Гран-при Германии 1997 года
Поделись знанием:
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…
Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
| нем. Grosser Mobil 1 Preis von Deutschland | |
|---|---|
| Дата | |
| Место | |
| Трасса |
Хоккенхаймринг (6,823 м) |
| Дистанция |
45 кругов, 307,035 км |
| Погода |
Облачно, тепло, сухо |
| Поул | |
| 1:41,873 | |
| Быстрый круг | |
| 1:45,747 | |
| 9 круг | |
| Подиум | |
| Победитель | |
| 2 место | |
| 3 место | |
| 10 из 17 Гран-при Сезона 1997 | |
Гран-при Германии 1997 года — десятый этап чемпионата Мира по автогонкам в классе Формула-1 сезона 1997 года. Прошёл на трассе Хоккенхаймринг в Хоккенхайме, Германия. Соревнования состоялись 27 июля 1997 года.
Гонка
| Место | С | № | Пилот | Конструктор | Ш | Круги | Время/причина схода | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 1 | 8 |  Герхард Бергер
|
Benetton-Renault | ? | 45 | 1:20:59,0 | 10 |
| 2 | 4 | 5 |  Михаэль Шумахер
|
Ferrari | ? | 45 | +17,527 | 6 |
| 3 | 3 | 9 |  Мика Хаккинен
|
McLaren-Mercedes | ? | 45 | +24,77 | 4 |
| 4 | 11 | 14 |  Ярно Трулли
|
Prost-Mugen-Honda | ? | 45 | +27,165 | 3 |
| 5 | 7 | 11 | Ральф Шумахер
|
Jordan-Peugeot | ? | 45 | +29,995 | 2 |
| 6 | 6 | 7 |  Жан Алези
|
Benetton-Renault | ? | 45 | +34,717 | 1 |
| 7 | 17 | 15 |  Синдзи Накано
|
Prost-Mugen-Honda | ? | 45 | +1:19,722 | |
| 8 | 13 | 1 |  Деймон Хилл
|
Arrows-Yamaha | ? | 44 | +1 круг | |
| 9 | 18 | 17 |  Норберто Фонтана
|
Sauber-Petronas | ? | 44 | +1 круг | |
| 10 | 20 | 18 |  Йос Ферстаппен
|
Tyrrell-Ford | ? | 44 | +1 круг | |
| 11 | 2 | 12 | Джанкарло Физикелла
|
Jordan-Peugeot | ? | 40 | +5 кругов | |
| Сход | 12 | 22 |  Рубенс Баррикелло
|
Stewart-Ford | ? | 33 | Двигатель | |
| Сход | 19 | 19 | Мика Сало
|
Tyrrell-Ford | ? | 33 | Сцепление | |
| Сход | 9 | 3 |  Жак Вильнёв
|
Williams-Renault | ? | 33 | Вылет | |
| Сход | 15 | 23 |  Ян Магнуссен
|
Stewart-Ford | ? | 27 | Двигатель | |
| Сход | 22 | 20 | Юкио Катаяма
|
Minardi-Hart | ? | 23 | Закончилось топливо | |
| Сход | 14 | 16 | Джонни Херберт
|
Sauber-Petronas | ? | 8 | Столкновение | |
| Сход | 16 | 2 | Педро Диниц
|
Arrows-Yamaha | ? | 8 | Столкновение | |
| Сход | 8 | 10 | Дэвид Култхард
|
McLaren-Mercedes | ? | 1 | Трансмиссия | |
| Сход | 5 | 4 | Хайнц-Харальд Френтцен
|
Williams-Renault | ? | 1 | Столкновение | |
| Сход | 10 | 6 | Эдди Ирвайн
|
Ferrari | ? | 1 | Столкновение | |
| Сход | 21 | 21 | Тарсо Маркес
|
Minardi-Hart | ? | 0 | Коробка передач |
Напишите отзыв о статье "Гран-при Германии 1997 года"
Примечания
- Лучший круг: Герхард Бергер 1м 45,747с
- Это была последняя победа Герхарда Бергера в карьере и последняя победа команды Benetton в её истории, удивительным является тот факт, что первую победу команде в её истории также принес Бергер на Гран-при Мексики 1986 года, одержав в той гонке и свою первую победу в карьере.
| Предыдущая гонка: Гран-при Великобритании 1997 года |
FIA Формула-1 Чемпионат мира, сезон 1997 года |
Следующая гонка: Гран-при Венгрии 1997 года |
|
| ||
| Предыдущая гонка: Гран-при Германии 1996 года |
Гран-при Германии | Следующая гонка: Гран-при Германии 1998 года |
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гран-при Германии 1997 года
С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…
Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
