Гран-при Канады 1997 года
Поделись знанием:
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.
Дата | |
---|---|
Место | |
Трасса | |
Подиум | |
Победитель | |
2 место | |
3 место | |
7 из 17 Гран-при Сезона 1997 |
Гран-при Канады 1997 года — седьмой этап чемпионата Мира по автогонкам в классе Формула-1 сезона 1997 года. Прошёл на автодроме имени Жиля Вильнева в Канаде. Соревнования состоялись 15 июня 1997 года.
Гонка
Место | С | № | Пилот | Конструктор | Ш | Круги | Время/причина схода | О |
---|---|---|---|---|---|---|---|---|
1 | 1 | 5 | Михаэль Шумахер | Ferrari | ? | 54 | 1:17:41,3 | 10 |
2 | 8 | 7 | Жан Алези | Benetton-Renault | ? | 54 | +2,565 | 6 |
3 | 8 | 12 | Джанкарло Физикелла | Jordan-Peugeot | ? | 54 | +3,219 | 4 |
4 | 4 | 4 | Хайнц-Харальд Френтцен | Williams-Renault | ? | 54 | +3,768 | 3 |
5 | 13 | 16 | Джонни Херберт | Sauber-Petronas | ? | 54 | +4,716 | 2 |
6 | 19 | 15 | Синдзи Накано | Prost-Mugen-Honda | ? | 54 | +36,701 | 1 |
7 | 5 | 10 | Дэвид Култхард | McLaren-Mercedes | ? | 54 | +37,753 | |
8 | 16 | 2 | Педро Диниц | Arrows-Yamaha | ? | 53 | +1 круг | |
9 | 15 | 1 | Деймон Хилл | Arrows-Yamaha | ? | 53 | +1 круг | |
10 | 18 | 17 | Джанни Морбиделли | Sauber-Petronas | ? | 53 | +1 круг | |
11 | 10 | 14 | Оливье Панис | Prost-Mugen-Honda | ? | 51 | Вылет | |
Сход | 17 | 19 | Мика Сало | Tyrrell-Ford | ? | 46 | Двигатель | |
Сход | 14 | 18 | Йос Ферстаппен | Tyrrell-Ford | ? | 42 | Коробка передач | |
Сход | 11 | 8 | Александр Вурц | Benetton-Renault | ? | 35 | Трансмиссия | |
Сход | 3 | 22 | Рубенс Баррикелло | Stewart-Ford | ? | 33 | Коробка передач | |
Сход | 20 | 21 | Ярно Трулли | Minardi-Hart | ? | 32 | Двигатель | |
Сход | 7 | 11 | Ральф Шумахер | Jordan-Peugeot | ? | 14 | Авария | |
Сход | 22 | 20 | Юкио Катаяма | Minardi-Hart | ? | 5 | Вылет | |
Сход | 2 | 3 | Жак Вильнёв | Williams-Renault | ? | 1 | Авария | |
Сход | 9 | 9 | Мика Хаккинен | McLaren-Mercedes | ? | 0 | Двигатель | |
Сход | 12 | 6 | Эдди Ирвайн | Ferrari | ? | 0 | Авария | |
Сход | 21 | 23 | Ян Магнуссен | Stewart-Ford | ? | 0 | Вылет |
Прочее
- Лучший круг: Дэвид Култхард 1m 19,635s
- Гонка была остановлена на 54 круге после аварии Оливье Паниса.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Предыдущая гонка: Гран-при Испании 1997 года |
FIA Формула-1 Чемпионат мира, сезон 1997 года |
Следующая гонка: Гран-при Франции 1997 года |
| ||
Предыдущая гонка: Гран-при Канады 1996 года |
Гран-при Канады | Следующая гонка: Гран-при Канады 1998 года |
|
|
Напишите отзыв о статье "Гран-при Канады 1997 года"
Отрывок, характеризующий Гран-при Канады 1997 года
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.