Гран-при Великобритании 2007 года
Поделись знанием:
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.
| англ. LX Santander British Grand Prix | |
|---|---|
| Дата | |
| Место | |
| Трасса |
Сильверстоун (5141 м) |
| Дистанция |
60 кругов, 308,355 км |
| Погода |
Переменная облачность, тепло, сухо |
| Поул | |
| 1:19,997 | |
| Быстрый круг | |
| 1:20,638 | |
| 17 круг | |
| Подиум | |
| Победитель | |
| 2 место | |
| 3 место | |
|
| |
| 9 из 17 Гран-при Сезона 2007 / Гонка №777 | |
Гран-при Великобритании 2007 года — девятый этап чемпионата Формулы-1 2007 года, прошёл с 6 по 8 июля 2007 года на трассе Сильверстоун, (Великобритания).
Содержание
Классификация
Вторую победу подряд одержал пилот Ferrari Кими Райкконен. Стартовав со второй позиции за Льюисом Хэмилтоном, Райкконен выиграл, обойдя соперников из McLaren на более поздних пит-стопах. Второе и третье места заняли Фернандо Алонсо и Льюис Хэмилтон.
Фелипе Масса (Ferrari) заглох на старте и был вынужден стартовать с пит-лейн, в результате пробился на 5 место. Четвёртое место второй этап подряд занял пилот BMW Sauber Роберт Кубица. В зачетную восьмерку также попал другой пилот BMW Sauber Ник Хайдфельд и два пилота Renault.
| Место | С | № | Пилот | Конструктор | Ш | Круги | Время/причина схода | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 2 | 6 |  Кими Райкконен
|
Ferrari | B | 59 | 1:21:43,074 | 10 |
| 2 | 3 | 1 |  Фернандо Алонсо
|
McLaren-Mercedes | B | 59 | +2,459 | 8 |
| 3 | 1 | 2 |  Льюис Хэмилтон
|
McLaren-Mercedes | B | 59 | +39,373 | 6 |
| 4 | 5 | 10 |  Роберт Кубица
|
BMW Sauber | B | 59 | +53,319 | 5 |
| 5 | 4 | 5 |  Фелипе Масса
|
Ferrari | B | 59 | +54,063 | 4 |
| 6 | 9 | 9 |  Ник Хайдфельд
|
BMW Sauber | B | 59 | +56,336 | 3 |
| 7 | 7 | 4 | Хейкки Ковалайнен
|
Renault | B | 58 | +1 круг | 2 |
| 8 | 8 | 3 |  Джанкарло Физикелла
|
Renault | B | 58 | +1 круг | 1 |
| 9 | 14 | 8 | Рубенс Баррикелло
|
Honda | B | 58 | +1 круг | |
| 10 | 18 | 7 | Дженсон Баттон
|
Honda | B | 58 | +1 круг | |
| 11 | 12 | 14 | Дэвид Култхард
|
Red Bull-Renault | B | 58 | +1 круг | |
| 12 | 17 | 16 | Нико Росберг
|
Williams-Toyota | B | 58 | +1 круг | |
| 13 | 13 | 17 |  Александр Вурц
|
Williams-Toyota | B | 58 | +1 круг | |
| 14 | 22 | 22 |  Такума Сато
|
Super Aguri-Honda | B | 57 | +2 круга | |
| 15 | 21 | 21 |  Кристиан Алберс
|
Spyker-Ferrari | B | 57 | +2 круга | |
| 16 | 16 | 18 | Витантонио Льюцци
|
Toro Rosso-Ferrari | B | 53 | Коробка передач | |
| Сход | 10 | 12 | Ярно Трулли
|
Toyota | B | 43 | Сход | |
| Сход | 19 | 23 | Энтони Дэвидсон
|
Super Aguri-Honda | B | 35 | Механические проблемы | |
| Сход | 15 | 19 |  Скотт Спид
|
Toro Rosso-Ferrari | B | 29 | Авария | |
| Сход | 6 | 11 | Ральф Шумахер
|
Toyota | B | 22 | Крепление колеса | |
| Сход | 20 | 20 | Адриан Сутиль
|
Spyker-Ferrari | B | 16 | Двигатель | |
| Сход | 11 | 15 |  Марк Уэббер
|
Red Bull-Renault | B | 8 | Гидравлика |
- Запланировано 60 кругов, но дистанция сокращена на один круг из-за прерванного старта и дополнительного формирующего круга (Фелипе Масса заглох на стартовом поле).
- Фелипе Масса и Такума Сато стартовали с пит-лейн.
Круги лидирования
| # | Пилот | Команда | Круги | Всего кругов |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Льюис Хэмилтон |
McLaren-Mercedes | 1-15 | 15 |
| 2 | Кими Райкконен |
Ferrari | 16-17, 38-59 | 24 |
| 3 | Фернандо Алонсо |
McLaren-Mercedes | 18-37 | 20 |
Квалификация
Прошла 7 июля, 2007 года. Погода: Небольшая облачность. Сухо. Температура воздуха +230С, трассы +460.
| Место | # | Пилот | Команда | 1 сессия | 2 сессия | 3 сессия |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 2 | Льюис Хэмилтон |
McLaren-Mercedes | 1:19,885 | 1:19,400 | 1:19,997 |
| 2 | 6 | Кими Райкконен |
Ferrari | 1:19,753 | 1:19,252 | 1:20,099 |
| 3 | 1 | Фернандо Алонсо |
McLaren-Mercedes | 1:19,330 | 1:19,152 | 1:20,147 |
| 4 | 5 | Фелипе Масса |
Ferrari | 1:19,790 | 1:19,421 | 1:20,265 |
| 5 | 10 | Роберт Кубица |
BMW Sauber | 1:20,294 | 1:20,054 | 1:20,401 |
| 6 | 11 | Ральф Шумахер |
Toyota | 1:20,513 | 1:19,860 | 1:20,516 |
| 7 | 4 | Хейкки Ковалайнен |
Renault | 1:20,570 | 1:20,077 | 1:20,721 |
| 8 | 3 | Джанкарло Физикелла |
Renault | 1:20,842 | 1:20,042 | 1:20,775 |
| 9 | 9 | Ник Хайдфельд |
BMW Sauber | 1:20,534 | 1:20,178 | 1:20,894 |
| 10 | 12 | Ярно Трулли |
Toyota | 1:21,150 | 1:20,133 | 1:21,240 |
| 11 | 15 | Марк Уэббер |
Red Bull-Renault | 1:20,583 | 1:20,235 | |
| 12 | 14 | Дэвид Култхард |
Red Bull-Renault | 1:21,154 | 1:20,329 | |
| 13 | 17 | Александр Вурц |
Williams-Toyota | 1:20,830 | 1:20,350 | |
| 14 | 8 | Рубенс Баррикелло |
Honda | 1:21,169 | 1:20,364 | |
| 15 | 19 | Скотт Спид |
Toro Rosso-Ferrari | 1:20,834 | 1:20,515 | |
| 16 | 18 | Витантонио Льюцци |
Toro Rosso-Ferrari | 1:21,160 | 1:20,823 | |
| 17 | 16 | Нико Росберг |
Williams-Toyota | 1:21,219 | ||
| 18 | 7 | Дженсон Баттон |
Honda | 1:21,335 | ||
| 19 | 23 | Энтони Дэвидсон |
Super Aguri-Honda | 1:21,448 | ||
| 20 | 20 | Адриан Сутиль |
Spyker-Ferrari | 1:22,019 | ||
| 21 | 22 | Такума Сато |
Super Aguri-Honda | 1:22,045 | ||
| 22 | 21 | Кристиан Алберс |
Spyker-Ferrari | 1:22,586 |
Стартовая решетка
| 1 | Хэмилтон | McLaren-Mercedes | 1:19,997
|
||
|---|---|---|---|
| 2 | Райкконен | Ferrari | 1:20,099
| ||
| 3 | Алонсо | McLaren-Mercedes | 1:20,147
|
||
| 4 | |||
| 5 | Кубица | BMW Sauber | 1:20,401
|
||
| 6 | Шумахер | Toyota | 1:20,516
| ||
| 7 | Ковалайнен | Renault | 1:20,721
|
||
| 8 | Физикелла | Renault | 1:20,775
| ||
| 9 | Хайдфельд | BMW Sauber | 1:20,894
|
||
| 10 | Трулли | Toyota | 1:21,240
| ||
| 11 | Уэббер | Red Bull-Renault | 1:20,235
|
||
| 12 | Култхард | Red Bull-Renault | 1:20,329
| ||
| 13 | Вурц | Williams-Toyota | 1:20,350
|
||
| 14 | Баррикелло | Honda | 1:20,364
| ||
| 15 | Спид | Toro Rosso-Ferrari | 1:20,515
|
||
| 16 | Льюцци | Toro Rosso-Ferrari | 1:20,823
| ||
| 17 | Росберг | Williams-Toyota | 1:21,219
|
||
| 18 | Баттон | Honda | 1:21,335
| ||
| 19 | Дэвидсон | Super Aguri-Honda | 1:21,448
|
||
| 20 | Сутиль | Spyker-Ferrari | 1:22,019
| ||
| 21 | Алберс | Spyker-Ferrari | 1:22,586
|
||
| 22 | |||
| Старт с пит-лейн | |||
| Масса | Ferrari (заглох на старте)
| |||
| Сато | Super Aguri-Honda
| |||
Свободные заезды
| Сессия | Погода | Место | # | Лидеры | Команда | Время | Отставание | Круги |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 6 июля |
Облачно, сухо Температура: воздух +180С трасса +260С |
1 | 2 | Льюис Хэмилтон |
McLaren-Mercedes | 1’21"100 | - | 24 |
| 2 | 6 | Кими Райкконен |
Ferrari | 1’21"211 | + 0,111 | 26 | ||
| 3 | 5 | Фелипе Масса |
Ferrari | 1’21"285 | + 0,185 | 26 | ||
| 4 | 1 | Фернандо Алонсо |
McLaren-Mercedes | 1’21"675 | + 0,575 | 21 | ||
| 5 | 16 | Нико Росберг |
Williams-Toyota | 1’22"006 | + 0,906 | 24 | ||
| 2 6 июля |
Облачно Облачно, сухо Температура: воздух +180С трасса +250С |
1 | 6 | Кими Райкконен |
Ferrari | 1’20"639 | - | 35 |
| 2 | 5 | Фелипе Масса |
Ferrari | 1’21"138 | + 0,499 | 30 | ||
| 3 | 11 | Ральф Шумахер |
Toyota | '21"381 | + 0,742 | 34 | ||
| 4 | 2 | Льюис Хэмилтон |
McLaren-Mercedes | 1’21"381 | + 0,742 | 39 | ||
| 5 | 12 | Ярно Трулли |
Toyota | 1’21"467 | + 0,828 | 35 | ||
| 3 7 июля |
Небольшая облачность Сухо Температура: воздух +200С трасса +360С |
1 | 6 | Кими Райкконен |
Ferrari | 1’19"751 | - | 17 |
| 2 | 1 | Фернандо Алонсо |
McLaren-Mercedes | 1’19"920 | + 0,169 | 12 | ||
| 3 | 5 | Фелипе Масса |
Ferrari | 1’19"969 | + 0,218 | 17 | ||
| 4 | 2 | Льюис Хэмилтон |
McLaren-Mercedes | 1’20"344 | + 0,593 | 12 | ||
| 5 | 16 | Нико Росберг |
Williams-Toyota | 1’20"666 | + 0,915 | 17 |
Тест-пилоты
Во 2-й сессии свободных заездов на Гран-при Великобритании принимал участие тест-пилот команды Honda Кристиан Клин, после того, как основной пилот Дженсон Баттон пожаловался на боли в спине.
| Сессия | Место | # | Пилот | Команда | Время | Отставание | Круги |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 2 | 18 | 34 | Кристиан Клин |
Honda | 1’22"833 | + 2,194 | 45 |
Положение после Гран-при Великобритании
После Гран-при Великобритании победитель этапа Кими Райкконен смог выйти на 3 место в зачете чемпионата мира, опередив своего партнера по команде Фелипе Массу.
В остальном, ситуация принципиально не изменилась. Отрыв между Льюисом Хэмилтоном и Фернандо Алонсо уменьшился с 14 очков до 12, а разница между Алонсо и Райкконеном сократилась до 6 очков. В командном зачете Ferrari и McLaren-Mercedes заработали на этапе по 14 очков.
В целом, на этапе заработали очки первые восемь пилотов общего зачета и первые 4 команды.
|
|
Интересные факты
Команда Ред Булл во время Гран-при выступала на болидах, которые были раскрашены тысячами маленьких фотографий, чтобы поместить свою фотографию необходимо было заплатить 20 долларов. Позднее машина на которой ездил Култхард была продана с аукциона за 210 000 евро. Вырученные средства ушли на благотворительность.[1]
Напишите отзыв о статье "Гран-при Великобритании 2007 года"
Примечания
- ↑ [sport.segodnya.ua/formula1/806081.html «Ред Булл» продал свой уникальный болид. ФОТО | Новости спорта | Формула 1]
Ссылки
- [www.britishgp.co.uk/ Официальный сайт]
| Предыдущая гонка: Гран-при Франции 2007 года |
FIA Формула-1 Чемпионат мира, сезон 2007 года |
Следующая гонка: Гран-при Европы 2007 года |
|
| ||
| Предыдущая гонка: Гран-при Великобритании 2006 года |
Гран-при Великобритании | Следующая гонка: Гран-при Великобритании 2008 года |
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гран-при Великобритании 2007 года
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.
