Гран-при США
Трасса Америк | ||
Место проведения | Остин, США | |
Кругов | 56 | |
Длина круга | 5513 м | |
Длина гонки | 308,405 м | |
Больше всего побед в Гран-при: | ||
Пилот | Михаэль Шумахер (5),
Льюис Хэмилтон (5) | |
Команда | Ferrari (9) | |
Последняя гонка (2016): | ||
Победитель | ||
Льюис Хэмилтон | Mercedes | 1:38:12.618 |
Поул-позиция | ||
Льюис Хэмилтон | Mercedes | 1:34.999 |
Быстрый круг | ||
Себастьян Феттель | Ferrari | 1:39.877 |
Портал Формула-1 |
Гран-при США (англ. United States Grand Prix) — автогонка, один из этапов чемпионата мира по автогонкам в классе Формула-1. Гран-при включён в состав чемпионата мира Формулы-1 с сезона 1959 года. Большинство Гран-при США прошло на трассе Уоткинс-Глен.
До 2007 года (включительно) Гран-при США обычно проходил на автодроме «Индианаполис Мотор Спидвей» в Индианаполисе, США.
С 2008 по 2011 годы (включительно) этот Гран-при не проводился.
В 2012 году Формула-1 вернулась в США. Гран-при впервые прошёл на новом автодроме «Трасса Америк», который был построен в окрестностях города Остин, штат Техас. «Трасса Америк» стала первой автогоночной трассой в США, которая была построена специально для проведения на ней автогонок в классе Формула-1.
Содержание
История
Первый американский Гран-при был проведён в 1908 году и проводился с 1910 по 1916 год ещё 6 раз (серия American Grand Prix).
В 1950—1960 годах в календарь чемпионата мира Формулы-1 включалась гонка «Индианаполис-500», однако, за исключением выступления в 1952 году Альберто Аскари, европейские пилоты не принимали в ней участия. В отличие от последующих гонок, «Инди-500» не носила названия «Гран-при США» и проводилась самостоятельно, независимо от Формулы-1. Многие американские гонщики, участвуя в «Инди-500», даже не знали, что набирают очки в каком-то европейском чемпионате.
Полноценный Гран-при Формулы-1 появился в 1959 году, и был проведён на трассе Себринг. Победу в нём одержал Брюс МакЛарен, став самым молодым победителем Гран-при. Несмотря на то, что Гран-при США 1959 года завершал чемпионат, и на нём Джек Брэбем выиграл чемпионский титул, мероприятие стало убыточным для организаторов.
Следующий Гран-при США проводился на трассе Риверсайд, но также принёс убытки и стал единственным этапом Формулы-1 на этой трассе.
В сезоне 1961 года Гран-при США переехал на трассу Уоткинс-Глен, где проводился в течение последующих 20 лет. В 1976—1980 годах Гран-при на трассе Уоткинс-Глен носило название Гран-при США-Восток, чтобы отличить от Гран-при, проводившихся в те же годы на трассе Лонг-Бич — как Гран-при США-Запад.
После 1980 года трасса Уоткинс-Глен, проложенная по естественному ландшафту, перестала отвечать требованиям безопасности, так как скорости болидов Формулы-1 росли ежегодно высокими темпами. Ни один из последующих этапов Гран-при США не был проведён на трассе с естественным ландшафтом. В дальнейшем Гран-при США проводились на уличных трассах в Детройте, Далласе и Финиксе.
В 1981 и 1982 годах в Лас-Вегасе проводился Гран-при Лас-Вегаса на трассе Цезарь Палас, в 1981 году - вместо Гран-при США-Восток. В 1982 году единственный раз на территории США проходило сразу три этапа чемпионата мира Формулы-1 — Гран-при США-Запад, Гран-при США-Восток и Гран-при Лас-Вегаса. Однако, в целом интерес зрителей к Гран-при Формулы-1 в США падал, и после того, как на Гран-при США 1991 года в Финиксе присутствовало чуть больше 18 000 зрителей, проведение этапа прекратилось до 2000 года.
В 2000 Гран-при США был организован на легендарной трассе Индианаполис Мотор Спидвей, где вызвал значительный зрительский интерес, но опять же, постепенно интерес американцев к первой Формуле снижался. Болельщиков приходило намного меньше, чем на гонки «Инди-500». Свою роль тут сыграла и скандальная гонка 2005 года. Тогда шины Michelin не выдерживали нагрузок на скоростных прямых старой кирпичницы и взрывались во время тренировок и квалификаций, команды, использующие покрышки французской компании, выехали на старт прогревочного круга, после чего сразу заехали в боксы и проигнорировали гонку. В итоге в заезде участвовали всего шесть пилотов из двадцати. Что является одним из антирекордов Формулы-1.
Специально для Гран-при США трасса в Индианаполисе была перестроена, её конфигурация для Формулы-1 значительно отличалась от конфигурации для «Инди-500». Внутри овала были проведены повороты, использующиеся только во время гонок Формулы-1.
После 2007 года Гран-при США не проводился. Это связано с конфликтом между руководством Формулы-1 и владельцем трассы в Индианаполисе Тони Джорджем. В 2011 году FIA заявила о проведении Гран-при США в г.Остине.
Гран-при Америки (с 2013 года)
После того, как контракт с Индианаполисом не был продлён, чемпионат Формулы-1 не проводился в США. Команды чемпионата были заинтересованы в проведении Гран-при США, поскольку североамериканский рынок важен как для них, так и для их спонсоров. В связи с этим, появилось несколько проектов по возвращению гонок Гран-при в США. Одним из перспективных вариантов Берни Экклстоун назвал городской Гран-при в Нью-Джерси, в Liberty State Park, на фоне статуи Свободы и небоскрёбов Манхэттена.[1] Несмотря на то, что контракт на проведение Гран-при США с 2012 года был подписан с другой планируемой трассой (Остин, штат Техас[2]), а также на то, что идея провести гонку в Джерси-Сити натолкнулась на сопротивление местного населения, мэры американских городов Уихокен и Западный Нью-Йорк, расположенных в штате Нью-Джерси, начали переговоры с инвесторами о возможности проведения Гран-при в сезоне 2013 года[3]. 25 октября 2011 года на пресс-конференции в Нью-Джерси было объявлено о заключении контракта сроком на 10 лет на проведение Гран-при Формулы-1. Губернатор штата Нью-Джерси, Крис Кристи, заявил, что этап будет называться Гран-при Америки, а первая гонка состоится летом 2013 года.[4] Проект трассы разработан архитектурным бюро Германа Тильке[5]; планируется, что гонка пройдёт на городской трассе длиной 5,1 км, проложенной по берегу реки Гудзон с использованием существующих городских магистралей. Промоутером этапа станет бывший гонщик Лео Хиндери, объединивший усилия с Хампи Уиллером, организатором соревнований серии NASCAR.
Гран-при Формулы-1 на территории США
Гран-при | Трасса | Всего | Сезоны |
---|---|---|---|
Индианаполис-500 | Индианаполис Мотор Спидвей | 11 | 1950-1960 |
Гран-при США | Себринг | 1 | 1959 |
Риверсайд | 1 | 1960 | |
Уоткинс-Глен | 20 | 1961-1980 | |
Финикс | 3 | 1989-1991 | |
Индианаполис Мотор Спидвей | 8 | 2000-2007 | |
Трасса Америк | 5 | 2012-2016 | |
Гран-при США-Запад | Лонг-Бич | 8 | 1976-1983 |
Гран-при Лас-Вегаса | Цезарс Палас | 2 | 1981-1982 |
Гран-при Детройта[6] | Детройт | 7 | 1982-1988 |
Гран-при Далласа | Фэйр-Парк | 1 | 1984 |
Победители
Розовым цветом отмечены Гран-при не входящие в чемпионат мира Формулы-1
См. также
Напишите отзыв о статье "Гран-при США"
Примечания
- ↑ Бухаров, Дмитрий. [www.f1news.ru/news/f1-56681.html Экклстоун планирует Гран При Нью-Йорка на 2012-й], f1news.ru (25 марта 2010). Проверено 28 декабря 2011.
- ↑ Лось, Андрей. [www.f1news.ru/news/f1-58109.html Остин – новая столица Гран При США?], f1news.ru (26 мая 2010). Проверено 28 декабря 2011.
- ↑ Лось, Андрей. [www.f1news.ru/news/f1-68455.html Гран При на фоне Манхэттена пройдет уже в 2013-м году?], f1news.ru (3 августа 2011). Проверено 28 декабря 2011.
- ↑ Кабановский, Александр. [www.f1news.ru/news/f1-70424.html Власти Нью-Джерси объявили о 10-летнем контракте с Формулой 1], f1news.ru (25 октября 2011). Проверено 28 декабря 2011.
- ↑ Лось, Андрей. [www.f1news.ru/news/f1-59453.html Герман Тильке занимается проектом трассы в Нью-Джерси], f1news.ru (22 июля 2010). Проверено 28 декабря 2011.
- ↑ Есть различные трактовки выделения Гран-при, проходящего в Детройте — как Гран-при США, как Гран-при США-Восток или как Гран-при Детройта.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
|
|
|
Отрывок, характеризующий Гран-при США
На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.