Гран-при США 1973 года
Поделись знанием:
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
| англ. XVIth United States Grand Prix | |
|---|---|
| Дата | |
| Место | |
| Трасса |
Уоткинс-Глен (5435 м) |
| Дистанция |
59 кругов, 320,665 км |
| Погода |
Холодно, сухо |
| Поул | |
| 1:39,657 (196,333 км/ч) | |
| Быстрый круг | |
| 1:41,652 (192,480 км/ч) | |
| 58 круг | |
| Подиум | |
| Победитель | |
| 2 место | |
| 3 место | |
| 15 из 15 Гран-при Сезона 1973 | |
Гран-при США 1973 года — пятнадцатый этап чемпионата мира по автогонкам в классе Формула-1 сезона 1973 года. Автогонки прошли 7 октября 1973 года на трассе Уоткинс-Глен.
Джон Уотсон заменил Рольфа Штоммелена в «Brabham», а Клей Регаццони вернулся в BRM. Жаки Икс присоединился к команде «Frank Williams Racing Cars». На пятничной тренировке Ронни Петерсон попал в аварию, но не получил травм и продолжил выступление. На последних минутах квалификации Франсуа Север вылетел с трассы на высокой скорости, врезался в барьер и погиб на месте. Узнав о трагедии, оба других пилота «Tyrrell» Джеки Стюарт и Крис Эймон объявили о прекращении участия в Гран-при.
В отсутствие соперников гонка превратилась в бенефис Ронни Петерсона, завоевавшего поул, лидировавшего от старта до финиша и одержавшего победу. Джеймс Хант, финишировавший вторым, установил новое высшее достижение команды «Hesketh Racing», а бронзовый призёр Карлос Ройтеман завоевал второй в сезоне подиум для «Brabham». Набранных очков пилотам «Lotus» хватило, чтобы обеспечить своей команде победу в Кубке конструкторов.
Классификация
| Место | С | № | Пилот | Конструктор | Ш | Круги | Время/причина схода | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 1 | 2 |  Ронни Петерсон
|
Lotus-Ford | ? | 59 | 1:41:15,779 | 9 |
| 2 | 4 | 27 |  Джеймс Хант
|
March-Ford | ? | 59 | +0,668 | 6 |
| 3 | 2 | 10 |  Карлос Ройтеман
|
Brabham-Ford | ? | 59 | +22,93 | 4 |
| 4 | 8 | 7 |  Денни Хьюм
|
McLaren-Ford | ? | 59 | +50,226 | 3 |
| 5 | 7 | 8 |  Питер Ревсон
|
McLaren-Ford | ? | 59 | +1:20,367 | 2 |
| 6 | 3 | 1 |  Эмерсон Фиттипальди
|
Lotus-Ford | ? | 59 | +1:47,945 | 1 |
| 7 | 23 | 26 |  Жаки Икс
|
Iso Marlboro-Ford | ? | 58 | +1 круг | |
| 8 | 15 | 19 |  Клей Регаццони
|
BRM | ? | 58 | +1 круг | |
| 9 | 14 | 20 |  Жан-Пьер Бельтуаз
|
BRM | ? | 58 | +1 круг | |
| 10 | 26 | 15 | Майк Бёттлер
|
March-Ford | ? | 58 | +1 круг | |
| 11 | 17 | 18 | Жан-Пьер Жарье
|
March-Ford | ? | 57 | Авария | |
| 12 | 19 | 25 | Хоуден Генли
|
Iso Marlboro-Ford | ? | 57 | +2 круга | |
| 13 | 18 | 12 | Грэм Хилл
|
Shadow-Ford | ? | 57 | +2 круга | |
| 14 | 20 | 16 | Джордж Фоллмер
|
Shadow-Ford | ? | 57 | +2 круга | |
| 15 | 22 | 17 | Джеки Оливер
|
Shadow-Ford | ? | 55 | +4 круга | |
| 16 | 11 | 4 |  Артуро Мерцарио
|
Ferrari | ? | 55 | +4 круга | |
| НКЛ | 25 | 11 | Вилсон Фиттипальди
|
Brabham-Ford | ? | 52 | Не классифицирован | |
| Сход | 10 | 0 |  Джоди Шектер
|
McLaren-Ford | ? | 39 | Подвеска | |
| Сход | 16 | 30 |  Йохен Масс
|
Surtees-Ford | ? | 35 | Двигатель | |
| Сход | 21 | 21 |  Ники Лауда
|
BRM | ? | 35 | Топливный насос | |
| Сход | 6 | 23 | Майк Хэйлвуд
|
Surtees-Ford | ? | 34 | Подвеска | |
| Сход | 9 | 24 | Карлус Пасе
|
Surtees-Ford | ? | 32 | Подвеска | |
| Сход | 24 | 9 | Джон Уотсон
|
Brabham-Ford | ? | 7 | Двигатель | |
| ДСК | 13 | 31 | Брайан Редман
|
Shadow-Ford | ? | 5 | Дисквалифицирован | |
| Сход | 27 | 28 |  Рикки фон Опель
|
Ensign-Ford | ? | 0 | Акселератор | |
| Сход | 5 | 5 | Джеки Стюарт
|
Tyrrell-Ford | ? | 0 | Отказ | |
| Сход | 12 | 29 | Крис Эймон
|
Tyrrell-Ford | ? | 0 | Отказ | |
| НС | 6 | Франсуа Север
|
Tyrrell-Ford | ? | Авария |
Напишите отзыв о статье "Гран-при США 1973 года"
Ссылки
- [wildsoft.ru/gp.php?y=1973&gp=235 Гран-при США 1973 года] (рус.) на сайте wildsoft.ru
- [www.grandprix.com/gpe/rr235.html Гран-при США 1973 года] (англ.) на сайте grandprix.com
| Предыдущая гонка: Гран-при Канады 1973 года |
FIA Формула-1 Чемпионат мира, сезон 1973 года |
Следующая гонка: Гран-при Аргентины 1974 года |
|
| ||
| Предыдущая гонка: Гран-при США 1972 года |
Гран-при США | Следующая гонка: Гран-при США 1974 года |
| ||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гран-при США 1973 года
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
