму (от 5—8 кг) и бьют по ней молотком (200—300 г). Из-за большой массы плита не получает сколь-нибудь значительного ускорения, и стакан не удаётся разбить. Если же стакан поставить на плиту, он разобьётся, но школьники понимают это сами, и обычно эту часть опыта опускают из-за его травмоопасности.
• Прозрачный стакан может быть использован для демонстрации оптических явлений. Например, ложка, частично погружённая в стакан с водой, воспринимается как надломленная.
• «Стаканом» за характерную форму называли приподнятую над землёй будку регулировщика дорожного движения, распространённую в СССР в 60-е годы.
• Гранёный стакан во времена СССР также являлся непременным атрибутом процесса распития водки. Так как бутылка водки вмещала 500 мл, то гранёный стакан при распитии «на троих» заполнялся ровно на пять шестых.
• Иногда распитие спиртного без ярко выраженного повода в шутку называется отмечанием «Дня гранёного стакана». Дата отмечания этого «праздника» назначается по собственному желанию празднующих, с целью приурочить к нему попойку, чтобы не пить «просто так», без повода.
• Стакан-гаджет с оригинальным дизайном [www.shtox.ru/ «SHTOX»], признан в 2009 г. лучшим по версии Red Dot. Вращение стакана сродни вращению волчка, этому способствует специальная форма дна.
• Существует ХК «Стакан», основанный в 2010 году подмосковными фанатами ФК «Спартак»

Известные люди о стакане

В. И. Ленин в своей работе «Ещё раз о профсоюзах, о текущем моменте и об ошибках тт. Троцкого и Бухарина» следующим образом характеризует свойства и предназначение стакана:

Стакан есть, бесспорно, и стеклянный цилиндр и инструмент для питья. Но стакан имеет не только эти два свойства или качества или стороны, а бесконечное количество других свойств, качеств, сторон, взаимоотношений и «опосредствований» со всем остальным миром. Стакан есть тяжёлый предмет, который может быть инструментом для бросания. Стакан может служить как пресс-папье, как помещение для пойманной бабочки, стакан может иметь ценность, как предмет с художественной резьбой или рисунком, совершенно независимо от того, годен он для питья, сделан ли он из стекла, является ли форма его цилиндрической или не совсем, и так далее и тому подобное.

См. также

• Кружка
• Рюмка
• Лафитник
• Буря в стакане
• Хайболл

Ссылки

• [www.zelen.ru/stihi/st66-popov1-stakan.htm Поэма о граненом стакане]

Отрывок, характеризующий Стакан

Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.