Гран-при Бразилии 1978 года
Поделись знанием:
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
| порт. 7o Grande Premio do Brasil | |
|---|---|
| Дата | |
| Место | |
| Трасса |
Жакарепагуа (5031 м) |
| Дистанция |
63 круга, 316,953 км |
| Погода |
Солнечно, сухо |
| Поул | |
| 1:40,45 (180,30 км/ч) | |
| Быстрый круг | |
| 1:43,07 (175,72 км/ч) | |
| 35 круг | |
| Подиум | |
| Победитель | |
| 2 место | |
| 3 место | |
| 2 из 16 Гран-при Сезона 1978 | |
Гран-при Бразилии 1978 года — второй этап чемпионата мира по автогонкам в классе Формула-1 сезона 1978 года. Автогонки прошли 29 января 1978 года на автодроме Жакарепагуа в Рио-де-Жанейро.
Последнее выступление прошлогоднего автомобиля Феррари 312T2, заменённого на следующем этапе на новую модель 312Т3, завершилось победой - Карлос Рейтеманн обошёл на первом круге трёх соперников и лидировал от старта до финиша. Эта победа также стала первой для шин «Мишлен». Вторым, к радости местных болельщиков, приехал бразилец Эмерсон Фиттипальди, для которого этот подиум стал первым за три сезона. Жан-Пьер Жарье из ATS отдал свой автомобиль Йохену Массу и не участвовал в гонке.
Классификация
| Место | С | № | Пилот | Конструктор | Ш | Круги | Время/причина схода | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 4 | 11 |  Карлос Ройтеман
|
Ferrari | ? | 63 | 1:49:59,86 | 9 |
| 2 | 7 | 14 |  Эмерсон Фиттипальди
|
Fittipaldi-Ford | ? | 63 | +49,13 сек. | 6 |
| 3 | 10 | 1 |  Ники Лауда
|
Brabham-Alfa Romeo | ? | 63 | +57,02 сек. | 4 |
| 4 | 3 | 5 |  Марио Андретти
|
Lotus-Ford | ? | 63 | +1:33,12 | 3 |
| 5 | 15 | 17 |  Клей Регаццони
|
Shadow-Ford | ? | 62 | +1 круг | 2 |
| 6 | 19 | 3 |  Дидье Пирони
|
Tyrrell-Ford | ? | 62 | +1 круг | 1 |
| 7 | 20 | 9 |  Йохен Масс
|
ATS-Ford | ? | 62 | +1 круг | |
| 8 | 21 | 2 |  Джон Уотсон
|
Brabham-Alfa Romeo | ? | 61 | +2 круга | |
| 9 | 14 | 26 | Жак Лаффит
|
Ligier-Matra | ? | 61 | +2 круга | |
| 10 | 18 | 36 |  Рикардо Патрезе
|
Arrows-Ford | ? | 59 | +4 круга | |
| 11 | 8 | 27 |  Алан Джонс
|
Williams-Ford | ? | 58 | +5 кругов | |
| Сход | 22 | 25 |  Эктор Ребаке
|
Lotus-Ford | ? | 40 | Усталость | |
| Сход | 6 | 12 |  Жиль Вильнёв
|
Ferrari | ? | 35 | Вылет | |
| Сход | 5 | 8 | Патрик Тамбе
|
McLaren-Ford | ? | 34 | Вылет | |
| Сход | 2 | 7 | Джеймс Хант
|
McLaren-Ford | ? | 25 | Вылет | |
| Сход | 9 | 16 | Ханс-Йоахим Штук
|
Shadow-Ford | ? | 25 | Топл. система | |
| Сход | 12 | 20 |  Джоди Шектер
|
Wolf-Ford | ? | 16 | Авария | |
| Сход | 1 | 6 |  Ронни Петерсон
|
Lotus-Ford | ? | 15 | Столкновение | |
| Сход | 23 | 22 | Дэнни Онгейс
|
Ensign-Ford | ? | 13 | Тормоза | |
| Сход | 13 | 30 | Брет Ланджер
|
McLaren-Ford | ? | 11 | Перегрев | |
| Сход | 11 | 4 | Патрик Депайе
|
Tyrrell-Ford | ? | 8 | Авария | |
| Сход | 24 | 18 | Руперт Киган
|
Surtees-Ford | ? | 5 | Авария | |
| Сход | 17 | 23 | Ламберто Леони
|
Ensign-Ford | ? | 0 | Трансмиссия | |
| НС | 16 | 10 | Жан-Пьер Жарье
|
ATS-Ford | ? | Замена пилота | ||
| НКВ | 37 | Артуро Мерцарио
|
Merzario-Ford | ? | ||||
| НКВ | 32 | Эдди Чивер
|
Theodore-Ford | ? | ||||
| НКВ | 19 | Витторио Брамбилла
|
Surtees-Ford | ? | ||||
| НКВ | 24 | Дивина Галика
|
Hesketh-Ford | ? |
Напишите отзыв о статье "Гран-при Бразилии 1978 года"
Ссылки
- [wildsoft.ru/gp.php?y=1978&gp=299 Гран-при Бразилии 1978 года] (рус.) на сайте wildsoft.ru
| Предыдущая гонка: Гран-при Аргентины 1978 года |
FIA Формула-1 Чемпионат мира, сезон 1978 года |
Следующая гонка: Гран-при Южной Африки 1978 года |
|
| ||
| Предыдущая гонка: Гран-при Бразилии 1977 года |
Гран-при Бразилии | Следующая гонка: Гран-при Бразилии 1979 года |
| ||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гран-при Бразилии 1978 года
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
